Они еще поговорят позже. Но сейчас он хотел поблагодарить ее.
Арчер опустил Иззи на песок, наслаждаясь тем, что она не спешила его отпускать.
— Сохрани для меня сэндвич с веджимайтом, я буду через минутку.
— Но мне достанется последний брауни, — сказала она напоследок, бегом направившись туда, где собрались Флетты. Добравшись, она сразу бросилась на руки к Тому.
Арчер никогда не представлял, что может остепениться и завести детей, но, посмотрев, как его брат и его племянница ласково трутся носами в качестве приветствия, он понял, что, черт возьми, хочет того же самого.
— Ты правильное дело сделал сегодня.
Калли дотронулась до его руки, и моментальная искра влечения, которая проскользнула по его телу, заставила его захотеть утащить ее в их песчаную дюну, чтобы повторить их страстное воссоединение, которое состоялось там раньше на неделе.
— Что? Дал своей племяннице урок серфинга? — Он покачал головой. — Я должен был давно уже это сделать.
— Никогда не поздно, — сказала она, и то, как почти незаметно дрогнул ее голос, напомнило ему о том, что наступит день, когда для ее матери будет уже поздно что-то делать.
— Спасибо. — Арчер обхватил руками за ее талию, наслаждаясь тем, что эти прикосновения были такими естественными.
— За что?
— За то, что дала мне пинок под зад, который так мне был нужен.
Он бросил взгляд в сторону своей семьи, и на его губах появилась небольшая довольная улыбка. — Трудно разобраться, когда ты находишься в самом центре ситуации. Иногда тебе нужно получить дозу объективного мнения, чтобы избавиться от пелены, которая застилает тебе глаза.
Арчер усмехнулся.
— Пелены?
Калли посмотрела ему в глаза, и его словно накрыло огромной волной, он не мог дышать.
— Все то, что ложится тяжелым грузом на наше сердце, закрывает нам глаза на правду и заставляет нас делать глупые, сумасбродные вещи.
Она была просто удивительной. Такая красивая, теплая, умная. И он когда-то позволил ей уйти.
— Думаю, тогда на Капри пелена застила мне глаза.
В ее глазах отразилось понимание, и она открыла рот, чтобы что-то сказать, когда в них с разбегу врезалась Иззи.
— Я сохранила для тебя сэндвич, дядя Арч. Пойдем уже.
— Как же можно отказаться от такого соблазнительного предложения? — сказала Калли. Она взлохматила рукой мокрые волосы Иззи.
Девочка расстроенно поморщила носик.
— Я не думаю, что там еще остались сэндвичи с веджимайтом для тебя, Калли, но ты можешь взять кусочек моего хлеба феи.
— Посыпанного сахарной пудрой? Мой любимый. — Калли выскользнула из его объятий и взяла Иззи за руку, но Арчер успел схватить ее за руку до того, как она ушла.
— Ты просто восхитительная.
Он склонился и быстро поцеловал ее в губы, от чего на щеках Калли появился румянец, Иззи радостно вскрикнула, а его родственники начали громко ликовать.
Да, ему предстоит еще серьезный разговор со своим отцом и с Калли. В этом году празднование Рождества вместе с семьей не казалось уже ему такой плохой перспективой.
— Это место просто потрясающее, приятель. — Трэвис хлопнул Арчера по плечу, когда они зашли на склад в самом конце экскурсии по школе серфинга. Арчер был взволнован тем, что показывал своим родным школу, которую создал, в то время как Калли развлекала Иззи, которая настояла на том, что хочет строить замки из песка на пляже. Мнение его родственников об этом месте имело для него огромное значение. Он хотел, чтобы школа им понравилась. Хотел, чтобы они сказали ему, что он отлично справился с этим делом. А больше всего ему хотелось, чтобы они поняли, что он не был легкомысленным повесой, ему было что дать людям и что они неправильно о нем судили.
— Отличная работа, братец. — Том пожал ему руку. — Наш город Торки нуждается в подобных местах, где могли бы собираться ребята.
— Да, я тоже об этом подумал.
Они заговорщически улыбнулись друг другу, вспомнив о тех временах, когда были еще подростками и вытворяли всякие шалости.
— Я так горжусь тобой, сынок. — Его мать заключила его в удушающие объятия, от нее пахло лавандой и свежеиспеченным хлебом — аромат, который сразу напомнил Арчеру о детстве, отчего у него сперло дыхание.
— Спасибо, мама.
Он крепче прижал ее к себе, почувствовав грусть оттого, что за последние несколько лет он многое пропустил по своему собственному выбору. Его отстраненность, должно быть, приносила его родственникам боль, но в этой ситуации больше всего страдал именно он.
Они были друг у друга. У него же не было никого. И он собирался все это изменить.
Когда Арчер отпустил свою мать, она направилась в сторону двери, рядом с которой Том и Трэвис о чем-то серьезно разговаривали. Это дало Арчеру возможность найти своего отца, который во время тура по школе шел позади всех.
И хотя мнения его братьев и матери много для него значили, больше всего он хотел услышать оценку от своего отца. За эти годы они привыкли держаться друг от друга на расстоянии, и между ними возникла пропасть, которую, казалось, невозможно преодолеть. Каждый раз, когда Арчер делал хоть какую-то попытку наладить контакт, его отец только отшучивался в присущей ему манере. Он тут же отступал, его гордость не позволяла ему протянуть оливковую ветвь мира дальше, если его отец не собирался за нее хвататься.
Фрэнк никогда не пытался как-то наладить их отношения, и расстояние между ними становилось только больше. Когда-то отец был для него идеалом. Он всегда думал о том, что ему с Томом и Трэвисом невероятно повезло, что у них такой отец, который берет их на рыбалку и в походы. Фрэнк ходил на все их футбольные матчи, не пропустил ни одной тренировки. И от этого то, что произошло позднее, было так трудно принять, и Арчер в этой ситуации сомневался в себе, как никогда.
Устав от постоянных домыслов и переживаний и вдохновленный толчком в правильном направлении, который дала ему Калли, Арчер твердо собирался доказать, что пропасть между ними с отцом возможно преодолеть.
— А что ты думаешь, отец?
Ему не нравилось, что приходилось самому спрашивать, он хотел, чтобы Фрэнк сам выразил хоть какую-то похвалу без подначивания, потому что это указывало на то, что расстояние между ними было больше, чем он думал.
— Отличное место для Торки. — Фрэнк посмотрел по сторонам, затем засунул руки в карманы брюк, немного потоптался на месте, как будто бы ему не терпелось отсюда уйти. — Хотя немного опрометчиво указывать свое имя на вывеске, когда не собираешься часто здесь появляться.
Равнодушие отца причинило ему боль, но не настолько сильную, как та, которую он испытал, поняв значение его слов. Фрэнк не сказал о том, что сделал хорошее дело, когда основал эту школу, он только указал на то, что это место станет полезным для города.
А что касается его слов о том, что он будет нечасто здесь появляться, даже если это и правда, почему его отец не мог признаться, что гордился сыном, и не упрекал бы его, что он указал свое имя на табличке у входа?
— Может быть, я чаще буду приезжать сюда, — сказал Арчер. Он произнес это равнодушным тоном, хотя на самом деле безумно ждал, что ответит его отец.
Фрэнк отвернулся, но Арчер успел заметить скептическое выражение его лица.
— Хмм.
Как в одно это слово можно было вложить столько сомнения, ему никогда не понять. Арчер проглотил свое разочарование. Его гордость, что он показал своей семье школу, которую создал, его надежды на будущее были разрушены отчужденностью его отца. Если Фрэнк не понял, для чего он так старался, не смог произнести ни слова похвалы, тогда почему он должен продолжать стараться наладить отношения между ними?
Возможно, его гордость и была причиной того, что он держался от своей семьи на расстоянии, но они первые поступили с ним несправедливо. Вел ли он себя как ребенок? Да, но накопившаяся за долгие годы обида уничтожила его стремление преодолеть пропасть между ними.
— Почему, отец?
Фрэнк застыл на месте.
— Что?
Чувствуя разочарование, съедающее его изнутри, Арчер покачал головой.
— Ты знаешь что.
— Фрэнк, пойди сюда, посмотри на это.
Арчер посмотрел на свою мать. Ее взволнованное выражение лица указывало на то, что она ощутила напряженную обстановку и пыталась избежать возможного конфликта.
Фрэнк неуверенно застыл на месте. Разочарование сменилось горечью, Арчер сказал:
— Иди.
И именно это он собирался сделать после Рождества, как и планировал раньше. Он вернется к своей жизни, оставит Торки позади, словно призрак из прошлого.
— Возвращайся в кровать.
Арчер обнял Калли со спины и положил подбородок на ее плечо.
— Только дай мне закончить. — Она безумно хотела вернуться в его объятия, но у нее осталось меньше дня на то, чтобы закончить работу над сайтом школы, а ей не хотелось оставлять никаких шероховатостей.
Когда Арчер уйдет от нее, ей хотелось, чтобы это расставание было чистым. Чтобы у них не было причин для новых встреч. Возможно, было глупо надеяться на то, что после этого они смогут поддерживать такие же деловые отношения, как и раньше, когда они переписывались по электронной почте, если было нужно, но почему-то у Калли было такое чувство, что Арчер будет не против.
После небольшого урока серфинга для Иззи и импровизированного пикника на пляже, на котором собралось его семейство, Арчер стал отдаляться от нее. Это не было так уж очевидно, но она почувствовала. История повторялась снова. На Капри это произошло после ее дурацкой шутки про предложение руки и сердца в Голубом гроте. Теперь же она понятия не имела, что послужило причиной его эмоциональной отстраненности. По тому, что она увидела этим утром, Арчер казался ближе со своей семьей, чем за все время их нахождения в городе. Он был открытым и беззаботным, находясь в комфортной для себя обстановке.
Должно быть, что-то произошло во время тура по школе серфинга, потому они встретились позже и напряженная атмосфера, которая установилась между ним и его отцом, была осязаемой. И Арчер отказывался рассказывать ей о том, что произошло, несмотря на ее аккуратные намеки и попытки. У Калли были свои планы, поэтому самое малое, что он мог для нее сделать, — это дать ей знать, что вообще происходило.