– Простите. Конечно, мы не должны вас об этом спрашивать, – спохватился Иван Ильич. – Будем уважать тайну следствия.
– Я правда ничего не знаю, – сказала Полина. – Мы не говорили с мужем об этом.
Ей осталось добавить, что она вообще не говорила с мужем в последнее время, более того, понятия не имела, где он находится.
Взглянув на нее, Анжелика словно что-то почувствовала, поэтому напомнила Мохначеву:
– Вы не дорассказали вашу историю.
Полина не возражала сменить тему:
– Что за история?
Старик отложил в сторону ложку, взял салфетку и вытер губы.
– Вы-то уже знаете, что я любитель травить байки…
– Какие же это байки! – перебила его Анжелика. – Мы говорили о серьезных вещах.
Он согласился:
– Да, это действительно трагическая история. Я уже говорил, что мой дед вышел из казаков…
– Из тех казаков, что ловили беглых каторжников, – уточнила Полина.
– Так вот, при советской власти казаков считали врагами народа. В военные годы на их долю выпадала самая неблагодарная работа. Моему деду поручили возить хлеб из пекарни. Работа для казака унизительная, с ней мог бы справиться любой семилетний пацан. Однажды дед привез хлеб, сдал, а там не хватило одной буханки.
– Пришлось заплатить? – поинтересовалась Полина.
– Не-е-ет… В голодные годы хлеб был дороже золота. Пропала буханка. То ли в пекарне не доложили, то ли по дороге украли. Видать, все подстроили, а потом сообщили куда надо. – Мохначев грустно вздохнул. – Дед вернулся домой. Дочь его, моя мать, только что вышла замуж. А батя тогда был очень большим начальником. Дед – к нему, дескать, помоги, зятек, выручай! Время было такое, что и отца могли загрести. Отец только руками развел: извини, говорит, ничем помочь не могу, по закону военного времени тебе дадут срок. Тогда дед сказал: не было в нашей родове зэков и не будет. Обнял всех, поцеловал, ушел в тайгу и повесился. Нашли его месяцев через шесть… – Откинувшись на стуле, Мохначев повторил: – Так и сказал: не было такого. Никто Губенинских не посадит за хрен собачий. С тех пор гору, на которой его нашли, Губенинской называют.
– Это грустно… – проронила Полина. – Буханка хлеба… А еще говорят, жизнь человека бесценна.
Анжелика грустно опустила глаза. Иван Ильич оптимистично продолжил:
– Я родился, когда моего деда в живых уже не было. Мы с бабкой Катей на Губенинскую гору за земляникой ходили. Крупная была земляника. Теперь такой нет. Пацаном был, но бидончик трехлитровый алюминиевый всегда набирал. Хотя что там! Когда собираешь, в рот больше кладешь. С куста, она слаще. Потом, когда отдыхивается, весь свой аромат отдает.
– Действительно, – улыбнулась Полина. – И я замечала, с куста всегда слаще.
Что-то вспомнив, старик оживился:
– А как мы с бабкой мед в лесу собирали! Километров пять по тайге пройдем, отыщет она просвет между деревьями, такой, чтобы ветерок обдувал. Встанет и слушает. Вжжжжжик! Пролетела… Баба Катя подвяжет подол, раньше же до пяток носили, и – бегом за пчелой. Метров сто пробежит. Раз – опять встала. Я – за ней. Запыхаюсь… Она мне: тише! Пустая пчела один звук издает, а груженая, как «Мессершмит» летит: жжжжжж! Вот стоит моя бабка, ловит, в какую сторону груженая полетит. Услышит, да как вчистит! Еще метров сто – сто пятьдесят пробежит. Я – за ней. Так пять-шесть пробежек. В конце концов, найдет-таки дупло с медом. Пчелы же не снизу его обустраивают, а повыше, чтобы медведь или барсук не достал. Залезу на дерево, она спрашивает: сколько там меду? Погляжу, а там все в сотах. Я прикину, сколько успею слопать, сразу отминсую. Говорю ей: литров десять. Баба Катя мне строго так скажет: снимай половину. Литров пять, значит, не больше, потому что на будущий год снова придем. Все заберешь – семью пчелиную сгубишь… – Рассказывая, Иван Ильич улыбался, как будто оказался в том самом лесу у дупла. – Вытащу из-за пазухи бабкин платок, достану из дупла кусок соты… а мед такой чистый, желтый. Пока ей на веревке спускаю, другой рукой черпаю и себе в рот. Баба Катя снизу кричит: «Ты там не жри мед-то, нападут на тебя пчелы!» А мне что… Черпаю да ем! – Вздохнув, старик огляделся: – Простите! Совсем уморил вас своей болтовней! Позавтракали?
На выходе из столовой им встретился муж Анжелики Василий, невысокий спортивный крепыш с обритой налысо головой. Перезнакомившись, они снова вернулись за стол. Пережидая, пока Василий позавтракает, узнали, что теплоход с дайверами пришвартовался в Слюдянке.
Василий посмотрел на часы.
– Если желаете, могу и вас взять на борт.
– И мы сможем видеть погружения дайверов? – заинтересовался Иван Ильич.
– Конечно! – улыбнулся Василий. – К вечеру вернемся в Слюдянку.
Тут же, за столом, было принято решение плыть на теплоходе.
– Нужно предупредить, что мы не вернемся к обеду, и взять сухой паек, – забеспокоился Мохначев.
– На камбузе есть еда, ничего брать не нужно. Одежду теплую – не мешает. Вдруг погода испортится.
После завтрака все разошлись по своим номерам, чтобы взять с собой теплые вещи и через полчаса встретиться у столовой. Когда Полина зашла в свою комнату, она снова позвонила в Кабанск. Тот же голос ответил:
– Здравствуйте, приемная начальника ОМВД.
– Соедините меня с начальником.
– С Алдаром Гармажаловичем Борсоевым?
– С ним! – Полина начала раздражаться.
– Представьтесь, пожалуйста.
– Свирская Полина Сергеевна… – сорвавшись, она повысила голос: – Мне нужно знать, где мой муж, следователь Сергей Дуло!
– Алдара Гармажаловича нет на месте, – ответила секретарша и повесила трубку.
По дороге к столовой Полина была готова разорвать на куски первого, кто попадется. И, как нарочно, ей встретился директор санатория Карелин.
– Здравствуйте, как отдыхается? – Он, не останавливаясь, пошел рядом с ней.
– Плохо.
Вадим Егорович метнул на нее внимательный взгляд.
– Вас кто-то обидел?
– Не кто-то, а все. – Полина продолжала идти так, как будто рядом с ней никого не было. Понимала, что выглядит хамкой, но ничего с собой не могла сделать. – Вы, например.
– Приношу свои извинения.
– За что?
– За тот случай на хоздворе. Я не хотел его бить. Не сдержался, простите.
– Это ваши дела, меня они не касаются.
– Что же вы имели в виду, когда сказали…
Полина остановилась и решительно повернулась к Карелину.
– Вы явились к нам ночью, забрали мужа, теперь я одна и не знаю, где он находится, – в ее голосе прозвучали нотки отчаяния. – Я даже дозвониться до него не могу!
– Подождите, – Карелин тоже остановился. – Что говорит Юдин?
– Ничего! Связь, говорит, плохая. Дал мне кабанский номер, но там никто не хочет со мной говорить.
– Вот как? – Вадим Егорович попросил ее: – Можете сейчас набрать своему мужу?
Полина вынула телефон и набрала номер Сергея. Приложив его к уху, дождалась сообщения, что он недоступен, и протянула мобильник Карелину. Послушав, тот вернул телефон.
– Я сам все выясню.
У нее резко поднялось настроение.
– Спасибо!
В этот момент к ним подошел Мохначев с Анжеликой.
– Василий ждет нас в машине, – напомнила Анжелика.
– Да, прошу вас, идите. – Карелин чуть отступил. – Обещаю, я немедленно займусь этим вопросом.
Когда они сели в машину, Иван Ильич спросил:
– Что-то случилось?
– Нет, ничего, – ответила Полина.
Глава 20Возвращение
Самое опасное на болоте – топь, покрытая зеленой травой. Смотришь на нее, и кажется, что пройдешь быстрым шагом. Но только ступишь – бултых, и ты уже тонешь. Тут главное не дергаться, бросить жердь и навалиться на нее грудью.
В такую полынью попал Виктор Менюхов, когда они с Сергеем, как показалось, почти выбрались из болота.
К счастью, Дуло быстро нашелся, кинул ему свою жердь и вытащил на твердое место. Здесь болото закончилось, и они оказались на сухом берегу.
Еще через три часа, уже в темноте, Сергей Дуло и Менюхов вышли на трассу М55, остановили автобус с рабочими и поехали в сторону Кабанска.
В дороге Менюхов дозвонился до начальника кабанской полиции. Дуло сидел рядом и слышал, как радостно матерился в трубку Борсоев. Закончив разговор, Виктор сказал:
– Едем в управление. Алдар Гармажалович собирает экстренное совещание.
Одновременно с тем, как Менюхов стал звонить матери и жене, Сергей позвонил Полине, но, к своему удивлению, обнаружил, что ее телефон недоступен.
Автобус с рабочими направлялся в Читу, однако водитель согласился сделать крюк и доехать до кабанской полиции.
Когда Менюхов и Дуло вошли в кабинет Борсоева, там уже собрался весь оперативный состав, включая самого Алдара Гармажаловича, его брата-следователя, его племянника Эрдема Цибикова и криминалиста Петрова.
Их встретили бурными восклицаниями. Каждый счел своим долгом похлопать по плечу возвратившихся из тайги. Когда сели за стол, Дуло задал резонный вопрос:
– Почему не прилетел вертолет?
– Это я хочу вас спросить… – обратился к нему Борсоев. – В чем дело? Вертолет дважды вылетал к месту посадки, но вас там не обнаружил.
В разговор вступил Менюхов:
– Мы ждали до темноты.
– Вертолет вылетал дважды, – подтвердил слова брата следователь Борис Гармажалович. – В назначенный день и во второй раз – назавтра. Не понимаю, почему пилот вас не увидел. Кстати, после этого за вами отправили поисковую группу.
– Слава богу, далеко не ушли, – заметил Эрдем Цибиков. – Как только вы позвонили, их успели вернуть.
– С этим разберемся потом. – Борсоев решительно прервал разговор. – Главное, что вы здесь. Сейчас поговорим о результатах расследования.
– Кстати, – заметил Дуло. – Мы нашли лагерь убитых грабителей.
– В двух километрах от муравейника, – уточнил Менюхов. – Там были их вещи. Кое-что мы принесли с собой. Нужно, чтобы Писарев опознал свои рюкзаки. Это он одолжил их Виленкину и Мелешко.
– Олег Писарев опознал убитых по фотографиям. Виленкин Сергей Федорович, тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения, и Мелешко Григорий Иванович, семидесятого года рождения, – сообщил следователь Борис Гармажалович.