Он в упор глянул на Розамунду и покачал головой.
— Если б я хотел расправиться с тобой, я бы сделал это еще в кустах, куда ты отправилась облегчиться. Ты что, от страха совсем думать разучилась? Сиди смирно, покуда я не отцеплю твое платье от колючек.
С этими словами Мэйтленд сунул пистолет за пояс, поставил на землю бутылку с бренди и принялся аккуратно отцеплять подол ее платья от колючих ежевичных плетей. Розамунда мрачно молчала, обхватив руками колени, а дождь все поливал ее, стекая ручьями по плечам и спине. Неужели только вчера она мечтала о приключениях? Если господь решил таким образом подшутить над ней, значит, у нее просто нет чувства юмора, потому что она не веселится, а кипит от злости.
Отцепив последнюю колючку, Мэйтленд выпрямился и снова окинул Розамунду испытующим взглядом.
— Все в порядке? — осведомился он.
— В порядке? — самым светским тоном отозвалась она. — Поражаюсь, что вам вообще пришло в голову об этом спрашивать! Что может быть приятней, чем когда тебя похищают и, угрожая пистолетом, под проливным дождем швыряют в колючки?
— Ты сама упала в ежевику, — хладнокровно заметил Мэйтленд и нагнулся, чтобы поднять бутылку с бренди.
Что это? Неужели он улыбается? Терпение Розамунды лопнуло. Послав к чертям здравый смысл, она ухватила негодяя за ногу и дернула с такой силой, что он сам, вместе с бутылкой и ворованным одеялом, свалился в ежевичные заросли. Мэйтленд еще не успел выругаться, а Розамунда уже вскочила и, оскальзываясь в липкой грязи, побежала к лодке. Мэйтленд в два прыжка нагнал ее и толкнул в спину. Она упала, с разгона проехавшись животом по скользкой тропе. Впрочем, Розамунда не собиралась сдаваться. Она крепко сжала в руке злосчастную туфельку и замерла, дожидаясь подходящего момента. И дождалась, когда Мэйтленд наклонился к ней и, ухватив за плечи, рывком поставил на ноги.
— Когда ты наконец уймешься… — начал он. Розамунда замахнулась, метя туфелькой ему в лицо.
Мэйтленд вскинул руку, чтобы отразить удар, и, ничуть того не желая, локтем ударил ее по подбородку.
— Черт! — только и пробормотал он, подхватив Розамунду прежде, чем та без сознания рухнула на землю.
Тропа вела к заброшенному домику, обнесенному каменной оградой. К тому времени, когда Ричард наконец одолел крутой подъем и уложил на кровать в единственной комнате свою нечаянную жертву, он совсем выбился из сил. Двухнедельное пребывание в Ньюгейте не пошло на пользу его здоровью, да вдобавок ему пришлось, выбираясь из тюрьмы, нести на руках эту амазонку, а сейчас вместе с ней взбираться по склону холма к домику. После эдаких упражнений ножевая рана в груди Ричарда отзывалась жгучей болью.
Отступив от кровати, он окинул Розамунду долгим испытующим взглядом. В газетах эту девушку именовали «идеальной принцессой». Что ж, сейчас идеальная принцесса выглядела так, словно побывала в уличной потасовке.
Как же так вышло, что Ричард ударил ее? Чистой воды случайность, хотя Розамунда вряд ли в это поверит. А ведь Ричард Мэйтленд никогда в жизни не ударил ни одну женщину. И сейчас он не хотел ни пугать ее, ни причинять ей боль. Ему только и нужно было, чтобы эта строптивая девица вела себя прилично до тех пор, покуда их пути не разойдутся раз и навсегда.
Взяв потертое одеяло, которое лежало в изножье кровати, Ричард укрыл им промокшую до нитки девушку и направился к буфету, который стоял рядом с камином. Содержимое буфета отвечало всем его ожиданиям, и Ричард мысленно поблагодарил Хьюго Темплера, который приготовил все, что только может пригодиться беглецу: чистую одежду, деньги, аптечку, бинты, бритву, съестное и — о радость! — бутылку бренди взамен потерянной в схватке с Розамундой.
На столе перед камином стояла пара оловянных кружек. Ричард налил себе полкружки бренди, сделал изрядный глоток и… решительно направился к кровати. Приподняв голову Розамунды, он плеснул немного бренди в ее приоткрытый рот. Благодарение богу, она проглотила бренди, даже не поморщившись. Ресницы ее дрогнули, и Ричард вздохнул с облегчением. Что ж, о Розамунде можно не беспокоиться. Чего никак нельзя было сказать о себе. Голова у него кружилась, все тело ныло, как избитое. Если он не сможет взять себя в руки, то усталость и боль одержат верх над его всегдашней выдержкой, — а с такой пленницей, как Розамунда, это было куда как опасно.
Он хотел было сменить повязку, но передумал. Не время сейчас возиться с раной, Розамунда вот-вот придет в себя. Лучше подождать, пока вернется Харпер. Уж верно двое взрослых мужчин, лучшие, по словам Харпера, агенты Тайной службы Его Величества, сумеют справиться с одной обыкновенной женщиной!
Ричард покачал головой. Леди Розамунду никак не назовешь обыкновенной. Другие женщины на ее месте уже тряслись бы от страха, обливаясь горючими слезами. У этой аристократки есть характер. Даже испуганная до полусмерти, она не потеряла рассудка. Убегая от Ричарда, она не устрашилась ни толпы бунтовщиков, ни ружейного огня, а совсем недавно едва не оглушила его обычной дамской туфелькой. Будь Розамунда мужчиной и будь Ричард по-прежнему главой Особого отдела, он бы, не сходя с места, предложил ей работать под его началом.
При этой мысли Ричард невольно улыбнулся, но улыбка тотчас поблекла, когда он окинул взглядом лежавшую на кровати девушку. Под тонким одеялом и промокшим насквозь платьем четко обрисовались ее соблазнительные формы. Хотя Розамунда была довольно высокой для женщины, зато великолепно сложена. Ричарду это бросилось в глаза, еще когда он увидел ее в тюремном дворе. Сейчас, когда он мог без помех и сколь угодно долго разглядывать Розамунду, он приметил в ней еще несколько восхитительных черточек — роскошные темные волосы, точеный абрис лица и тонкие изящные дуги бровей, полные нежные губы…
Ричард вдруг осознал, что смотрит, не отрываясь, на эти губы, и с трудом отвел взгляд, сделав медленный глубокий вдох, чтобы успокоиться. Только этого ему и не хватало! Он не может, не смеет поддаваться зову плоти! Слишком многое сейчас поставлено на карту, чтобы он мог поддаться опасным чарам леди Розамунды Девэр.
Надо сделать так, чтобы она его боялась. Только так, и не иначе, можно ее укротить.
Эта мысль была глубоко неприятна Ричарду. Она шла вразрез со всем, что он впитал еще с молоком матери. Женщины слабы, и мужчина, который пользуется их слабостью, — не кто иной, как бессердечный негодяй. К тому же леди Розамунда ни в чем перед ним не виновата. Вся ее вина в том, что она некстати подвернулась ему под руку.
Вот только если Ричард будет и впредь так думать, он очень скоро опять окажется в Ньюгейте.
Она должна меня бояться!
С этой малоутешительной мыслью Ричард стянул с себя мокрую одежду, насухо вытерся полотенцем и торопливо надел приготовленную Хьюго смену одежды.
Когда Розамунда пришла в себя, подбородок у нее онемел от боли, а во рту стоял жгучий вкус бренди. Лежала она на кровати, но сразу же поняла, что это не ее собственная кровать: тюфяк был слишком жесткий и комковатый. «Соломенный, — подумала Розамунда. — Почему? Мэйтленд!» — внезапно вспомнила она и, как ужаленная, поспешила подняться с кровати.
Мэйтленд рылся в буфете, который стоял сбоку от закопченного камина. Розамунда окинула взглядом комнату: столик и пара стульев, полка с нечищеной кухонной утварью, крохотные оконца по обе стороны от двери. Вид у комнаты был какой-то нежилой.
Когда Розамунда отбросила одеяло и спустила ноги на пол, ветхая кровать предательски скрипнула. Мэйт-ленд сразу выпрямился и шагнул к Розамунде. Та не верила собственным глазам: на нем не было ни пятнышка, а ведь еще недавно он весь был вымазан в липкой грязи. Стало быть, пока она лежала без сознания, Мэйтленд вымылся и переоделся. Более того, сейчас его наружность показалась Розамунде почти приятной. Его русые волосы были аккуратно расчесаны, да и лицом он уже не смахивал на бандита с большой дороги. И тут Розамунду осенило — да ведь он побрился!
Вид умытого, выбритого и чисто одетого Мэйтленда тем острее напомнил Розамунде о том, какое жалкое зрелище представляет она сама. Ее босые ноги были густо измазаны уже засохшей грязью, мокрая, отяжелевшая одежда неприятно липла к телу.
Встав с кровати, Розамунда настороженно следила за тем, как Мэйтленд приближается к ней. Увидев выражение ее лица, он понимающе кивнул и предостерегающе произнес:
— Не вынуждай меня применять силу.
Жесткий взгляд его прищуренных глаз показался ей просто невыносимым. Розамунде отчаянно хотелось отвести глаза, но она сдержалась — из гордости. Этот негодяй только порадовался бы ее унижению.
— Да, я знаю, на что вы способны, — ответила она, выразительно потрогав ноющий подбородок.
Мэйтленд что-то проворчал себе под нос, с силой провел рукой по волосам и отступил на шаг.
— Леди Розамунда, — наконец сказал он, — выслушайте меня. Если будете вести себя смирно, с вами ничего дурного не случится. Скоро вернется Харпер со свежими лошадьми, и тогда мы отвезем вас на почтовую станцию, а сами отправимся восвояси. Вы и глазом не успеете моргнуть, как вернетесь к своим родным.
«Кое-что проясняется», — подумала Розамунда. Кто-то изрядно потрудился, чтобы отыскать этот уединенный домик и оставить тут все, что может понадобиться Мэйтленду для удачного побега. Домик, впрочем, убогий, нежилой, очевидно, что Мэйтленд не задержится здесь надолго, только чтобы перевести дух и дождаться, когда утихнет шум, вызванный его побегом.
Он сказал, что Харпер скоро вернется со свежими лошадьми и тогда они отвезут ее на почтовую станцию. Если б только Розамунда могла поверить этому человеку!
— Я тут подобрал для вас кое-что, — продолжал Мэйтленд. Он отошел к буфету и вернулся с охапкой чистой сухой одежды. — Предназначалось это для Хар-пера, но надо же вам во что-то переодеться, покуда не высохнет ваше платье. И вот еще сапоги, тоже его. У него не такая уж большая нога..