– Да так.
– А для кого орхидея?
– Увидишь. Это сюрприз.
– Ты выглядишь, как будто собралась на похороны.
Мы вошли в номер мотеля. Я задернула шторы и объяснила, что через полчаса на встречу со мной придет один человек. В комнате был шкаф с решетчатыми дверцами. Я сказала Мэсону, что он должен забраться в шкаф, закрыть двери и наблюдать.
– Наблюдать за чем? – хотел он знать.
– Считай, что увидишь небольшую пьесу.
– Я знаю человека, который придет?
– Да, знаешь. Но не очень хорошо.
– Какое-то безумие.
– Помни, ты не должен издавать ни звука. Ты невидим. Ни в коем случае не выходи, что бы ты ни увидел.
Я надела свои черные перчатки и включила телевизор. Мэсон явно терял терпение.
– Ни к чему не прикасайся, – предупредила я. Комната, должно быть, покрыта тысячами отпечатков пальцев, но я не хотела, чтобы к ним прибавились и его отпечатки. Без десяти пять я велела ему спрятаться. Мне показалось, что снаружи подъехала машина.
– Ни звука, мой дорогой. И не выходи, что бы ни случилось. Оставайся здесь. Обещай мне.
Через несколько секунд на шторы упала тень. Я бросила взгляд на Мэсона. Его не было видно сквозь щели в дверках. Раздался стук – два раза.
Я открыла дверь. За ней стоял, улыбаясь, Ларри Кэмпбелл, с орхидеей, завернутой в целлофан. При виде меня его лицо вытянулось.
– Где миссис Крейн? – Он подозрительно огляделся.
– Она больна. У нее грипп.
– Грипп так грипп. – Он собрался уходить. Надо как-то удержать его. Я знала, что нельзя прикасаться к нему, попытаться остановить его. Но я не хотела, чтобы в моем голосе звучало отчаяние.
– У меня есть купальник.
Но убедить Ларри было непросто.
– Но ты его не надела.
– Нет. Конечно, нет.
– Если все будет неправильно, я не заплачу тебе.
– Понимаю.
– Я просто уйду.
– Все будет в полном порядке.
Я ждала. Несколько мгновений он колебался, но затем решился и закрыл за собой дверь. Миссис Крейн не говорила мне, сколь часто нужно улыбаться. Зная, что от меня ожидается, я решила не улыбаться, пока не улыбнется он.
– Это для тебя, – Ларри протянул мне орхидею, не улыбнувшись. Положив его орхидею на стол, я открыла свою коробку и достала свой цветок. Понюхав его, взглянула на Ларри и уронила орхидею на пол. Сначала я решила швырнуть ее на кровать, но это бы выглядело чересчур классически отказом. Я знала от Риты – то есть от миссис Крейн – что у меня будет некоторая свобода действий. Ларри не всегда придерживался деталей ритуала. Он взглянул на мою орхидею. Затем посмотрел на свою, все еще лежащую в упаковке.
– Чем тебе не нравится моя орхидея? – спросил он.
– Я не принимаю подарков.
– Ты не должна была это делать, – он посмотрел на цветок, лежащий на полу.
– Я не люблю духи, – заявила я и наступила шпилькой туфли на мясистый цветок. Пока что я ни разу не взглянула на шкаф. Я пыталась представить, что Мэсон думает о происходящем. Я надеялась, что он не начнет смеяться.
Ларри наклонился и, подняв орхидею, протянул мне раздавленный цветок.
– Съешь его.
Гадство. Этого я не ожидала. Я надеялась, что цветок не ядовит. Положив орхидею в рот, я начала жевать ее. Я не знала, нужно ли выражать удовольствие, и решила никак не реагировать. Механически и без всякого выражения и разжевала цветок и частично проглотила разжеванную массу. Не так уж и плохо на вкус.
– Почему ты отвергаешь все, что я тебе даю?
Я остановилась жевать и выплюнула несъеденное.
– Я отвергаю тебя. У тебя дикие манеры. Ты даешь мне подарок, а через минуту оскорбляешь меня.
Ларри снял свой пиджак.
– Поцелуй мою рубашку.
Я подошла к нему, увидев на рубашке вышитые инициалы «Л. К. К.» Мне стало интересно, какое у него второе имя. Я опустилась на колени и поцеловала его инициалы, чувствуя, как мускулы у него на груди напряглись от прикосновения моих губ. По-прежнему стоя на коленях, я ждала продолжения и ощущала, как Ларри глядит на меня.
Нужно забыть, что за нами подсматривает Мэсон.
– Раздень меня.
Я поднялась и начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Он отстранился. Что-то неправильно? Черные шелковые перчатки? Но Рита велела надеть их.
– Ты неодета, – сказал Ларри. Должно быть, он имеет в виду купальный костюм. Хорошо, но где мне переодеться? В ванной или у него на глазах? Рита не говорила. Я решила пойти в ванную. Я отвернулась, надеясь, что не разрушаю мир, созданный его фантазией, и он не захочет уйти.
Взяв купальник, лежавший на кровати, я направилась в ванную. Дверь я не стала закрывать. Застегивая лямку на спине, я увидела отражение Ларри Кэмпбелла в зеркале. Он что, передвинулся, чтобы видеть меня?
Когда я вернулась к Ларри Кэмпбеллу, он стоял в той же позиции, что и раньше. Я снова начала раздевать его. Я не торопилась. Не будь неуклюжей.
– Чувствуешь ли ты мою силу? – спросил Ларри. Я решила, что это риторический вопрос.
– Все сгибаются перед моей волей, – продолжал он. – Я могущественный человек. Вот почему людей притягивает ко мне.
Я нагнулась и развязала ему шнурки. Я когда-то читала, что первое, на что смотрит проститутка, когда подходит к потенциальному клиенту, – на его обувь. Ботинки Ларри Кэмпбелла были сделаны на заказ.
– Люди боятся меня. Они пресмыкаются в моем присутствии. Именно так и должно быть. Я – укротитель львов. Я щелкаю хлыстом. Иногда один только взгляд заставляет их ходить на задних лапах. Они – дерьмо, и они это знают. Им нужна дисциплина. Ты знаешь, что мне нужно в ответ?
Он поднял одну ногу, затем другую, и я сняла с него брюки и начала аккуратно складывать их.
– Мне нужно обожание. Это мое проклятие. Ты знаешь, что я ношу проклятие; мне нужно, чтобы моей силе подчинялись. Но подчинялись с любовью, с обожанием.
Теперь на Ларри Кэмпбелле остались только трусы от Ральфа Лорена. Наше театральное представление сильно отличалось от «Галы»! «Гала» была фальшивкой, это – подлинное. Ларри нагнулся и обнял меня за шею. Я пыталась не выказывать тревогу, хотя испугалась. Но время для моего хода еще не пришло. Нужно захватить его врасплох, чтобы быть уверенной в успехе. Ларри Кэмпбелл расстегнул лямку купальника и спустил его до пояса, стараясь не прикасаться к моей коже.
Убрав руки, он посмотрел на меня. Я оставалась неподвижной, чувствуя, как твердеют мои соски. Бог знает почему, я не испытывала желания к этому мужчине. Возможно, потому, что он не касался меня. Для Ларри Кэмпбелла страсть выражалась в том, чтобы не прикасаться к женщине. Я поняла, что у него не было намерения овладеть мной. Он хотел овладеть собой.
Я видела, как у него под трусами шевелится. Он опустил глаза и стал ждать. Настал мой черед.
Я начала снимать с него трусы, встав на колени. Хотя Ларри Кэмпбелл был маленьким человеком, у него были гениталии как у быка. Стоя на коленях, я увидела, что наступил самый подходящий момент. Он предлагал мне себя.
– Я хочу сделать это реальностью. Я хочу, чтобы все они сдохли. Они должны сдохнуть, чтобы я мог жить.
Внезапно я представила себе жену и детей Ларри Кэмпбелла – как они улыбаются.
– Почему я такой? – говорил он, поглаживая свой член. – Почему я тот, кто я есть? – Он стал гладить энергичнее. – Подойди ко мне.
Я подчинилась. Мое лицо находилось в шести дюймах от его пениса. Очевидно, он хотел излить себя на мое лицо. Я подняла голову и увидела, что он закрыл глаза. Ну! Момент настал!
Я сжала правую руку в кулак. Мои мускулы напряглись. Я со всей силы ударила кулаком по его яйцам.
Ларри Кэмпбелл дико завыл, согнулся и тяжело упал на пол. Я надеялась, что лишила его сознания. Он лежал неподвижно. Его рот открывался, ловя воздух. Я нагнулась над ним и услышала, как Мэсон открывает дверь гардероба.
– Боже, Урсула, что ты наделала?
Я хотела взять пиджак Ларри Кэмпбелла, сложить его и закрыть Ларри лицо, пока он был без сознания. Но он внезапно схватил меня за волосы, его руки потянулись к моему горлу. Даже в агонии у Ларри Кэмпбелла была стальная хватка. Я задыхалась. Он хотел убить меня.
Мэсон схватил его за руки и попытался оттащить в сторону. Это оказалось трудно. Ларри Кэмпбелл обладал силой человека, не собиравшегося умирать, силой новорожденного, который может поднять себя одной рукой. Но эта детская сила быстро уходит, и вы всю свою жизнь пытаетесь вновь обрести ее. Именно это происходило с Ларри Кэмпбеллом. Он постепенно слабел.
Наконец, Мэсон оторвал его руку от моего горла, и я смогла вздохнуть. Затем схватилась обеими руками за адамово яблоко Ларри Кэмпбелла и сжала руки, как меня учили на курсах самообороны.
Через двадцать секунд Ларри Кэмпбелл был мертв. Проклятье, наложенное на него, наконец, сработало. Я не чувствовала ни сожаления, ни жалости – ничего. Я сделала то, что намеревалась сделать.
Мэсон поднялся. Очень долго он не глядел на меня. Он глядел на Ларри Кэмпбелла. Я сняла купальник и потерла больную шею. Когда я отправилась в ванную, чтобы забрать юбку, Мэсон поймал меня за руку. Он тяжело дышал. Какое-то мгновение я думала, что он хочет ударить меня. Несколько секунд Мэсон смотрел, как я одеваюсь, затем пошел в спальню. Выйдя из ванной, я увидела, что он поднял мою раздавленную орхидею и коробку, в которой она находилась. Я собрала все свои вещи.
– Не прикасайся ни к чему, – предупредила я. Казалось, он в шоке, что было естественно. Но он справится с собой, никуда не денется.
Я подумала о Рите. Она попадет под подозрение, но, с другой стороны, откуда полиция узнает о ее существовании? Ларри Кэмпбелл ничего не писал в своем дневнике об этих встречах. Если Рита прочтет о смерти Ларри Кэмпбелла, она не захочет впутываться в это дело. И даже если она пойдет в полицию, то сможет рассказать только сказочку о рыжей женщине, подруге жены Ларри Кэмпбелла. Этот след приведет к жене Ларри Кэмпбелла, но у нее имеется алиби и она не знает никаких рыжих женщин.