— Я задал тебе вопрос, — Кейрон держал себя в руках, но голос выдавал его нетерпение.
— Хэдли — мой жених. То есть был им, — поспешила она себя поправить. — Он попросил расторгнуть помолвку, — глаза Элис молили о понимании, но Кейрон продолжал задавать вопросы.
— Могу себе представить, как это тебя расстроило.
— Нет, я имею в виду… Да, я расстроена, но не из‑за этого.
Кейрон безжалостно посмотрел на нее. Конечно, его устроит только полное признание. Элис пыталась собраться с мыслями. Момент был неподходящий. Она не собиралась так опрометчиво разглашать свои тайны. Но судьба вновь указала ей путь. И Элис поняла, что она должна подчиниться ее воле.
Голос Кейрона оглушил ее. Он был таким жестким, таким незнакомым…
— Я считаю, что тебе лучше рассказать всю правду.
Элис молча кивнула. Она пыталась начать говорить, но что‑то крепко, как ремнем, сдавило ей грудь, не давая возможности вымолвить ни слова. И почему она должна надеяться на его понимание? Достаточно ли Кейрон ее любит, чтобы понять и простить?
— Элис!
— Я расскажу все. — Она повернулась к нему. Кейрон стоял: у скамьи, и Элис была рада, что между ними пространство.
— Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь, — сказала она.
— Я так и предполагал, — Кейрон кивнул на то место, где застал ее и Хэдли целующимися.
— Нет, не это, хотя, я думаю, у тебя достаточно причин мне не поверить. — Меня зовут не Элисон Уокер. Мое имя — Уилхэвен, леди Элисон Уилхэвен. Моя семья, или то, что от нее осталось, живет восточнее, вблизи Бедфорда. Именно там этой весной в поместье Брайархерст была убита моя сводная сестра, — От нахлынувших воспоминаний голос ее задрожал.
— В тот вечер был бал. Мы с Джулией повздорили на людях из‑за каких‑то пустяков. Когда я вернулась, чтобы помириться… — при этих словах Элис закрыла лицо руками.
Она не вспоминала о случившемся во всех подробностях с момента бегства из Брайархерста. Рассказ заставил ее еще раз пережить то страшное событие. Она не знала, о чем горевала: о Джулии, Хэдли или потерянном Брайархерсте. Ноги подкосились и она испугалась, что упадет на каменный пол. И все же какой‑то тихий голос поддерживал ее: “Ничего не потеряно, еще не все”. Пока Кейрон стоял рядом с ней, слушал ее, была надежда, что он поймет и простит.
— Так вот. Джулия была убита. Человек, совершивший злодеяние, был еще там. Я стреляла в него, потом в испуге убежала. Я промахнулась, и он убежал. Когда он ускакал, я подумала, что мне лучше исчезнуть. Я поняла, что, пока он жив, у меня не будет свободы. Я свидетель преступления, и он не успокоится, пока не устранит меня. Я уехала из Брайархерста и от мачехи, и от убийцы. — Элис остановилась, чтобы перевести дыхание. Она очень хотела услышать что‑нибудь от Нейрона, но он молчал.
— Моя мачеха, Роберта, домогалась моего наследства. Она угрожала, что обвинит меня в смерти Джулии, надеясь, что я убегу и оставлю ей поместье. Я считала это простой угрозой, но сегодня поняла, что ошибалась. Хэдли привез ордер на мой арест. Теперь… — голос Элис сорвался, — нет почти ни одного шанса вернуться. Если убийца не найдет меня, то найдет полиция, и меня повесят. Только доброта Хэдли успокаивает меня, и еще я уповаю на судьбу. Если Хэдли найдет убийцу Джулии, тогда, может быть… Если не… — Она прижалась головой к холодному мрамору колонны и разрыдалась. Она боялась оглянуться — боялась увидеть, что Кейрон ушел, удрученный ее отвратительным признанием. Самое худшее, если он посчитает ее убийцей, лучше, если просто лгуньей.
Но он подошел к ней, повернул к себе и обнял. Почему он это делает? Она не могла вынести его жалости.
— Тебе нечего мне ответить? — Непроницаемое выражение лица Кейрона только усиливало ее унижение и боль. Что с ним? Почему он молчит?
— Кейрон!
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Я думаю, мой рассказ тебя сразил.
Кейрон смахнул рукой слезы с ее глаз.
— Да, я потрясен тем, что ты могла подумать, что все сказанное тобой для меня что‑либо меняет.
— Неужели нет? — вымолвила она.
— Элис, — улыбнулся он, качая головой. — Когда я застал тебя с Хэдли, я, несомненно, приревновал. Увидеть тебя в объятиях другого мужчины равносильно для меня удару в сердце. Но теперь, зная все, как я могу судить тебя?
— Ты прощаешь меня? — Элис все еще не верила ему.
— За то, что ты жертва обстоятельств? В этом нет необходимости.
— Но я обманывала тебя!
— Мне кажется, что ты очень хочешь меня разубедить. Ты хочешь ответить мне отказом?
— Нет, — поспешила возразить она. — Только…
— Что?
— Я думала, что ты сам откажешься от меня, когда узнаешь правду. Лгунья, а может, еще и убийца — конечно, ты не к этому стремился.
— Я стремился к тебе, любой.
— Так ты все же меня хочешь взять в жены?
— Конечно.
— Но ордер… — Элис покачала головой, как будто Кейрон не понял до конца ее признания. — Они хотят меня арестовать. Пока Хэдли не удастся найти убийцу, подозрение будет лежать на мне, я могу быть осуждена и приговорена к смерти.
Кейрон взял ее за подбородок:
— Ты думаешь, я не смогу защитить тебя?
Элис поднялась на носки и с благодарностью прижалась щекой к шее Кейрона.
— Мой дорогой, — прошептала она, уверенная в том, что Кейрон ее простил. Но память о Мод омрачала ее счастье. Из груди ее вырвался тихий стон.
— Что‑нибудь еще?
Элис кивнула.
— Есть еще Мод.
— Мод? Какое отношение ко всему этому делу имеет Мод?
— Она хочет меня разоблачить. Ты, должно быть, знаешь об этом?
— Что бы она ни предпринимала, все ее усилия напрасны.
— Напрасны они или нет, они ведут к моей гибели. Дорога в Брайархерст слишком коротка. Ей легко будет узнать, что меня разыскивают.
— С Мод я все улажу.
— Но как?
— Доверься мне и обещай, что выйдешь за меня замуж.
— Я не могу пока. Ну подумай, каким образом я буду скрываться, будучи твоей женой? Меня будет очень легко найти — и констеблю, и убийце Джулии…
— Констебль не ездит за пределы своего графства, а все остальное я улажу. Мы поженимся, потом найдем убийцу. И все придет в норму. Но до этого я хочу, чтобы ты пообещала, что не уедешь.
— Все дело в том, что я не смогла бы убежать без тебя! — Элис жадно прильнула к нему.
— Пошли, — Кейрон предложил ей руку.
Элисон подчинилась. Малиновый свет соскользнул с алтаря. Как только они подошли к нему, Кейрон повернулся к ней и взял ее руки в свои. Он вздохнул и посмотрел на нее влюбленными глазами. Стены церкви были холодными и темными, но Элис неожиданно почувствовала в себе легкость и тепло, как будто искупалась в лучах света.
— Я беру тебя, Элисон, в жены. В мой дом, в мою постель — во все сокровенные утолки моего сердца. Я клянусь душой и телом заботиться о тебе, защищать тебя от зла.
Глаза Элис сияли от радости. Слова Кейрона не были узаконены официально, но они связали ее с ним прочнее, чем брачная церемония. Что бы с ней сейчас ни произошло, она вынесет все. Кейрон ждал, его напряжение перешло к Элис, у нее перехватило дыхание.
— Элис!
— Да, — прошептала она, — О! Да! — она поцеловала его в губы.
— Мы больше не нуждаемся в ваших услугах. — Данкен написал что‑то в своем желтом гроссбухе, вырвал лист и протянул, его Дженни, которая стояла ни жива ни мертва.
— Извините? — она была, в смятении. Ну, конечно же, она неправильно его поняла.
— Я сказал, что Лайли не нуждается в ваших услугах. Надеюсь, что этой суммы будет достаточно, чтобы покрыть ваши расходы. — Трясущейся рукой он протянул ей бумажку. — Я включи сюда стоимость всех заказов, в том числе и не выполненных. Здесь также дополнительное вознаграждение.
— Лорд Грэнвилл! Я ничего не понимаю.
Лицо Данкена покраснело. Он надеялся, что Дженни возьмет деньги и уедет. Ему, видимо, нужно быть настойчивее:
— Я вас увольняю и нанимаю другую швею.
Дженни как будто хлестнули по лицу.
— Что я сделала? Лайли всегда была довольна мной.
Данкен со злостью бросил чек на стол, сцепил руки сзади и зашагал по комнате взад и вперед.
— Лайли — ребенок и вряд ли может самостоятельно решать вопросы, касающиеся одежды.
— Вы считаете, что мои платья ей не подходят?
— Да, — Данкен был рад, что Дженни сама сформулировала причину увольнения. — В самом деле, они слишком откровенны для ребенка возраста Лайли.
Дженни перебрала в уме все платья, которые она сшила, но не могла вспомнить ничего подобного.
— Что конкретно вас не устраивает? Слишком длинно, слишком открыто, слишком узко или тесно, или слишком ярко? Какова бы ни была причина моего увольнения, я вправе ее знать.
— Мисс О’Моли, я не хочу и не обязан объяснять вам детали. Достаточно будет сказать, что я вами недоволен. А сейчас возьмите деньги и уходите!
Дженни понимала превосходство Данкена, но она с гневом воскликнула:
— Как вы смеете!
Данкен сердито посмотрел на нее:
— Что вы сказали?
— Как вы смеете увольнять меня таким образом! Все вещи, которые я сшила, вас вполне устраивают. Я знаю, причина вашей злости в другом.
— Вас проводить?
— Только после того, как вы скажете мне правду. Которая, как я полагаю, в инциденте, происшедшем между нами. Именно в нем!
— Это была моя ошибка, — выпалил Данкен, в волнении отводя глаза. — Я прошу извинить меня, но из‑за этой моей оплошности мы не можем оставить все как есть.
Дженни сама удивлялась своей смелости. Пусть даже Данкен и уволит ее, уходя, она должна сказать правду:
— Я считала, что мы оба этого хотели.
— Это была низменная похоть, о которой я весьма сожалею.
Дженни выпалила в гневе:
— Ну что же, почему бы вам не назвать меня распутницей в таком случае?
— Мисс О’Моли, пожалуйста!
— Пожалуйста, что? Мне нечего терять теперь, не так ли? Ни работу, ни замечательную Лайли, ни ваше прекрасное обо мне мнение, которое, впрочем, превратилось в полную противоположность.