– О нет! – с отвращением воскликнула она. – Вы ошибаетесь. Это просто немыслимо.
Он сделал порывистое движение, словно собираясь взять ее за руку, но вовремя спохватился и, глядя на нее, с чувством заявил:
– Что ж, я рад.
– Вы что-либо имеете против него? – быстро спросила она.
– Ничего. Если я опасался… Если мне была неприятна мысль о том, что здесь может иметь место пристрастность, то вы должны простить меня. Я просто не смог удержаться. Но я уже и так сказал слишком много. Поговорите о Перри с лордом Уортом. Он наверняка не хочет, чтобы юноша окончательно отбился от рук!
Речь его, равно как и взгляд, коим она сопровождалась, глубоко тронули девушку. Нет, Джудит не испытывала неудовольствия: для этого он слишком сильно ей нравился; но она предпочла бы, чтобы он больше ничего не говорил. Однако, похоже, признание было неизбежно; и она испытывала благодарность за то, что он не сделал это прямо сейчас. Она еще не разобралась в своих чувствах к нему.
Однако совет кузена был слишком разумным, чтобы отнестись к нему легкомысленно. Обдумав совет, она поняла всю его ценность и немедленно отправилась к Уорту в собственном фаэтоне. Просить его самого пожаловать на Брук-стрит означало бы, что при разговоре неминуемо будет присутствовать миссис Скаттергуд; Джудит решила: нет ничего неприличного в том, что подопечная навестит своего опекуна.
Ее провели в гостиную, но через несколько минут ливрейный лакей вернулся один и предложил ей следовать за ним. Поднявшись на два этажа, она оказалась в личных покоях его светлости.
Граф стоял у стола подле окна, опуская нечто вроде железного шомпола в то, что по внешнему виду напоминало бутылку из-под вина. На столе лежало несколько листов бумаги, сито, два стеклянных флакона, а также ступка и пестик из самшита.
Мисс Тавернер с нескрываемым удивлением уставилась на графа, не представляя, чем он может заниматься. Вдоль стен комнаты выстроились открытые шкафы, на полках которых теснились глазурованные кувшинчики и свинцовые жестянки. Все они были снабжены ярлыками, на которых значились странные и непривычные для ее уха названия: «Шолтен», «Кюрасао», «Мазулипатам»[53], «Бюро Демигро», «Болонгаро», «Старый Париж». Джудит обратила вопросительный взгляд на его светлость, по-прежнему увлеченного бутылкой и шомполом.
– Вы должны простить меня за то, что я принимаю вас здесь, мисс Тавернер, но я очень занят, – сказал он. – С моей стороны будет непростительной ошибкой оставить смесь в ее нынешнем состоянии, иначе я непременно вышел бы к вам. Могу поинтересоваться, вы оставили Марию Скаттергуд внизу?
– Ее со мной нет. Я приехала одна, сэр.
В винной бутылке, очевидно, содержался какой-то мелкий порошок. Граф подцепил малую толику кончиком шомпола и опустил в ступку, после чего начал перемешивать с тем, что уже находилось там, но при этих словах мисс Тавернер замер и метнул на нее взгляд, значение которого она затруднилась бы истолковать. Затем он опять перевел его на ступку и продолжил свое занятие.
– В самом деле? Вы оказываете мне честь. Быть может, присядете?
Она слегка покраснела, но, придвинув стул, села.
– Вы можете счесть мое поведение странным, сэр, но правда заключается в том, что я должна сказать вам кое-что такое, чего не хотела бы говорить в присутствии миссис Скаттергуд.
– Я весь внимание, мисс Тавернер.
Девушка стянула с рук перчатки и принялась их разглаживать.
– Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы прийти сюда, лорд Уорт. Но мой кузен, мистер Тавернер, посоветовал мне сделать это – и я думаю, он прав. В конце концов, вы – наш опекун.
– Продолжайте, моя подопечная. Уэллсли Пул сделал вам предложение руки и сердца?
– Господи милосердный, нет! – ответила Джудит.
– Значит, еще сделает, – невозмутимо заметил его светлость.
– Я пришла к вам не ради обсуждения моих личных дел, сэр. Я хочу поговорить с вами о Перегрине.
– Жизнь полна разочарований, – заметил Уорт. – В какой каталажке[54] его содержат?
– Ни в какой, – сухо ответила Джудит. – Хотя у меня нет сомнений, что именно там он и окажется, если кто-то ему не помешает.
– Такой исход более чем вероятен, – согласился Уорт. – Но это ему не повредит. – Он взял один из флаконов со стола и осторожно влил несколько капель его содержимого в свою смесь.
Джудит поднялась на ноги.
– Я вижу, сэр, что лишь напрасно трачу свое время. Вам это решительно неинтересно.
– Не совсем, – признал граф, вновь опуская флакон на стол. – Сведения, которые вы мне сообщили, трудно назвать интригующими, не так ли?
– Неужели, лорд Уорт, вас не интересует, что ваш подопечный попал в дурную компанию, которая не даст ему ничего хорошего?
– Ничуть; я ожидал именно этого, – сказал Уорт и поднял голову, глядя на нее со слабой улыбкой. – Что же он такого натворил, чтобы встревожить свою заботливую сестру?
– Думаю, вам и самому это прекрасно известно, сэр. Он с утра до ночи пропадает в игорных домах и, боюсь… нет, я уверена, – кое-где похуже. Он говорил о каком-то доме неподалеку от Сент-Джеймс-стрит.
– На Пикеринг-плейс? – полюбопытствовал граф.
– Полагаю, что там, – обеспокоенным голосом подтвердила девушка.
– Номер пять, – кивнул граф. – Я знаю его: сущий ад. И кто же познакомил Перегрина с ним?
– Я до конца не уверена, но, полагаю, мистер Фарнаби.
Его светлость принялся рассыпать смесь по одному из листов плотной бумаги.
– Мистер Фарнаби? – переспросил он.
– Вы знаете его, сэр?
Очевидно, занятие графа требовало неусыпного внимания, но спустя несколько мгновений он заговорил, пропустив мимо ушей ее вопрос:
– Насколько я понимаю, мисс Тавернер, вы полагаете, мой долг заключается в том, чтобы… э-э… убедить Перегрина направить свои стопы на более благодатную почву?
– Вы его опекун, сэр.
– Знаю. Но я безупречно исполнил свой долг, когда сделал его членом двух самых эксклюзивных клубов в Лондоне. Не припоминаю, чтобы совершил нечто подобное для кого-либо еще за все время своего существования.
– Так вы думаете, оказали Перри услугу, когда познакомили его с игорным клубом? – спросила Джудит.
– Разумеется.
– Надеюсь, вы не измените своего мнения, когда он проиграет все свое состояние!
– На этот счет можете быть совершенно спокойны, мисс Тавернер: пока я держу завязки от кошелька, Перри не проиграет свое состояние.
– А потом? Что будет потом, ведь страсть к игре уже овладела им?
– К тому времени, надеюсь, он немного поумнеет, – заявил граф.
– Мне следовало бы знать, что приходить к вам не стоило, – с горечью вырвалось у Джудит.
Он обернулся к ней.
– Вовсе нет. Вы были правы, когда решили прийти ко мне. Но вы ошиблись, полагая, что мне неведомо, чем занимается Перри. Он ведет себя именно так, как я и предполагал. Но при этом вы, без сомнения, заметили, что сей факт не вызывает у меня ни малейшего беспокойства.
– Да, – многозначительно отозвалась мисс Тавернер. – Я заметила это. Вы приберегли свое беспокойство исключительно для того, что делаете сейчас, чем бы вы там ни занимались.
– Совершенно верно, – согласился он. – Я составляю нюхательную смесь – а это беспокойное дело, мисс Тавернер.
Она на мгновение отвлеклась от своих забот.
– Нюхательная смесь! И что же, все эти кувшинчики содержат нюхательную смесь?
– Все до единого.
Она обвела изумленным и довольно-таки презрительным взглядом полки.
– Как мне представляется, вы превратили это в дело всей жизни.
– Почти, но не совсем. Все эти смеси я готовлю не для собственного употребления. Идите сюда.
Она неохотно подошла к нему, и он повел ее вдоль стен, указывая на отдельные кувшинчики и бутылочки.
– Вот это – «Испанские отруби», самая популярная смесь. А это – «Макуба», смесь с очень сильным запахом. Я использую ее почти исключительно в качестве ароматизатора. Здесь – «Бразилия», крупнозернистый табак с приятным, но, пожалуй, чересчур сильным привкусом. Обычно я лишь приправляю им свою смесь. А вот в этом флаконе хранится собственноручный сорт регента. Он ароматизирован розовым маслом. А рядом с ним смесь, которую я предлагаю представительницам вашего пола. Она называется «Фиалка Страсбурга» – ядреная вещь, но дамы ее почему-то любят. Ею пользуется сама королева. – Взяв кувшинчик, он вытряхнул на ладонь несколько крупинок и протянул их Джудит. – Попробуйте.
И тут ей в голову пришла одна мысль. Девушка подняла глаза на графа.
– Многие дамы пользуются нюхательной смесью, лорд Уорт?
– Нет, немногие. Главным образом, пожилые.
Она взяла щепотку с его ладони и осторожно понюхала ее.
– Что-то она мне не слишком нравится. Мой отец предпочитал «Царя Мартиники».
– Я держу немного для некоторых своих гостей. Приятная штука, но, должен заметить, довольно легкая.
Она отряхнула пальцы носовым платочком.
– Если бы какая-нибудь леди захотела воспользоваться нюхательной смесью с целью немного выделиться среди прочих, что бы она предпочла, сэр?
Граф улыбнулся.
– Она бы обратилась или к лорду Петершему, или к лорду Уорту, чтобы они составили ей особый сорт под названием «Мисс Тавернер».
Глаза девушки сверкнули.
– И вы сделаете это для меня?
– Я приготовлю ее для вас, мисс Тавернер, если вы пообещаете, что будете осторожно обращаться с ней.
– Что я должна делать?
– Вы не должны увлажнять ее ароматизаторами, равно как и позволять ей стать чрезмерно сухой. Нельзя также оставлять табакерку в холодном месте. Хорошая смесь может быть только теплой. Держите ее у себя под подушкой, а если вам понадобится освежить ее, пришлите мне. Но сами не пытайтесь проделать чего-либо в этом роде. Это не так легко, как кажется.
– И табакерка в тон каждому платью, – задумчиво проговорила мисс Тавернер.