– Умоляю, спойте для нас, мисс Тавернер! Мы никогда не поверим, что вы не поете! Разве не вы уже стали для нас примером во всем?
Джудит, покраснев, покачала головой:
– Нет, даже не просите: вы ставите меня в неловкое положение. Моя игра на фортепьяно не представляет собой ничего выдающегося, уверяю вас.
Герцогиня ласково сказала:
– Не нужно делать того, что вам не хочется, мисс Тавернер, но я полагаю, мы послушаем вас с большим удовольствием.
– Уорт! – воззвал к графу лорд Олванли. – Воспользуйтесь своим влиянием, мой дорогой друг! Вы можете приказывать там, где мы имеем право лишь просить!
– Однако! – воскликнула миссис Крю, весьма раздосадованная тем, какой оборот приняли события. – Мне странно слышать, как вы во всеуслышание заявляете о своей любви к музыке, лорд Олванли. Я уверена, вы предпочли бы оказаться за карточным столом.
– О, к чему эти упреки, мадам? – беззаботно откликнулся Олванли. – Вы выставляете меня в дурном свете.
– Нет, в самом деле, я еще никогда не видела, чтобы вы не спешили за карточный стол, – упорствовала миссис Крю.
– Вы так настойчивы, словно хотите избавиться от меня, – парировал он. – Вот если скажете мне, отыщутся ли когда-нибудь Десять колен Израилевых[84], то обещаю, что отправлюсь играть в вист сразу же после того, как мисс Тавернер споет для нас.
– Ради всего святого, что вы имеете в виду? Положительно, я вас не узнаю!
– Как, мадам? Я всего лишь имею в виду, что извел два остальных колена, а в следующем году объявляю всеобщую мобилизацию. Уорт! Скажите что-нибудь! Повлияйте на мисс Тавернер!
Джудит, взяв себя в руки, поднялась со своего места.
– Уверяю вас, в этом нет необходимости! Вы заставляете меня выглядеть неблагодарной, сэр, и, боюсь, будете разочарованы моим выступлением после того выдающегося мастерства, что продемонстрировала нам мисс Крю.
Лорд Уорт тоже поднялся на ноги, подошел к фортепьяно и откинул для нее крышку. Когда Олванли подвел девушку к инструменту, он негромко поинтересовался:
– У вас есть ноты? Быть может, принести их вам?
Она в ответ покачала головой.
– Я не брала их с собой. Предпочитаю играть по памяти и прошу вас снисходительно отнестись к моим недостаткам.
– Вот как должна вести себя скромная и неизбалованная девушка, – прошептала герцогиня Дорсет их хозяйке. – Вы сказали, восемьдесят или девяносто тысяч в год, дорогая моя?
Мисс Тавернер, опустившись на винтовой табурет, положила пальцы на клавиши. Граф расположился на стуле рядом с фортепьяно и устремил внимательный взгляд на ее лицо.
Она спела простую, безыскусную балладу. Хотя голос ее не отличался силой и мощью, он оказался хорошо поставленным, и слушать ее было приятно. Аккомпанировала себе девушка вполне пристойно, а выглядела при этом весьма очаровательно, поэтому не было ничего удивительного в том, что она сорвала бурные аплодисменты. Ее уговорили спеть еще что-нибудь, обвинив в том, будто она скрывает от публики свой потрясающий талант. Джудит покраснела, покачала головой, спела еще одну балладу и решительно встала из-за фортепьяно.
– Будь у нее хорошие учителя, она пела бы вполне сносно, – негромко заметила миссис Крю, обращаясь к леди Джерси. – Жаль, что она так важничает. Но так всегда бывает с тощими и долговязыми девицами-переростками!
Мисс Тавернер тем временем отошла от инструмента к оконной нише. Граф, последовав за ней, уселся рядом.
– Оказывается, вы сущий кладезь неистощимых добродетелей, – заметил он.
– Прошу вас, не говорите глупостей! – взмолилась мисс Тавернер. – Вы, по крайней мере, отличаетесь здравомыслием, а ведете себя так, словно мое пение являло собой шедевр вокального искусства!
– Оно доставило мне удовольствие, – примирительным тоном заметил он. – Или вы хотите, чтобы я сообщил вам, будто у вас слабый голос, а ваша игра на фортепьяно вызывает лишь сожаление?
Джудит улыбнулась.
– Это было бы правдой, больше похожей на то, что я уже привыкла слышать от вас. Но я не хотела показаться вам грубой.
– Я дарую вам отпущение грехов, – серьезным тоном заявил граф. – Но скажите мне, вам здесь нравится? Вы не жалеете о том, что приехали сюда?
– Нет, ни чуточки. Все так добры и любезны! Такое впечатление, будто я знакома с ними всю жизнь. Жаль, Перри здесь нет. Но он гостит у Фэйрфордов, вы же знаете. – Она негромко рассмеялась. – И его привязанность к мисс Фэйрфорд остается неизменной. Когда он сделал ей предложение, мне это очень не понравилось, однако теперь я склоняюсь к мысли, что она прекрасно подойдет ему. Какая необычная девочка! Такая молоденькая и застенчивая, но при этом настолько здравомыслящая. Она уже заставила Перри считаться со своим мнением, чего мне никогда не удавалось.
– Сколько еще времени Перегрин намерен провести в Хартфордшире? – полюбопытствовал граф.
– Не могу сказать вам ничего определенного. Наверняка еще неделю, но почти наверняка и дольше.
Граф кивнул.
– Что ж, если только он не свернет себе шею во время охоты, с ним не должно случиться ничего дурного.
– О нет, этого просто не может быть; верхом он ездит намного лучше, чем правит упряжкой. – Она нерешительно взглянула на него и даже несколько раз раскрыла и вновь закрыла свой веер. – Однажды я уже разговаривала с вами о Перри, лорд Уорт.
– Да, разговаривали.
– Но с тех пор моя тревога не утихла. Ему нужно остепениться. Если вы не в силах сделать это, то, быть может, предоставите право другому?
– Кому, например? – осведомился его светлость.
– Мисс Фэйрфорд, – без тени насмешки ответила девушка.
– У меня сложилось впечатление, что я уже предоставил ей такое право.
– Если бы вы дали согласие на то, чтобы их брак состоялся раньше! – принялась она уговаривать его. – Я действительно верю, что чувство Перри глубоко и взаимно. Он не передумает.
Но граф лишь покачал головой.
– Нет, мисс Тавернер. Этого я не сделаю. Не представляю, что на меня нашло, когда я давал согласие даже на обручение.
Она, явно опешив, повернулась, чтобы взглянуть на него в упор.
– А почему вы не должны были этого делать? И почему вдруг передумали?
Граф ответил ей задумчивым взглядом, но ограничился тем, что после короткой паузы сказал:
– Он еще слишком юн.
Джудит поняла, что настоящей причины он ей не назвал; она обиделась, но постаралась не показать виду.
– Быть может, он и впрямь слишком молод; не стану отрицать, я и сама поначалу так думала. Но теперь полагаю: брак – это то, что ему нужно. Мисс Фэйрфорд не любит Лондон, и, как мне кажется, она предпочтет проводить большую часть года в Йоркшире. В конце концов, это же пойдет на пользу и Перри. В городе он постоянно попадает в какие-то неприятные, опасные истории. Да вот только вчера… – Тут она спохватилась и оборвала себя на полуслове, после чего путано добавила: – Нет, ничего. Все уже закончилось, и мне не следовало вспоминать прошлое. Но я не могу не тревожиться о нем.
– Вы имеете в виду несостоявшуюся дуэль, – сказал граф. Это был не вопрос, а утверждение.
Она быстро подняла на него глаза:
– Так вы знали об этом?
– Моя дорогая мисс Тавернер, когда вызов принимается в таком месте, как арена для петушиных боев «Кок-Пит», не стоит удивляться тому, что последующая встреча лишается покрова секретности.
– «Кок-Пит»! А вот об этом я не подозревала! Если бы вы только знали, как я ненавижу петушиные бои и все, что с ними связано! По усадьбе отца расхаживало не менее сотни петухов, поэтому сознавать, что и он, и Перри… но это к делу не относится. Теперь я начинаю понимать, как все произошло. И, если бы не вмешательство того, кто проявил себя нашим настоящим другом, Перри мог и не дожить до сегодняшнего дня.
Граф уставился на нее пронзительным взглядом.
– Прошу вас, продолжайте, мисс Тавернер. И кто же был этим благосклонным и заботливым персонажем?
– Мой кузен, мистер Тавернер, – ответила она.
Граф поднес к глазам лорнет.
– Ваш кузен? Вы уверены, что именно он вмешался в происходящее?
– Да, конечно, – с удивлением ответила Джудит. – Он, в некотором смысле, пользуется доверием Перри. После того как дуэль не состоялась, мой брат обвинил его в этом, и он не стал ничего отрицать. Это очередное свидетельство того, что он беспокоится и заботится о нас.
Граф по-прежнему держал лорнет у глаз.
– Сей джентльмен, насколько я могу судить, завоевал ваше полное расположение.
– Не вижу, что могло бы этому помешать, – сухо возразила Джудит. – Я считаю его вполне достойным нашего доверия. Он не только наш кузен, но и верный друг.
Граф опустил лорнет.
– Ему повезло, что он так легко заручился вашим добрым мнением, – сказал граф. – Не он ли посоветовал вам поскорее женить Перегрина, хотел бы я знать?
– Он ничего не говорил мне об этом, – заявила Джудит.
– В таком случае, непременно заговорит, – обронил его светлость. – И, когда он это сделает, вы можете передать ему, что у меня нет ни малейшего желания позволить Перегрину сочетаться браком в ближайшее время.
Граф встал, но Джудит удержала его.
– Не знаю, почему вы прибегли к подобному тону, лорд Уорт, как не понимаю и того, почему вы, пообещав дать согласие на женитьбу Перри в следующем году, вдруг внезапно передумали.
– О, – с язвительной усмешкой ответил граф, – можете считать, что у меня слишком развито чувство долга, чтобы позволить своему подопечному в столь юном возрасте связать себя по рукам и ногам узами брака.
– Вы не хотите сказать мне правду, – возразила девушка. – По какой-то причине вас не устраивает женитьба Перри. И я очень хотела бы знать, в чем она заключается.
– Боюсь, – отозвался его светлость, – в данный момент она не приходит мне на ум.
Он оставил Джудит в полном смятении. Она уже готова была признаться себе в том, что заблуждалась на его счет, но не успела смягчиться, как он вновь разозлил ее. Девушка с негодованием смотрела ему вслед, пока ее не вернул к действительности голос мистера Пирпойнта, который подошел к ней, чтобы поинтересоваться, не желает ли она сыграть в лотерею в соседней комнате.