– Ну хоть ты не начинай! Мы с Дениз столько спорили о его имени. Я и хотел назвать его Томаш, но она считала, что уже и фамилия Мак – чересчур для британского ребенка.
Эрика рассмеялась. Он вновь посмотрел на фотографию, прежде чем убрать обратно в кошелек, и она увидела, что его улыбка стала печальной.
– Томми Мак. Отличный псевдоним для милого маленького рэпера, – улыбалась она, и Игорь рассмеялся. – Фамилию Боледицова не мог выговорить вообще никто. Фостер – гораздо проще.
Он отхлебнул еще пива.
– Какой ты полицейский?
– Немного стервозный, но справедливый.
Он вновь рассмеялся.
– Нет же, я о твоем звании!
– Старший инспектор. – Порывшись в кармане пальто, висевшего на одном из складных стульев, она достала удостоверение и показала ему, чувствуя редкую гордость.
– Ух ты. Поздравляю.
– У меня нет детей, нет фотографий… чтобы тебе показать.
Повисла долгая тишина. Они слушали, как дождь барабанит по крыше. Игорь вернул ей удостоверение. Джордж зевнул и растянулся на матрасе.
– А этот камин работает? – спросил Игорь.
– Нет. У меня пять каминов, а работает только один. И нет отопления.
– Если хочешь, я могу их почистить и запустить. Я и это умею. Когда только переехал, чем только не занимался. Был самозанятым и… Это займет несколько часов, и мне нужно будет лишь взять напрокат оборудование.
– О каминах я еще даже не думала. Ты посмотри, сколько тут вообще всего надо сделать.
– Я просто спросил, – мягко произнес он.
С Игорем было легко и спокойно. Она и забыла насколько. Так же легко и спокойно ей было только с Марком. Мысль о Марке вспыхнула в ее голове, и Эрика постаралась ее погасить. Они с Игорем потягивали пиво и смотрели друг на друга. Эрика думала, насколько он изменился за эти двадцать шесть лет. И насколько изменилась она сама.
– Иногда мне так хочется уехать из Лондона и вернуться в Словакию. – Он нарушил уютное молчание. – Работа курьера ужасна – и график, и оплата, а тут все так дорого, да еще Британия собралась выходить из Евросоюза. Но тут мой сын…
Эрике позвонил Айзек.
– Привет, – ответила она, – все хорошо?
– Я как раз иду к тебе домой. Загляну, если ты не против? Я подумал, ты захочешь с кем-нибудь отметить новоселье, и к тому же у меня есть новости о Вики Кларке.
– Результаты вскрытия?
– Да. Буду через пару минут. – И Айзек отключился.
– Твой друг? – спросил Игорь.
– И да, и нет. В общем, коллега.
– Мне пора. – Игорь допил остатки пива и поднялся. – Спасибо за еду.
Он стянул футболку, которую одолжил у Эрики, и сменил на свою, сохнувшую на электрообогревателе. Эрика мельком увидела его отличный пресс и поняла, что он действительно много внимания уделяет спорту – немногие сорокалетние словаки могут похвастаться шестью кубиками пресса.
– Слушай. У меня есть твой номер. Как получше разберусь со всем этим, позвоню тебе насчет камина, – сказала она, еще сама не зная, позвонит или нет.
– Было бы здорово.
– И спасибо, что помог с кроватью и стиральной машиной.
Они вышли в коридор, и Эрика сквозь матовое стекло входной двери увидела Айзека, идущего по дорожке. Она открыла дверь, и ей внезапно стало не по себе оттого, что они пересеклись с Игорем. В одной руке Айзек держал бутылку шампанского, в другой – небольшое растение в целлофане.
– Добрый вечер, – Айзек оценивающе посмотрел на Игоря. – Прости, не знал, что у тебя гости.
– Я уже ухожу. Я Игорь. – Он протянул руку. Айзек попытался уместить в свободной руке и бутылку, и растение, но в конце концов сдался и отдал шампанское Эрике.
– Я Айзек Стронг. Друг Эрики… Друг Дороти, – он нервно рассмеялся.
– Друг Дороти? – удивилась Эрика. Она никогда не слышала, чтобы Айзек так выражался.
– Ну, так иногда называют не таких как все людей, – пояснил Айзек и покраснел, чем очень удивил Эрику – обычно его было не так-то просто вывести из равновесия.
– А, вот как. – Игорь неуверенно улыбнулся и провел рукой по голове. – Я забыл бейсболку у тебя на кухне.
– Я ее принесу.
– И восемьдесят фунтов за подключение машинки, – добавил Игорь. Эрика взяла со стола его бейсболку и свою сумку. Айзек и Игорь ждали ее в неловком молчании. Она протянула Игорю его головной убор, четыре двадцатифунтовые купюры и еще одну десятку.
– Спасибо, – сказал он. – Позвонишь мне?
– Да, насчет каминов, – пробормотала Эрика. Игорь наклонился, чтобы вежливо чмокнуть Эрику в щеку, но она дернулась, и поцелуй пришелся в губы.
– Ой. Извини.
– Это ты меня извини. Рад был тебя видеть и познакомиться с вами, Айзек.
Когда он ушел, Эрика закрыла дверь и повернулась к Айзеку.
– Он привез мне стиральную машину и кровать, и оказалось, это мой бывший бойфренд из Словакии. Очень странное совпадение.
– Интересно. Он красивый. – Айзек улыбнулся и протянул ей растение. – Счастливого новоселья. А вот чем его поливать, – он вручил ей бутылку.
– Спасибо. Заходи. Садись на складной стул или матрас на полу в гостиной. Выпьешь со мной?
– Да… и если ты готова говорить о работе, я готов сообщить результаты вскрытия Вики Кларке.
– Быстро ты. – Эрика была заинтригована и рада, что разговор перешел на более безопасную тему. – Давай проходи уже.
46
– Вики Кларке скончалась от единственного удара – ножом в сердце, – начал Айзек, когда они устроились в гостиной. – Ни наркотиков, ни алкоголя в ее организме не обнаружено.
– Есть ли другие признаки насилия? – спросила Эрика.
– Ни одного. Сердце трудно пронзить ножом, потому что оно находится за грудиной. – Айзек поставил стакан, чтобы указать на твердую кость между грудными мышцами. – Грудина частично покрыта ребрами, а сердце имеет свой собственный фиброзный слой, покрывающий перикард – это толстый защитный мешок, который окружает сердце.
– Значит, нужен очень острый, очень длинный нож? И хорошая меткость?
– Да. Сразу пронзить ножом сердце весьма непросто. Для этого требуются большая сила мышц и крепкая рука. Рана всего одна. Тот, кто ее нанес, бил уверенно. Совсем не то, что убийца Софии Ивановой, который, похоже, просто обезумел, потерял над собой контроль. За годы работы в судебной медицине я многое повидал, и ножевое ранение в сердце встречается очень, очень редко. При совершении преступления в состоянии ярости или страсти гораздо проще и надежнее целиться в шею, печеночную артерию рядом с печенью, аорту, почки или бедренные артерии.
– То есть ты не думаешь, что два эти убийства связаны? – спросила Эрика.
– Я пытался найти что-то связывающее их, помимо нашей с тобой теории, что убийца принял Софию за Вики и убил ее, а потом, когда нашлась настоящая Вики, закончил работу. Но пока я могу сказать лишь, что орудия убийства сильно различаются. Нож, которым убили Софию Иванову, был широким, около двадцати сантиметров в длину – стандартный кухонный нож. Вики убили длинным узким лезвием, необходимым, чтобы пронзить сердце так, как его пронзили. – Айзек поднял правую руку. – Сожми кулак, – велел он. Эрика поставила стакан и сжала в кулак правую ладонь. – Представь, что у тебя в этой руке нож, и попробуй сделать колющее движение.
Они оба нанесли удары в воздух, и Эрика увидела, что таким образом можно приложить большую силу. Она стукнула по покрытому пластиком матрасу, и он тихо хлюпнул.
– Ну вот. И что ты хочешь сказать?
– У тебя есть кухонный нож?
– Минутку. – Она встала, прошла на кухню, нашла коробку с надписью «Столовые приборы», принесла и поставила на пол. В ней обнаружились восемь ножей разных размеров.
– А это тебе зачем? – поинтересовался Айзек, взяв в руку огромный серебряный мясницкий нож.
– Это все ножи Марка. Он любил готовить.
– Ну хорошо. Итак, представь, что ты хочешь ударить меня в сердце и выбираешь этот обычный кухонный нож.
Эрика взяла кухонный нож с толстым лезвием и зазубренным краем, подержала в руках, чтобы ощутить его вес.
– Обычный кухонный нож для ударов не предназначен, – продолжал Айзек. – Он разработан так, чтобы резать, надавливая всей длиной лезвия. А если ты хочешь ударить меня по ребрам, тебе придется повернуть лезвие горизонтально, чтобы оно прошло между ними, и это затруднит управление ножом. Для такой цели больше подойдет вот этот, – Айзек взял длинный зазубренный нож для хлеба – старый, с потертой гладкой деревянной ручкой, принадлежавший еще дедушке Марка, считавшему, что хлеб следует нарезать как можно тоньше, – и протянул Эрике. – Представь, что ты хочешь стукнуть меня им. – Он повернулся к Эрике спиной. Глядя на его плечи, Эрика взяла нож в руку, ощутила, как хорошо лежит в ее ладони гладкая деревянная рукоятка, и подняла его над головой. Он был очень длинным, и хотя они с Айзеком были одного роста, она видела, как высоко ей придется поднять нож, чтобы развить скорость, приложить нужную силу и пробить толстую мышцу на его спине.
– Было бы сложно прицелиться, если бы пришлось поднимать нож так высоко.
– И твоя рука, естественно, описала бы дугу. – Айзек повернулся, когда она медленно опускала нож вниз, так что острие уткнулось в его свитер.
– Более коротким ножом управляться легче, – заметила Эрика, отложила нож для хлеба в сторону и взяла небольшой, с перламутровой рукояткой, нож для очистки овощей. Его купила мать Марка во время отпуска в Таиланде в семидесятые, когда сувенирные ножи еще можно было провозить в самолете.
– Острый нож для чистки овощей, такой, как этот, легко пронзит сердце, – объяснял Айзек, – но он слишком короткий, чтобы до него достать. Вики убили особым ножом, длинным и тонким, возможно, кинжалом. Тот, кто это сделал, действовал очень точно, и у него сильная верхняя часть тела.
– Можно ли то же самое сказать об убийце Софии? – спросила Эрика, убирая перламутровый нож обратно в коробку.
– Не обязательно, но как я уже сказал, я не выдвигаю гипотез, а просто сообщаю факты.
– Но Софию и Вики могли убить два разных человека. – Эрика снова опустилась на матрас и сделала глоток шампанского.