– Я думала, – Лиза ошарашенно терла виски, – что, может быть, мою семью прокляли или еще что-то.
– Я не верю в мистику, ну или почти не верю. – Цыба улыбнулась впервые и как-то неприятно, Лизе на мгновение показалось, что у женщины глаза сверкнули черным огнем.
– Пппппонятно, – пробормотала Лиза, – и что теперь делать?
– Я прописала вам медицинские препараты, а дальше вы сами. Забыть снова о смерти сестры у вас больше не получится, теперь вы с этими воспоминаниями будете жить дальше. Но, вероятнее всего, вас перестанут преследовать кошмарные сны, хотя они и так вас бы не беспокоили, если бы вы просто решили пропить медицинские препараты. Кстати, я вам выпишу еще один, будете их оба принимать.
Лиза наблюдала за тем, как Цыба выписывает ей рецепт и ставит круглую печать, а у самой в голове кружились мысли, как она могла забыть о старшей сестре Вере, которая погибла под поездом, когда Лизе было 4 года? Почему у нее в голове прочно сидит мысль о том, что ее семью прокляли? И если это правда, то кто мог такое сделать? Почему, когда она заговорила о мистике и проклятиях, Цыба так нехорошо улыбнулась? Лиза поняла, что Цыба знает что-то еще, но не хочет ей это рассказать. И еще, этот черный огонь в ее глазах – это плод ее измученной психики или правда… а что правда-то?
Цыба была права, ох, как права, когда предупреждала ее, что после гипноза вопросов может быть гораздо больше, чем ответов. Лиза и пошла на это только ради того, чтобы помочь себе разобраться с текущей ситуацией, но…
– Скажите, – Лиза смотрела в упор на Цыбу, – вы, как специалист с многолетним опытом, скажите мне, вы верите в проклятия?
Цыба промолчала, она подписала рецепт и протянула его Лизе:
– Нет, не верю. До свидания. Я знаю, что наша душа бессмертна и живет вечно, и если это сверхъестественное, то, наверное, для вас это и есть мистика. Для меня же это скорее закон жизни, закон сохранения энергии, которая никуда не исчезает после смерти. Душа бессмертна, правда, большинство не помнит о своих прошлых жизнях.
– А вы, – Лизе стало интересно, – вы помните?
Цыба довольно долго молчала, словно решала, сказать правду или нет, но потом все-таки ответила:
– Да, хорошо помню свое прошлое, но от этой памяти, поверьте, мне не легче.
– Всего хорошего. – Лиза поняла, что разговор закончен. Она поднялась из кресла и пошла к двери.
– Я не верю в проклятия, – услышала Лиза за спиной и обернулась. Цыба смотрела на нее, и у нее в глазах снова промелькнул этот так напугавший Лизу черный огонь. – Но всегда бывают исключения. Обращайте внимание на знаки. Если вы не знаете, что делать, ищите знаки.
Неожиданно Лизе стало по-настоящему страшно, и она вылетела из кабинета прочь.
Уже сидя в своем автомобиле и размышляя, куда же ей ехать дальше, Лиза впервые за долгое время подумала о своей старшей сестре. Веру она вспомнила, но как-то размыто и нечетко, ее образ был словно нарисован, Лиза то слышала ее смех, то обрывки каких-то фраз, и эту дорогу среди высокой травы, когда они шли на дачу. Оказывается, она вспомнила этот день до мельчайших подробностей, вот они с сестрой и папой идут по тропинке. Такой свежий воздух, насыщенный полевыми цветами, стрекочут цикады, и трава такая высокая. А потом Вера смеется, звонкий смех, искренний, так смеяться можно только в детстве, а потом сестра от них убегает. Отец ей что-то говорит, сначала спокойно, а затем его голос становится все громче и громче, и вот он уже кричит. И Лизе снова страшно, потому что они вместе с отцом побежали к насыпи, где Вера упала прямо под проходящий поезд. И Лиза помнит, как отец все кричит и кричит, кричит и кричит.
Фотографии Веры не хранились в семейном альбоме, Лиза теперь понимала, что ее мать выбрала жить дальше и забыть весь этот ужас, из-за которого и распалась семья. Теперь Елизавета понимала, почему отец ее не навещал, видимо, чувство вины, воспоминания, от которых он не мог избавиться, помешали ему жить дальше.
А еще в голове у Лизы звучали слова Цыбы: «Я не верю в мистику, но всегда бывают исключения. Обращайте внимание на знаки». И вот она сейчас сидит у себя в автомобиле и пытается вспомнить хотя бы один знак, на который следует обратить внимание, но в голову ничего не приходит.
– Я не понимаю, о чем она мне говорила! – Еще немного, и Лиза начала бы стучаться головой о руль. Наконец она справилась с эмоциями, завела машину и поехала в ближайшую аптеку за препаратами, выписанными Цыбой, а по дороге решила заглянуть в свою сгоревшую квартиру, чтобы поискать ключи от гаража, скоро нужно будет менять резину на колесах. Второй экземпляр ключей был где-то у Владимира, если он его не потерял, а вызывать слесаря, чтобы ломать замки на гараже, она не хотела.
Лиза завернула к себе во двор и остановилась, дорогу перегородил большой мусоровоз. Она припарковалась у соседнего подъезда и пошла к себе пешком.
– Что здесь происходит? – спросила она у соседки, Веры Павловны, с которой столкнулась во дворе.
– О, привет, моя дорогая! – Соседка кинулась обниматься. – Не видела тебя кучу времени! А правда все говорят, что твой муж педофил и убивал детей и поэтому вам сожгли квартиру? – Глаза ее горели нездоровым любопытством.
– Что? – отшатнулась от нее Лиза, словно от прокаженной. – Нет, конечно, нет. Он под подозрением, но ничего не доказано!
В это время из подъезда рабочие выносили обгоревшую мебель, куски мокрой штукатурки, разорванные и испорченные вещи, Лиза поняла, что все это из ее квартиры.
– Куда вы это несете? – Она подбежала к работягам.
– А мы не знаем, – уныло отозвался мужик, – нам что говорят, то мы и делаем. Вона ихний главный, вот у него и спроси.
Лиза хотела подойти к лысому мужчине с внушительным пузом, который с важным видом стоял у мусоровозки, но ее задержала настырная соседка.
– Слушай, Лиза, – заговорила она вполголоса, – а ты не думала продать эту историю на телевидение или в Интернет? Огромные деньги заработаешь, сейчас зрители любят, когда есть грязь и мерзость, да побольше. Кто с кем спит, кто кого насилует. Интервью с маньяком видела?
Лиза смотрела на Веру Павловну с возрастающим ужасом:
– Ты рехнулась? Какой маньяк?
– Самый настоящий, – щеки у соседки пылали, – а у меня есть один знакомый на телевидении, он костюмер, но связи есть. Давай продадим через него историю твоего мужа? Знакомый поможет нам выйти на продюсера, а гонорар поделим на троих. Это большие деньги, Лиза, очень большие. Я давно тебя здесь поджидаю. Квартира сгорела, тебе деньги нужны…
– Иди к черту! – Елизавета оттолкнула назойливую тетку. – Совсем рехнулась?
– Я не рехнулась, я иду в ногу со временем, – неожиданно ледяным тоном ответила соседка, – а ты отстаешь лет на 20. Вот тебе мой сотовый, когда окажешься совсем на мели, вспомни меня и позвони. Историю о педофиле можно дорого продать, сейчас это модно.
– О господи! – Лизе хотелось умыться после разговора с соседкой, она буквально отскочила от нее и подошла к важному и пузатому мужчине, «который все знает».
– Здравствуйте. – Лиза обратилась к нему, мужчина поднял на нее мутные глаза и промолчал. – Я хозяйка квартиры, из которой вы все выносите. Кто вам дал такое указание?
– Паспорт покажи. – Мужчина уныло зевнул, и Лизу обдало смрадным дыханием.
– Сам покажи, – огрызнулась она, этот толстяк ее страшно раздражал.
– Я на работе, а ты ко мне пристаешь, сейчас вызову полицию, и все! Иди куда шла, дамочка!
Лиза отошла от него на безопасное расстояние и позвонила следователю Сергею.
– Простите, Сергей, это Елизавета Санникова. Я приехала к себе домой, хотела поискать ключи от гаража, а там все из квартиры выносят. Вы не знаете, что это такое?
– Здравствуйте! Следственные действия закончены, весь мусор из квартиры вынесут и увезут на свалку, это решение домоуправления. Потом вам установят двери и выдадут ключи, вы сможете заехать и делать ремонт.
– Понятно, спасибо. Я еще хотела вам сказать, что утром мне звонили из опеки, и завтра они меня вызывают к себе. Они уверены, что у Кости психологическая травма… и…
– Да, я все это знаю, – перебил ее Сергей, – мне очень жаль, но вам придется пройти и через это. Завтра я там буду вместе с вами.
– До свидания. – Лиза бросила сотовый в сумочку и пошла обратно к своей машине. И что делать дальше? Предположим, она теперь понимает, почему новость о смерти ее тезки, погибшей под колесами поезда в метро, запустила у нее и кошмарные сны, и даже галлюцинации. Но неужели это просто совпадение, ведь именно после этой жуткой истории вся ее жизнь разрушена полностью? Нет, в такие совпадения Лиза больше не верила.
Лиза подумала, что неплохо было бы «закрыть гельшат» хотя бы со своей старшей сестрой, чтобы больше никакие кошмары не отравляли ей жизни. А так как до встречи с опекой на следующий день у Лизы не было никаких дел, а валяться дома на кровати и умирать от страха и отчаяния она не хотела, то решила съездить на кладбище, найти могилу сестры и положить цветы. Все вроде просто. Лиза решила, что мать должна быть похоронена где-то рядом с сестрой, потому что незадолго до своей смерти мать показала Лизе место на кладбище, которое приготовила себе заранее.
Елизавета завела машину и осторожно поехала по двору, мусоровоз все еще закрывал дорогу, на дверях машины были написаны номер телефона и ответственная компания. Какая-то фирма «Зеленый город». Лизе показалось это даже забавным, потому что уж очень сильный был контраст между «зеленым городом» и заваленным мусором серым двором.
По дороге на городское кладбище Лиза остановилась и купила две гвоздики, ничего оригинальнее ей не пришло в голову. Она остановилась у железных, витиеватых ворот, выключила мотор и вышла на свежий воздух. Снова шел мокрый снег. Начало апреля, а зима так и не отступила. Кругом снега по колено, только он стал черным, рыхлым и больше походил на использованную вату, чем на природное явление. И тем не менее он сегодня снова падал на голову, серый уже в полете, мокрый и ужасно надоедливый. Лиза глубоко вздохнула и прошла за ворота кладбища. На могиле матери она не появлялась уже лет пять, просто не видела в этом никакого смысла. Любить людей надо живыми, а все эти мраморные памятники и вагоны цветов – сплошная показуха.