Нилрем впал в тихую панику:
– Господа! Игра Ролей вышла из-под контроля! Убейте его! Вы получите столько сокровищ, сколько и во сне не видали, и кучу призовых очков в придачу!
Во Вселенной есть такие уровни, о каких вы раньше и мечтать не могли! Убейте эту тварь, и рай вам обеспечен!
– Сейчас мы тебе притушим огоньки, папаша! – прорычал воин. Мускулы его вздулись как канаты, широкое лезвие меча взметнулось и начало опускаться.
– По-моему, на этой звезде случайно написано твое имя, варвар, – невозмутимо заметил лжемонах, выдернув из своей головы светящуюся искру. – Не хочешь взглянуть поближе? – И с этими словами существо метнуло звезду в воина, угодив ему точно между бровей. Воин упал замертво и рассыпался в горстку алхимического праха, из которого незадолго до того восстал. Нилрем дернулся от боли.
– Чистой воды самосожжение, не так ли, любезный Кроули? – насмешливо проговорил «монах». – Если не ошибаюсь, у меня найдутся подарки и для остальных!
В считанные секунды оставшиеся двойники разделили судьбу своего товарища, превратившись в порошок, смешанный с высохшей кровью Нилрема.
При каждом ударе Кроули Нилрем издавал сдавленный стон.
– Развлекаешься! – воскликнул он.
– Можешь считать и так, чародей, – согласился «монах». – Но тебе пора бы уже усвоить, что на все есть своя причина.
– Я должен остановить тебя! – заявил Нилрем, но тут же обнаружил, что не может оторваться от стула.
Звездная голова существа наклонилась к Игровому Столу.
– Ситуация интересная, но слишком традиционная, тебе не кажется? Видишь ли, Кроули, драконы и кентавры, гномы и волшебники, рыцари, варвары и принцессы – все это весьма мило и архетипично. Но без изюминки новизны не обойтись! – Доска Судьба начала плавно подниматься в воздух. – Думаю, недурно было бы самую малость перевернуть этот мир вверх тормашками! – Доска действительно перевернулась, но фишки оставались стоять на своих местах как приклеенные. – И еще чуть-чуть. – Внезапно доска раскололась и вывернулась, после чего части ее вновь соединились – в форме ленты Мебиуса. Она засверкала, переливаясь всеми цветами, словно полярное сияние, сдобренное радугой. Причудливая конструкция задумчиво зависла в воздухе над столом: ее поддерживало какое-то мерцающее силовое поле.
– Пока что, Нилрем, я над тобой сжалюсь, – проговорило звездоголовое существо. – Дело в том, что ты мне нужен. Ступай к Девятке. Если вам дорога жизнь, вы все вместе будете работать на меня. Без меня не расходитесь – я скоро буду. Надеюсь, собравшись вместе, вы сумеете заранее вычислить, что мне от вас понадобится. И я рассчитываю, что к моменту моего возвращения вы предоставите мне это.
Сверкнула ослепительная вспышка, и существо в монашеском облачении исчезло.
Перекореженная Доска Судьбы осталась висеть над столом, медленно вращаясь, словно мобиль, подвешенный к потолку на невидимой ниточке. Игральные кубики, оставшиеся от уничтоженных двойников мага, тоже повисли в воздухе и летали вокруг ленты Мебиуса – луны из кошмарного сна игрока в кости.
Маг почувствовал, как силы понемногу начинают возвращаться к нему.
Он налил себе не глядя чего-то спиртсодержащего, достал из ящика стола старинный телефонный аппарат и набрал девятку.
– Да? – ответили на том конце.
– Мама! – жалобно проговорил Кроули Нилрем, не в состоянии оторвать испуганного взгляда от новой конфигурации Игровой Доски.
Глава 14
Блеснули первые лучи рассвета.
Сразу в нескольких местах горизонта.
Зигзагообразные щупальца зари протянулись от тронутых розовым сиянием верхушек гор туда, где на небосводе еще царила ночная мгла.
– Это событие было достаточно зрелищным и шумным, чтобы Аландра, Алебастр и их охранники (точнее, сторожа) норхи проснулись, как по команде.
– Землетрясение! – взвизгнул Алебастр, почувствовав, как трясется под ними почва.
– Неботрясение! – поправила его Аландра: небо разваливалось на куски прямо у нее на глазах.
– Кишкотрясение! – констатировал Грызноклык, изо всех сил борясь с накатившей на него морской болезнью.
Кот и королева вцепились друг в дружку, подпрыгивая на одеялах от непрестанных толчков.
Гробонос крепко держал лошадей, чтобы они не убежали от страха. Ветры со всех сторон налетали могучими порывами, стремглав проносились по поляне и сгибали пополам деревья в лесу.
Сквозь прорехи в небе сверкали молнии; звезды обезумели и пустились в бешеную пляску, завывая при этом, как души нераскаянных грешников.
Под незримыми гигантскими ножницами разрывы в небе ширились с каждой секундой; дойдя до горизонта, они перекинулись на землю. Трещины побежали по горам и долам, болотам и лугам.
Очередной свирепый толчок – и члены отряда, держащего путь в Тусклоземье, лишились чувств.
Весь Темный Круг охватила сумятица; он рвался на части и выворачивался наизнанку. Облако пыли взметнулось до небес, затмив восходящее солнце и отбрасывая тень зловещих сумерек на охваченную колдовскими чарами землю.
Сэр Годфри Пинкхэм закашлялся от пыли и приказал своим людям спешиться и поискать укрытие.
– Раны Христовы! – прокричал он, привязав перепуганную лошадь к дереву. – А ведь мы только выступили в поход! Даже до границы Темного Круга не дошли!
Земля под ногами рыцаря задрожала. В отчаянии он схватил ларчик орехового дерева, где хранилась голова их провожатого, и распахнул крышку.
– Лорд Пугар! – заверещал Пинкхэм. – Что происходит?
Но глаза Черного Властителя не открывались, губы оставались неподвижными.
А в следующую секунду оглушительный раскат грома заставил рыцаря забыть обо всем на свете. Налетевший шквал подхватил его и швырнул о дерево. Годфри потерял сознание.
Серые сумерки, вытеснив с небосклона едва занявшийся рассвет, стремительным потоком хлынули на город Грогшир, мерцая и переливаясь просочившейся из Темного Круга магией.
Ян Фартинг, закутанный в теплое одеяло и погруженный в тяжелые сновидения, внезапно проснулся: ему почудился какой-то звук. С трудом разлепив глаза, он уставился на прикрытое ставнями окно, но увидел в щели лишь обычную, ничем не примечательную темноту.
Не желая искать новых приключений, Ян Фартинг повернулся на другой бок и снова провалился в сон.
Живодер Хэнк проснулся от шума непогоды. Но в действительности разбудил его не раскат грома, не вспышка молнии и не порыв ветра, а хлопок калитки во дворе и встревоженный лай собаки.
«Слава Богу, – подумал Хэнк. – Похоже, Мрак вернулся».
– О-о-о! – простонал он спросонья, выбираясь из-под одеяла и нашаривая в темноте тапочки. Голова гудела как котел: живодер накануне перебрал с выпивкой.
Снова послышался лай, а за ним – скрежет когтей по дереву.
– Сейчас! – крикнул Хэнк, плюнув на тапочки и направляясь к двери босиком.
– Сейчас иду, старина!
В животе у него заурчало. Живодер рыгнул и немедленно ощутил во рту привкус вчерашней пирушки и попойки.
– Вот только впущу Мрака – и снова на боковую, вздремну еще пару часиков, – пообещал он самому себе. – Я это заслужил, черт возьми!
И лишь выбравшись на двор, Хэнк сообразил, что творится что-то неладное.
– Господи Боже мой! – пробормотал он, задрав голову к небу. – Значит, эти кошмары снились не от эля и не от медовухи!
Небо переливалось всеми цветами радуги и кишело какими-то полупрозрачными тенями. Облака были охвачены огненной каймой, ветер взбивал их в темно-малиновую пену. Солнца почти не было видно за пыльной пеленой.
– Что же это творится?! – растерянно проговорил живодер. В воздухе чувствовался неповторимый и зловещий привкус магии, с которым живодеру Хэнку до сих пор приходилось сталкиваться лишь однажды, на окраине…
– Иисус, Мария и все святые! – прошептал он. – Неужто этот проклятый Круг лопнул ко всем чертям?!
Живодер споткнулся о горшок и едва не свалился в котел с животным жиром, который он приготовил, чтобы сегодня вытопить. Вчерашний богатый урожай собачьих и кошачьих трупов грудой лежал у рабочего стола, терпеливо дожидаясь своей очереди для освежевания. Хэнк удержался на ногах и побрел по тропинке между кучами шкур, бутылок, сковородок и прочих атрибутов живодерского ремесла.
Во дворе что-то было не так. Хэнк чихнул. Куда девался привычный, уютный запах распада, куда исчезли тончайшие ароматы смерти? Или у него что-то с носом?
Снова послышалось царапанье. Сейчас он впустит Мрака, вернется в дом, достанет свою шкатулку с крестами и талисманами, обвесится ими с головы до ног – и под одеяло с головой. Живодер надеялся, что эта чертовщина ненадолго.
Добравшись до калитки, Хэнк взялся за ручку, но на мгновение остановился в нерешительности.
– Мрак? Ты, что ли, бродяга? В ответ опять раздался лай.
– Точно, ты. Щас впущу! – сказал живодер и распахнул калитку. – Здравствуй, песик! И где тебя черти носили…
Перед ним, покачиваясь на двух передних лапах, стояла половина собаки.
– Привет, Хэнк! – сказал Мрак, обнажив в улыбке блестящие зубы.
– Что случилось? Ты научился говорить?!
– По правде сказать, с тобой говорит не твоя собака, а дух, вселившийся в ее останки на некоторое время. Отличный фокус, верно? Животики надорвешь! Будет приятно показать вам, грогширцам, что в мире кое-что изменилось и появилось много нового и интересного. Но пока что я занят инстинктами этого животного, перевариваю его воспоминания. Ой, а сколько там лежит свободных трупиков!… – Хэнк в ужасе уставился на половину собаки, решительно направившуюся к груде мертвых кошек и собак. – Ио-хо-хо! Повеселимся вволю!
– Кто… – выдавил трясущимися губами Хэнк. – Кто… как…
– Хочешь знать правду? Все началось с одного парня, Ян Фартинг его звать.
Это он погубил твоего Мрака. Если же тебя интересует, Хэнк, как простому духу удается проделывать то, что я вытворяю, то я отвечу: элементарно, мой дорогой друг!
Мертвая кошка открыла глаза. Собака скатилась с кучи трупов на землю и зарычала. Один за другим трупы животных возвращались к жизни, как новорожденные зомби.