— Кажется, там, как в болоте, нет дна, — объяснил он своё поспешное отступление.
Повторять его попытку никто не рискнул.
Справа и слева от нас громоздились непроходимые развалины. Хвала Триединому, что из них не доносилось ни звука. Либо эти здания были нежилыми, либо там все погибли сразу. Можно было бы попытаться выбраться на верхнюю параллельную нашей улицу, но там когда-то был сад, и сейчас поваленные деревья превратились в непроходимый бурелом.
Мы спаслись, но были в западне. Без воды, еды и тёплых вещей, без возможности выбраться или сообщить о себе спасателям.
— Думаете, кто-то вспомнит о нас и будет искать? — с затаённой надеждой спрашивали друг друга собратья по несчастью, но у всех было одинаково неясное представление о будущем.
И не о каком-то далёком, а о том, которое с ними случится через час или два. Это было страшно. А ещё было тяжело обустроить необходимые удобства. Многие с утра не успели посетить уборную и сейчас маялись этим. Мужчины попытались немного разобрать завалы веток, чтобы сделать проход в глубь зарослей, но без минимального набора инструментов это им не удалось.
— Ба, — всё так же тихо спросила я Глафиру, — может, попытаемся прожечь проход?
— Даже не думай! — вскинула раскрытые ладони в останавливающем жесте княгиня. — Пыль кругом. Ты точно можешь определить её состав? Вдруг горючее что-то. Пыхнет так, что пожалеем сразу.
Я согласно кивнула. Надо же, а я о таком даже и не подумала. Магиня, блин!
— Может, маг земли среди нас есть? — спросил самый старший мужчина. Был он в некогда красивой атласной пижаме. Кажется, это ему пришлось проявлять сострадание к даме в прозрачной короткой сорочке. — Если попробовать расширить вот эту щель в стене, то, наверное, можно было бы устроить там… эээ… некое подобие уборной.
Уставшая от безделья, я подошла профессионально оценить предложенный фронт работы. Смысл был: если аккуратно убрать несколько кирпичей, то…
— Дело за малым, — зло фыркнула молодая дама, кутавшаяся в плед. — Найти мага.
— Тут и без магии можно, — начала было я, но так как была самой молодой, то слушать меня попросту не стали, решая более серьёзные задачи — кто будет главным?
Спор разгорался нешуточный. И от эмоционального огня, полыхающего на маленьком островке, становилось некомфортно. Вот только уйти было некуда. Я просто отвернулась, чтобы не видеть перекошенные от гнева лица, и хотела было заткнуть уши, не желая слышать злые слова, когда услышала знакомый голос с незнакомыми интонациями:
— Хватит! Мы все пережили страшную катастрофу и по милости Триединого выжили. Вы, вместо того чтобы благодарить Всевышнего и помогать ближним, устроили грызню за нечто эфемерное. Какая может быть здесь власть? Кому и зачем она нужна? Вам нужен человек, который возьмёт ответственность на себя? Я готова. Во-первых, я старше всех вас, во-вторых, я княгиня, меня с младых ногтей учили быть надеждой для наших людей. Сейчас вы все страдаете. Кто от невозможности справить нужду, кто от жажды, кто от потери близких. Давайте начнём с простого. Роксана, ты сказала, здесь можно сделать проход, не пользуясь даром. Как?
Я едва оправилась от шока. Такое преображение Глафиры было для меня едва ли не равно землетрясению. Но помогать бабушке надо, причём срочно. Подошла к стене и стала аккуратно вытаскивать кирпичи из кладки, что едва держалась.
— Осторожно, девочка! — закричал кто-то из мужчин, но я ткнула пальцем в надёжную балку перекрытия над тем местом в стене, где я принялась разбирать.
Меня поняли, мужчины подошли, оттеснили в сторону и продолжили начатую мною работу. Минут через пять в проход можно было протиснуться. А за ним открылся вид на небольшой дворик, в котором стояло знакомое всем строение а-ля скворечник.
Как бабушка успела организовать очередь, я и не заметила, но дамы уже нетерпеливо топтались у прохода, выстроившись друг за другом. Мужчины с видом скромных героев, победивших дракона, отошли на другую сторону и принялись рассматривать развалины. Захотелось ещё один подвиг совершить?
— Здесь ничего нельзя трогать, — предупредила я одного, начавшего тянуть шаловливые ручонки к доске, выглядывающей из завала камней. — Особенно эту доску.
— Почему это? — вспыхнул тот и резко повернулся ко мне.
— Если вы обратите внимание на то, что над этой деревяшкой ребром стоит большой камень, а выше составились в перевёрнутую пирамиду ещё несколько, то поймёте сами, — кивком головы показала я на странным образом сложившуюся стену. — Потянете доску — мало того, что всё посыплется, оно ещё и на нас падать будет. Тут и так развернуться негде, не хотелось бы уменьшать площадку. Да и пораниться кто-нибудь может.
— И чья ты такая умная? — доброжелательно поинтересовался господин в пижаме.
— Бабушкина. Княгини Глафиры Александровны Верхосвятской, — сделала я лёгкий книксен. — Позвольте представиться, княжна Роксана.
Собеседник одёрнул куртку пижамы, крутанул ус и хотел было щёлкнуть каблуками, но в мягких тапочках такое сделать крайне затруднительно.
— Коллежский асессор Евстафий Евстафьевич Венедиктов, — склонил поседевшую голову, припорошенную пылью. — Рад знакомству, княжна. Представите меня своей бабушке?
Этот простой ритуал разрядил обстановку. Постепенно все перезнакомились и начали общаться между собой. Мы с бабушкой отдали свои накидки наиболее раздетым дамам, кто-то из мужчин поделился сюртуком, кто-то жилеткой.
Жизнь начала налаживалась даже в таких страшных условиях.
Глава 17
— Ба, мы тут долго не протянем. Надо искать выход, — подошла я к Глафире, стоявшей, как капитан на носу корабля, на краю нашего островка и пытавшийся хоть что-то разглядеть через немного поредевшую дымку.
— Надо, — обернулась ко мне княгиня. Внимательно всмотрелась в моё лицо, вздохнула и сказала: — Ступай, и пусть тебя хранит Триединый. Хорошо бы кто-то из мужчин с тобой пошёл. Небезопасно одной.
Глафира удивляла меня всё больше и больше. Обращалась я без всякой надежды, что бабушка со мной согласится. Думала, схватит крепко-накрепко и начнёт уговаривать, мол, не женское это дело пути искать. А она мало что с полуслова поняла, так ещё и отпустила безропотно. Только морщины мгновенно углубились, и боль, та, с которой она жила в Калиновке, вновь в глазах мелькнула. Обняла её:
— Ты же понимаешь, что никто не пойдёт…
— Понимаю, — безжизненно прошелестел голос, недавно заставивший всех беспрекословно слушаться.
Я повернулась к людям, посмотрела на мужчин, стараясь встретиться с кем-то глазами. Евстафий Евстафьевич смотрел прямо и доброжелательно. Вот идеальный спутник для разведки, жаль, что в тапочках. А вон тот, что убеждал свою спутницу, одет полностью и обут в добротные ботинки, но звать его с собой не хотелось, да он и отводит взгляд старательно.
— Милостивый государь, — самым ласковым тоном, на который была способна, обратилась я к владельцу обуви. — Скажите, какой длины у вас стопа?
Мужчина, не ожидавший такого вопроса, растерянно ответил:
— Двадцать семь сантиметров…
— А у вас? — повернулась я к коллежскому асессору.
— Двадцать шесть и пять, — с улыбкой ответит тот.
Кажется, он уже понял мой замысел и принялся с интересом рассматривать ботинки франта.
— Милостивый государь, — вновь обратилась я молодому, — у вас есть выбор. Первый вариант это пойти со мной искать выход к людям, — господинчик поблек лицом, и я решила его подбодрить: — Но вы можете на время поменяться обувью с Евстафием Евстафьевичем, который с радостью составит мне компанию.
Усач радостно кивнул. Было видно, что человек он деятельный, сидеть на нашем островке ему утомительно, слушать пустые разговоры скучно, и бежать от этого он был готов даже в тапках.
— Да как же я буду в костюме и домашней обуви? — начал было возмущаться «милостивый государь», но к нему подошла его юная спутница, что-то шепнула, и он принялся разуваться. Уже держа в одной руке так необходимую нам пару, он высокомерно произнёс: — Надеюсь, вы не будете в них по навозу топтаться.
— Как придётся, молодой человек, как придётся, — пыхтя завязывал шнурки господин Венедиктов. Закончив обуваться, он притопнул каблуком и обратился ко мне: — Готов служить, Ваша Светлость. Приказывайте!
Протиснувшись в ту щель, что вела в соседний с нашим островком дворик, мы осмотрелись, выбирая путь. Правда, выбор был невелик: или в гору по тропке между кустами, или назад. Поэтому я двинулась было к тем зарослям, где исчезала тропинка, но Евстафий Евстафьевич меня опередил и первым раздвинул ветки, преграждающие дорогу.
Землетрясение, обрушившее здания, самой почве на этом участке повредило мало, давая нам со спутником возможность, пусть с трудом, но не отклоняться от проложенной тропы. Здесь даже кое-где каменная плитка сохранилась.
— Может, зря мы парня разули? — пробурчал Евстафий Евстафьевич. — Тут и в моих домашних туфлях пройти можно.
— Кто знает, что дальше будет, — переводя дыхание, отозвалась я.
Мужчина молча кивнул и протянул руку, помогая перебраться через упавшее на дорогу дерево. Шли мы недолго, но всё время в гору. Подъём был достаточно крутым, даже для меня, чуть ли не каждый день бегающей в деревню через горное плато. Мы часто останавливались отдохнуть, осмотреться и решить, что продолжаем идти вверх. Потому как больше идти некуда. Слева и справа от узкого перешейка, по которому поднимались, были всё те же вздыбившиеся бугры.
Остановившись в очередной раз, я подняла голову, желая понять, куда же мы идём, и ахнула. Метрах в двадцати над нами возвышался храм Триединого. Целый! Без единой трещинки на белоснежных стенах, а позолоченная крыша в виде треугольной пирамиды матово сияла сквозь пыльную мглу.
— Вы это тоже видите? — шёпотом спросила я спутника — Это не галлюцинация?
— Вижу, — внезапно севшим голосом ответил Евстафий Евстафьевич. — А для того, чтобы понять, что это не мираж, нам надо подойти поближе.