Ну и, как всегда, за ними следует Налоксон со своей обычной миной святого праведника.
— Привет, кузен! — говорю я ему с напускной сердечностью и получаю в ответ холодный, осуждающий взгляд. Нало тут же переносит все свое внимание на проблему, которую предстоит решить, — на тощую девицу, партнершу Криса. Они танцевали довольно долго, но теперь она валяется на полу, как тряпичная кукла, и над ней суетится парамедик. Крис в ярости. Что за манеры — врываться посреди танца! И ведь он еще даже не увел ее в VIP-салон! Какая наглость!
Парамедик немедля засаживает Нало за работу, и тот заключает девицу в свои объятия. Он надрывно воет, держа ее обмякшее тело. И — чудо из чудес! — она оживает. Налоксон, который слишком часто опаздывает, на этот раз явился вовремя, — в самый последний миг, но все же. Толпа вокруг негодует и улюлюкает, но вскоре забывает о происходящем, потому что находит занятия поинтереснее. Мы все отворачиваемся, и в тот же миг Нало, девушка и бригада скорой помощи пропадают, потому что их больше нет в нашем мире.
На долю Нало нечасто выпадают такие победы. Большинство наших протеже попадут сегодня в VIP-салон и умрут. Кое-кто спасется. Но даже тот, кому удастся выбраться отсюда живым, обнаружит, что держаться в стороне от Праздника очень трудно. Мало кто может устоять перед соблазном стать важной персоной. Каждого из гостей тянет узнать, что же происходит там, за высокими дверями, и эта тайна сжирает их живьем.
Что до моего строителя, то это его первый приход на Праздник. Он покончил с возлияниями от Ала, и готовится к следующему шагу. Уже стоит перед красной кожаной дверью VIP-салона, набираясь храбрости, чтобы войти. Конечно, без сопровождающего это не получится.
Я неторопливо подхожу к нему, ласково поглаживаю по руке и беру его ладонь в свою.
— Это не так трудно, — уверяю я. — Ты сделал все шаги, которые привели тебя сюда. Остался всего один. — Толкаю дверь и жду, когда он войдет.
Как только мы оказываемся внутри, дверь за нами захлопывается, и шум и суета Праздника стихают, как будто мы прошли сквозь воздушный шлюз. Мой строитель разевает рот — настолько здесь всё просто и элегантно. Ни раздражающего баса, ни теснящейся толпы. Здесь, в VIP-салоне, можно дышать спокойно — пока, конечно, ты в состоянии дышать. Ряды ионических колонн по обе стороны прохода образуют величественную колоннаду. Под нашими ногами пол из роскошного редкого мрамора: черные и белые полосы завиваются в серые вихри, и все это пронизано ярко-малиновыми прожилками, словно в камне застыла древняя кровь.
Из полутемных, освещенных свечами альковов доносятся шепоты и шорохи. В дальнем углу растет «лиана духов» — аяуаска[20], такая огромная, что превратилась в дерево и проломила крышу; столбы лунного света пронизывают темное пространство зала. Красные и белые галлюциногенные цветы сияют в лунном свете, источая сладкий, неодолимо влекущий аромат. Но мы пришли сюда не ради аяуаски.
Мой строитель в равной мере и нетерпелив, и насторожен.
— Туда? — Он указывает налево, где пузырится гидромассажная ванна, оранжевая, как кальдера вулкана.
— Нет, — отвечаю я, ведя его вдоль колонн.
Он смотрит направо.
— Туда? — Он указывает на танцпол, гораздо более интимный, чем во внешнем помещении. Вместо диджея здесь играет живой ансамбль. Его участники владеют всеми мыслимыми инструментами, и любой, кто входит в VIP-салон, слышит ту мелодию, которую желает слышать. Но на самом деле эти музыканты играют не на музыкальных инструментах, а на струнах твоей души. Они ласкают твои самые чувствительные нервные окончания.
— Нет, не туда. — Я провожаю его вглубь салона, где узкий коридор уводит во мрак.
— Мне нужно пройти по коридору? — спрашивает мой спутник. Он сейчас больше похож на маленького мальчика, чем на взрослого мужчину.
— В конце ты найдешь дверь. Стучать не надо — он ждет тебя.
Строитель вглядывается в темноту, однако с места не двигается, поэтому дальше я веду его за руку.
И вот мы подходим к двери в конце коридора. Я поворачиваю круглую ручку, но жду, пока мой спутник сам толкнет дверь, — так же, как и с кнопками в лифте, это должен быть его выбор. Можно привести лошадь к воде, но пить должна она сама.
Офис Хиро похож на храм. Везде горят свечи. С потолка свисает люстра, сделанная из потускневших ложек. Хиро сидит за письменным столом в большом удобном кресле; перед ним тяжелый гроссбух, и в свете свечей Хиро скользит взглядом по бесконечному списку цифр и имен. Интересно, догадывается ли он, как я жажду оказаться в его кресле? Это ведь не кресло — это трон. Когда Хиро впадет в опалу, кто-то должен занять его место. Так почему бы не я?
Но один взгляд на отчаянно жаждущее лицо моего спутника набрасывает мокрое одеяло на мои пылкие амбиции.
Хиро, даже не взглянув на нас, молвит:
— Закройте дверь.
Я подчиняюсь и захлопываю дверь. Люстра отзывается тоненьким звоном.
— Хиро, это Энтони.
Хиро не отвечает, по-прежнему поглощенный гроссбухом. Он что-то записывает, затем закрывает книгу и наконец поднимает глаза.
— Энтони Гриссо, — произносит он. — Тридцать шесть. Разведен, двое детей. Прежде работал в «Кребс констракшн», сейчас на инвалидности.
Энтони издает нервный смешок:
— Это все записано в вашей книге?
Хиро постукивает пальцем по виску:
— Это всё хранится здесь. Чем могу вам помочь, мистер Гриссо?
Энтони смотрит на меня, будто спрашивая разрешения. Я киваю, и он изливает Хиро всю душу: боль становится все сильнее, страховая компания дала ему под зад ногой, и ах как ему требуется облегчение прямо сейчас. Ради него он готов на что угодно.
Хиро поднимается из-за стола и подходит к строителю — слишком близко, нарушая его личное пространство.
— Рокси тебя больше не устраивает, да?
— Э… это сложно… — мямлит Энтони.
— Совсем не сложно, — возражает Хиро. — Рокси — дама весьма дорогая, вот и все. Я знаю, как трудно удовлетворить ее запросы. Я же, с другой стороны, тебе вполне по карману. — Хиро замолкает, пристально всматривается в страдающие, голодные глаза Энтони. — Скажи, друг мой, ты желаешь того, что я могу тебе предложить?
Энтони кивает. Но Хиро не удовлетворен.
— Я хочу услышать, как ты скажешь это вслух.
— Я… я желаю того, что вы можете мне дать. Очень, очень желаю.
И тогда Хиро щипает строителя чуть повыше локтя. Энтони страдальчески морщится.
— Боль в руке скоро пройдет. Как пройдет и в остальном теле, — заверяет Хиро. — А после этого ты станешь моим.
Энтони не возражает. Он закатывает глаза, и его начинает трясти.
С меня хватит. Как бы мне ни хотелось оказаться на троне Хиро, видеть это я не желаю.
— Я пошла? — спрашиваю я.
Хиро отпускает меня небрежным взмахом руки. Я, не медля ни секунды, вылетаю за дверь.
Аддисон ждет в портике, прислонившись к колонне в позе модели из модного мужского журнала. Видимо, полагает, что достаточно принять нужную позу, и ты везде свой.
— Я тут поразмыслил над вызовом, что ты бросила мне позавчера, — сообщает он.
— Каким еще вызовом?
О чем бы он ни толковал, оно давно уже испарилось из моей памяти.
— Ты вызвала меня на спор — что я доставлю сюда своего протеже и доведу его или ее до конца. Не отдам моим родичам по восходящей линии. Не позволю Крису станцевать последний танец.
— А, точно! — припоминаю я.
Можно подумать, ему это удастся. Но я не в том настроении, чтобы развеивать иллюзии и мечты Аддисона. После того как мой строитель бросил меня ради Хиро, мои эмоции в чем-то похожи на переживания Аддисона. Ну да, я, конечно, сама отвела парня туда, но ведь он мог бы проявить благородство и остаться со мной! А теперь мы оба, я и Аддисон, утопаем в жалости к себе, и это недостойно меня. Не мой стиль.
— У меня тут возникла идейка… — бормочет Аддисон.
— Да что ты! Прям умираю, хочу услышать.
— Я видел тебя на пляже с твоей новой мишенью…
— Ты следил за мной?
— Вот еще! — восклицает от оскорбленно. — Я просто был на пирсе вместе с одной семиклассницей — она бросала мячики, позарез хотела выиграть Покемона.
Это еще одна вещь, отличающая Аддисона от прочих: люди доверяют ему детей, потому что — по большей части — на него можно положиться. Он им помогает. Но, как указал сам Аддисон, существует масса людей, готовых злоупотребить его добрым отношением.
— Парень, с которым я видел тебя на пляже, — допытывается Аддисон, — ты планируешь привести его сюда?
— Конечно. Но он пока еще на ранней стадии. Не готов.
— Видишь ли, так получилось, что я буду работать с его сестрой…
Я улыбаюсь, понимая, к чему он клонит.
— Полагаешь, что сможешь стать для нее единственным и неповторимым? И доведешь до самого конца?
— Если поставлю это себе целью, то да.
— И как — поставишь?
— Может быть, — быстро отвечает он, словно боясь выказать нерешительность.
— Ах, — поддразниваю я. — Какой же ты очаровательный чудак!
— А что если я зачарую ее до такой степени, что смогу привести на Праздник? И что если оставлю ее себе, и Крис ее даже не увидит?
— Ого! Хороший мальчик Аддисон идет вразнос! Что скажут соседи?
Выражение его лица остается все таким же суровым и строгим. Он так серьезен, что мне хочется ущипнуть его за щечку. Но больше я с ним играть в бирюльки не намерена. Если он хочет сразиться со мной, то ладно, сразимся. Хотя бы только затем, чтобы он осознал: ему никогда не стать мной.
— Итак, ты считаешь, что сможешь привести ее на Праздник до того, как я приведу ее брата?
— Не только на Праздник, — говорит он, — но сюда, в VIP-салон. До конца пути. И сделаю это сам.
— На что спорим? — спрашиваю я.
Аддисон раздумывает.
— Проигравший выбывает с Праздника на год.
— Договорились! — соглашаюсь я, но через мгновение невольно добавляю: — Мне будет не хватать тебя, Аддисон. Конечно, я всегда смогу навестить тебя где-нибудь в библиотеке, где ты будешь подстегивать читателей, чтоб не спали.