— Мы только друзья, — отвечает Айви. — Партнеры по лабораторным. Вместе латекс сделали.
— Кайф, — роняет Тиджей, — а использовать этот латекс ты собираешься?
Тесс притворно шлепает его.
— Тиджей, какой ты нахал! — И вновь оборачивается к Айви: — Нет, а правда — собираешься?
— Не решила еще. Если решу, ты узнаешь об этом первая.
Черта с два. Тесс — школьный громкоговоритель по части личных дел. Это забавно, лишь когда вопрос касается кого-то другого, а вот когда речь о тебе, тогда не очень.
Тиджей поворачивает в направлении, не ведущем ни к чьему дому, поэтому Айви интересуется:
— А куда мы едем?
— В Пайнвуд Молл.
— В этот старый сарай? Да кто туда ходит?
— Никто. Пока.
По-видимому, место стало таким некрутым, что снова стало крутым. Тесс стремится быть на переднем рубеже тренда.
— Не хочу портить ваши планы, но мне правда-правда очень надо домой, — просит Айви.
— Классно! Не имеем ничего против, позависаем у тебя, — отзывается Тесс, не сообразившая, что Айви, вообще-то, их не приглашала. Но как сказать это подруге, не рискуя превратить поездку в нечто дико неловкое? Айви ждет домашнее задание, которое она твердо намерена выполнить, но у Тесс талант делать такие понятия, как домашнее задание, смехотворно незначительными.
«Старые паттерны тебе не друзья, Айви».
Вместо того чтобы прямо сказать приятелям, что они сегодня всего лишь транспортное средство, Айви меняет тему, надеясь, что выход из положения найдется как-нибудь сам собой до того, как они подъедут к ее двери.
— А как прошла та вечеринка? — спрашивает она. — Вы мне так и не рассказали.
— Тухляк, — отзывается Тиджей.
— Вот уж точно! — подтверждает Тесс. — В смысле, погудели офигенно, но так, слабо офигенно для студенческой гулянки. И все бы хорошо, но в полночь один чувак сиганул с крыши.
— Он в бассейн метил, — уточняет Тиджей.
— Только он туда не попал.
— Кто-то сказал, что он на кислоте.
Айви морщится.
— Но с ним все в порядке?
— Кажется, нет, — говорит Тесс.
— Да как он может быть в порядке… — бурчит Тиджей.
— Но мы точно не знаем, — говорит Тесс. — Мы тут же свалили оттуда, как и все остальные. Ну, в смысле, мы ж там вообще не имели права находиться. — И тут Тесс оборачивается и хватает Айви за руку. — Айви, ты была права, не надо было туда ходить. Мне следует слушать тебя почаще.
Этого признания достаточно, чтобы вызвать улыбку на лице Айви, но недостаточно, чтобы получить приглашение в дом, когда они прибывают на место. Вернее, искреннее приглашение.
— Ну что, заходите, — говорит Айви. — Познакомитесь с нашим новым котом!
— Котом? — переспрашивает Тесс. — У вас теперь есть кот?
— Пока что котенок. Купили для бабушки, но она все еще в больнице.
— Ты же знаешь, что у меня бешеная аллергия на кошек! — возмущается Тесс.
— Черт, забыла!
Тесс вздыхает, затем одаривает Айви прощающей улыбкой:
— Ладно, проехали.
Они возвращаются к первоначальному плану — крутой некрутой молл. Машина уносится, оставив Айви на подъездной аллее.
Нет у них никакого кота, само собой. Но Тесс с Тиджеем это знать необязательно.
17 Уход за пожилыми — деЛО хлопотлиВое
АЙЗЕК
Бабушку переводят в послеоперационную палату, затем в интенсивную, затем в обычную. Поиск заведения для пожилых людей похож на поиск квартиры в большом городе. А пока что ее перевозят в специальный медицинский центр для пожилых. Половина здешних пациентов проходит реабилитацию после падений, инсультов, операций и прочего. Через месяц или два они выписываются. Вторая половина остается на более долгий срок в ожидании иного исхода.
Айзек идет навестить бабушку — просто идет, без всякого тайного умысла. Он постоянно твердит себе это. Так он пытается смягчить чувство вины за действительный тайный умысел.
Заведение считается одним из лучших. Повсюду искусственные растения, в просторных палатах на двоих стоят хорошие телевизоры. Но ничто не помогает перебить запахи дезинфекции и увядания.
— Правда жуткое место, прямо мурашки по коже? — спрашивает бабушка, когда Айзек составляет ей компанию после обеда. В открытую дверь видна медсестра, толкающая по коридору кресло со сгорбленным, пустоглазым стариком — явно долгосрочным обитателем. — Бедный старпер. Если я когда-нибудь стану такой, обещай, что толкнешь меня под автобус.
— Ну ба!
— Знаю, знаю. Шучу. Но на самом деле сделай это.
Они с Айзеком уже провели беседу на тему «Что за хрень случилась с твоим плечом?», поскольку он не мог скрыть от нее поддерживающую повязку на руке.
— Спортивная травма, — сообщил Айзек, не вдаваясь в подробности.
Бабушка нахмурилась:
— Когда я была в твоем возрасте, спорт предназначался для удовольствия, а не для страданий. Мы вырастили поколение мазохистов, которых тренируют садисты.
Бабушка делит палату с женщиной, чья кровать стоит около окна. Соседка зовет няню каждые пять минут. Но не с помощью кнопки. Она просто вопит во все горло.
— Она как тот проклятый соседский пес, что все лает и лает, — шепчет бабушка, якобы чтобы не дошло до ушей товарки, а на самом деле достаточно громко, чтобы та все-таки услышала.
— С тобой хорошо обращаются? — спрашивает Айзек.
Бабушка, слегка поморщившись, чуть приподнимается на постели:
— Неплохо, могло быть и хуже.
— А боль?
— В разные дни по-разному.
Айзек кивает:
— Надеюсь, они дают тебе что-нибудь?
— Да, да, то же, что обычно, — отвечает она. — И не оставляют тебя в покое! Ты, может, спишь, но тут врывается сестра с ее дурацкой тележкой и идиотскими пластиковыми стаканчиками. Будят, заставляют принять лекарство, а потом ты долго лежишь и пялишься в потолок, пытаясь снова заснуть.
— Няня! — вопит женщина на соседней койке. — Няня!!!!
Бабушка вздыхает:
— Терпеть не могу стариканов.
Лекарства прибывают вскоре после четырех пополудни. Как и рассказывала бабушка, медсестра вкатывает в палату тележку, на которой аккуратно расставлены пластиковые стаканчики.
— А вот и она, — говорит бабушка. — Хранительница Снадобий.
— Добрый день, миссис Рейми. Вот ваши послеобеденные лекарства. А кто этот юный красавчик?
— Мой внук. А красота у него от меня.
— Кто б сомневался!
Сестра, раздающая лекарства, следует протоколу. Считывает бар-код с бабушкиного браслета, просматривает список лекарств на экране, еще раз проверяет содержимое стаканчика, чтобы убедиться, что нет ошибки. Педантично закатывает тележку в каждую палату. Тележка никогда не остается без присмотра.
— Пожалуйста, миссис Рейми. — Сестра подает ей стаканчик с несколькими таблетками и стакан с водой.
— Няня! — вопит женщина с соседней койки.
Бабушка вздыхает:
— В твоей тележке случайно не завалялся намордник?
— Ну-ну, будьте добрее, — укоряет медсестра. — У вас вон есть внук для компании. К мисс Козмицки никто не приходит.
Мисс Козмицки просит раздвинуть занавески, чтобы она могла выглянуть на улицу прямо с кровати. Смотреть там особо не на что, но, думает Айзек, лучше уж такой вид, чем совсем никакого. И тут мисс Козмицки просит закрыть занавески, потому что свет слишком яркий.
Айзек наблюдает, как медсестра дает мисс Козмицки ее таблетки, как старуха глотает их, как сестра следит, чтобы мисс Козмицки проглотила лекарство. Все это часть протокола. Медсестра должна убедиться, что пациент принял лекарство.
Впрочем, даже если бы таблетки были просто оставлены на тумбочке, Айзек не стал бы красть лекарство у больного человека. Но есть ведь и другие способы совершить преступление без жертвы.
Преступление.
Он спотыкается об это слово. Да, украсть чужие лекарства — это преступление, но лишь чисто технически. Что-то вроде белой лжи. Не очень хороший поступок в настоящем ради блага в будущем. Но для этого нужен план.
— Включи телевизор, Бэби-бой, — говорит бабушка. — Посмотри что-нибудь, если хочешь.
— Нет, спасибо, не хочу.
Он шевелит плечом и не может скрыть гримасу. Бабушка замечает ее.
— Как ты только умудрился повредить чертово плечо, играя ногами?
Айзек смеется:
— Ну, вообще-то к ногам прилагается и все остальное тело!
Бабушка берет с тумбочки брошюру.
— Ваши родители рассказали мне в подробностях о местах для стариканов. Все они отстой, но по сравнению с этой богадельней там, наверное, будет лучше. — Она вручает ему брошюру. — Вот это вроде ничего. Там есть бассейн с шезлонгами. Навестишь меня, когда мое бедро заживет, и мы с тобой поплаваем. — Она улыбается. — Помнишь, как я водила тебя на плавание?
— Да, бабуль, помню.
Айзек слышит, как тележка с лекарствами катится по коридору от одной двери к другой, потом к следующей… Возвращает брошюру бабушке.
— Мне надо в туалет. Я быстро.
— У нас в палате собственный.
— Да, но на нем табличка «Только для пациентов».
— В этом ты весь — всегда поступаешь по правилам, — вздыхает бабушка. — Осторожней там, это заведение настоящий лабиринт. Я слышала, они варят суп из заблудившихся посетителей.
— Ня-а-ня!
Ему действительно надо было в туалет. Но, сделав дело, Айзек пускается на разведку и обнаруживает комнату, где хранятся лекарства. Улучив момент, он проникает внутрь и находит множество полок с промышленного размера склянками для лекарств. Он дивится, что на двери нет замка, но быстро соображает почему. Стеклянные шкафы с лекарствами заперты. Никто не доберется до таблеток, кроме Хранительницы Снадобий. Раздосадованный этой непредвиденной помехой, Айзек таращится на банки и вдруг слышит за спиной голос:
— Вам помочь?
В дверях стоит санитарка и смотрит на него с солидной порцией подозрения.
Вместо того, чтобы начать заикаться и тем самым выдать свои намерения, Айзек берет себя в руки, надевает свое лучшее лицо заплутавшего подростка и выдает следующее: