— Значит, ты заставила Тесс взять ее, чтобы, в случае чего, поймали ее, а не тебя?
— Это она вам так сказала?
Поджарк с офицером переглядываются.
— Не так многословно, но да, — отвечает Поджарк.
— Вы хотели сказать «нет», — возражает Айви. — Она не могла вам так сказать! Потому что все было не так!
— Мелкие подробности оставь себе, нам они не нужны. Картина предельно ясна.
— Нет, не ясна! Запись мутная, черно-белая и искаженная! Я была в «Уолгринсе», чтобы купить лекарство. Я могу это доказать!
Но Поджарк заканчивает спор. Она встает и наклоняется к Айви. Потягивает носом.
— Айви, тебе известно, что когда кто-то потребляет большое количество алкоголя, запах остается и на следующий день? Это называется ацетоуксусная кислота. От тебя ею так и несет.
— А какое это имеет отношение к…
И тут включается инстинкт самосохранения. Айви закрывает рот. Ей требуется весь потенциал ее разума, чтобы оценить ситуацию и предпринять решительные меры. Молоть языком, когда тебя терзает жуткая паника, глупо и не поможет делу. Поэтому она проглатывает все, что хотела сказать, и ждет заключительного аккорда от Поджарк.
Директор садится в свое кресло. Поднимает пульт и выключает телевизор.
— Итак, Айви, — произносит она, — что же нам со всем этим делать?
Айви бросает взгляд на копа, потом опять на директора. Вопрос-то явно риторический, Поджарк уже все решила. Молчание позволяет девушке собраться с мыслями и прийти к собственным важным выводам.
— Если бы меня хотели арестовать, то уже арестовали бы. Вы отпустили Тесс, а значит, должны отпустить и меня.
— Верно подмечено. — Поджарк, кажется, слегка удивлена столь проницательным анализом. Она поворачивается к копу: — Офицер Диас, вы не могли бы подождать снаружи?
Диас обжигает Айви суровым взглядом блюстителя порядка и выходит, закрывая за собой дверь. И внезапно Поджарк принимается играть «хорошего полицейского».
— Айви, хочешь верь — хочешь нет, но я тебе не враг. И офицер Диас тоже. Он мог бы арестовать вас обеих, но, думаю, есть выход получше.
«Это же просто шантаж! — раздумывает Айви. — Соглашайся на то, что предлагает Поджарк, или тебя арестуют за то, чего ты не делала». Если она позволит себя арестовать, никакой суд не докажет ее вины. Или докажет? В голове у Айви такая мешанина сомнений и подозрений, что она уже ни в чем не уверена.
Поджарк сначала смотрит на Айви печальными глазами, а затем излагает план Б.
— Айви, всем очевидно, что у тебя проблемы, с которыми наша школа управиться не в состоянии.
— Это еще что значит?
— Я полагаю, ты прекрасно знаешь, что это значит.
Поджарк ждет, когда Айви сама сложит пазл. Много времени на это не требуется.
— Меня исключают? Нет! Вы не можете так поступить! Я свои права знаю. Это противозаконно — исключать учащегося за то, что случилось за пределами школы!
— Верно, — соглашается Поджарк с хорошо натренированным спокойствием. — Поэтому я и прошу тебя уйти добровольно.
У Айви нет на это ответа. Директор не всаживает ей нож в спину. Она просит, чтобы Айви сама всадила себе нож в спину.
Насколько помнится, Данте утверждал, что ад состоит из девяти кругов. Девушка задается вопросом, в каком из них она сейчас находится.
— Альтернативная школа Роузвуд располагает гораздо более обширной программой помощи, чем наша, — говорит Поджарк. — Я уже связалась с ними. Буду рада записать туда на прием тебя и твоих родителей.
Родителей?! При мысли о родителях и без того гудящая голова Айви едва не взрывается. Она чувствует, как у нее в мозгу прямо здесь, не сходя с места, развилась аневризма. Сейчас она умрет. Убитая школьным директором. Такое наверняка происходит сплошь и рядом.
— Не нужна мне никакая программа! — умоляет Айви. — Мне нужно только закончить школу и получить аттестат.
— Обязательно получишь, — говорит Поджарк. — Только не в нашей школе.
АДДИСОН
Я ни в чем не виноват.
Я делал для Айви все, что в моих силах. Я нацелил ее на действительно важные цели и использовал каждое мгновение, чтобы укрепить ее решимость.
Я не виноват.
Какое ужасное невезение! Та несчастная видеозапись была сделана еще до того, как я начал работать с Айви, и показывает только то, что эти люди хотели увидеть.
Я не виноват!
Но чем больше я твержу это, тем менее уверенно себя чувствую. Отрицание вины лишь усиливает ее осознание. И приводит меня в ярость. Если я намерен стать для Айви единственным и неповторимым, тем, кто доведет ее до горького конца и побьет Рокси в ее же собственной извращенной игре, то нельзя позволить собственным чувствам выбить меня из седла. Если уж на то пошло, я могу остаться с Айви при любых обстоятельствах. Ей необязательно ходить в школу, чтобы общаться со мной. Я не позволю своим пристрастиям стать помехой на моем пути. Не в этот раз. Да и никогда больше!
Я сосредоточиваюсь на Айви, на ее бедах, вместо того, чтобы думать о своих.
— Это просто ошибка, не более, — уверяю я. Она мчится по коридору с такой скоростью, что я едва за ней поспеваю.
— Ошибка?! Какая там ошибка! Это катастрофа вселенского масштаба!
— Это только сейчас так кажется.
Она хохочет:
— А завтра что-то изменится, да? Или послезавтра?
— Все просто, — внушаю я ей. — Ты можешь сделать одно из трех. Первое: закончить семестр в альтернативной школе Роузвуд. Ты даже, возможно, успеешь вовремя выпуститься, если не снизишь темп.
Айви стонет.
— Второе: самостоятельно учиться со мной и получить аттестат, при этом не торча в классе. Разумеется, после того как сдашь экзамен.
Она крепче стискивает зубы и не хочет даже смотреть на меня.
— Третье: сделать паузу, поработать над тем, чтобы привести голову в порядок, а в Роузвуд пойти осенью.
— Или четвертое: просто наплевать на все и бросить школу.
— Нет. Этого я тебе не позволю.
Тогда она набрасывается на меня, вымещая свой гнев:
— Альтернативная школа — отстой! Не пойду!
— Бывают места и похуже.
— Для меня нет!
Она поворачивается и, пинком открыв входную дверь, вылетает в яркий солнечный день.
Я следую за ней на улицу, где она останавливается вдалеке от пешеходного перехода и смотрит на поток машин с таким выражением, будто собирается в него броситься. «А вдруг?» — гадаю я. Если она решится это сделать, смогу ли я остановить ее?
Но нет, она разворачивается и идет на автобусную остановку, где одиноко сидит Тесс в обнимку с пластиковым мешком для мусора, набитым дребеденью из ее шкафчика.
Увидев Айви, она отирает потекшую тушь, пытаясь скрыть, что плакала, но черные разводы выдают ее с головой.
— О боже, у нее вид как из фильма ужасов, — говорю я, но Айви не обращает на меня внимания. Сама она до сих пор не пролила ни единой слезы. Я пока не могу разобраться, плохо это или хорошо. — Тебе необязательно разговаривать с ней, если не хочешь. Или даже сидеть рядом.
Но Айви назло мне садится около подруги.
— Я очень виновата, — лепечет Тесс. — Я сказала Поджарк, что ты тут вообще ни при чем, но она не стала меня слушать.
Я пробую нашептать Айви в ухо слова ободрения, но она закрылась от меня в тот самый момент, когда села на скамейку.
— Не имеет значения, — говорит Айви. — Что сделано, то сделано.
Тесс трет глаза — по ее щекам расползаются пятна Роршаха, — а потом улыбается коварной улыбкой, не вяжущейся с заплаканными глазами.
— По крайней мере, теперь ты можешь поехать с нами на «Пустынный рой», — говорит она.
— Тебя только что выгнали из школы, а ты только и думаешь, что про какой-то дурацкий музыкальный фестиваль?!
Тесс чуть-чуть задирает нос.
— Не выгнали! Я ушла добровольно.
На перекрестке загорается зеленый, и стоявший там автобус едет к остановке.
— Не садись с ней в автобус, Айви! — умоляю я. — Сегодня иди домой пешком. — Я готов на все что угодно, лишь не дать этой парочке ввязаться в какую-нибудь заваруху.
— Роузвуд не такое уж плохое место, — говорит Тесс. — Я знаю ребят оттуда. И потом, у тебя есть я, а у меня — ты. — Она берет Айви за руку, и та не противится. — Мы и там придумаем, как развлечься, — добавляет она с той же отвратительной ухмылкой и встает, когда подъезжает автобус.
Подойдя к бордюру и обнаружив, что Айви за ней не следует, Тесс оборачивается:
— Ты идешь?
— Не-е… Погода такая чудесная. Думаю, прогуляюсь пешком.
Вот и молодец. Маленькая победа лучше, чем ничего.
Автобус отъезжает, увозя Тесс, и Айви опускает взгляд на свои ботинки.
— Теперь тебе все понятно? — говорит она. — Куда бы Тесс ни направилась, она тащит за собой целый букет дурных привычек. Моих дурных привычек. Если я буду ходить в эту школу вместе с ней, мне останется только один путь — в сточную канаву.
— Ты же знаешь, как я ненавижу эту пораженческую муть, — отвечаю я. — Спроси меня, так я думаю, что Роузвуд — как раз то, что тебе нужно. Он даст тебе отправной пункт, от которого ты сможешь расти только вверх. Чем ниже ожидания, тем масштабнее прогресс. Учителя в Роузвуде будут болеть за тебя и радоваться твоим победам, а не желать поражения.
— Бла-бла-бла.
— Я серьезно! В альтернативной школе любого, кто может может вытянуть себя за волосы из болота, превозносят как триумфатора.
— У меня не получится. Я себя знаю. Думала, ты меня тоже знаешь. — Она поднимается со скамейки, собираясь уйти.
— Не смей уходить от меня!
— Кто ты такой, чтобы мне приказывать?
— Я не приказываю, Айви. Я прошу! — говорю я ей со всей честностью и прямотой, на которые способен. — Пожалуйста! Пожалуйста, не уходи! Не бросай меня. Обещаю, что буду работать лучше…
Она грустно качает головой, и я понимаю, что она всей душой жалеет меня. Ощущение такое, будто мне воткнули кол в сердце. Но то, что она говорит через пару секунд, причиняет гораздо большее страдание: