Он пожимает плечами.
— Я здесь ни при чем. Приказ с самого верха.
Я не могу даже понять, что он имеет в виду. Мне известно, что Хиро отвечает перед кем-то, кто подчиняется еще кому-то, и так далее, но никто из нас не может заглянуть так высоко в нашу родственную цепь.
И тут я слышу сзади голос, — голос, который никогда не ожидала услышать вновь.
— Какая жалость! — говорит Люси. — Крыша — самое клёвое место во всем этом балагане.
Потрясенная, я поворачиваюсь к ней:
— Люси? Но… но ты же улетела! На крыльях кадуцея…
— Что, правда?… Ой, точно, вспомнила! Вау, какой был трип!
— Ты сказала, что хочешь быть свободной…
Люси передергивает плечами.
— Ну сказала, да… Но там, знаешь, вообще голяк. Пусто. Оказывается, единственная нормальная тусовка для нас — это здесь.
Внезапно у меня начинает кружиться голова, я теряюсь в пространстве.
— Забей, Рокси, — советует охранник. — Отведи-ка ты своего протеже в джакузи. Там полно места.
— Он не протеже! — кричу я.
И в этот момент Айзек, сжегший свою последнюю кроху энергии, падает… и я вижу то, что видит он: не мраморный с кровавыми прожилками пол VIP-салона, а заплесневелый, драный ковролин. Не мертвый пень аяуаски, а искореженный, с отметиной от гвоздодера стол в темной комнате — эпицентре потерянной надежды.
АДДИСОН
«Давай, Аддисон. Кончай с этим и займи подобающее тебе место».
Все наблюдают за нами. Ждут, что я буду делать. Ждут последнего росчерка, с которым я наконец вступлю в сонм великих.
Я держу Айви в дипе.
Все, что требуется — это отпустить ее. Разжать руки, стискивающие ее запястья, и позволить безжизненному телу рухнуть на пол. А потом сделать шаг в сторону, приняв последнюю, победную позу. И зазвучат аплодисменты, целая буря аплодисментов — всё для меня. Если я отпущу ее.
Но ее глаза…
Да, я знаю, это был ее выбор — злоупотребить мной, но разве сейчас не мой выбор злоупотребить ее злоупотреблением?
«Кончай с этим, Аддисон».
Но я не могу.
Я так близок к тому, о чем мечтал, но… не могу этого сделать. И не сделаю.
Я рывком поднимаю Айви из дипа прямо в свои объятия. Толпа вокруг ахает. Ее руки слабо обвиваются вокруг моих плеч, а мои держат ее за талию — не для того, чтобы заставить ее сделать еще одно па, но чтобы поддержать. Не дать ей упасть. И я знаю, знаю, знаю, что никогда не буду таким, как Иней. Никогда не буду таким, как Снежок. Никогда не обрету ценности в глазах Криса. Потому что после этого момента я навеки стану всеобщим посмешищем.
Но, взглянув на Криса и увидев потрясение в его глазах, я вдруг осознаю, что это тоже своего рода победа. Я бросаю вызов всему, за что ратуют Крис и остальные участники Праздника. И я улыбаюсь, потому что на одно блистательное мгновение притянул к себе всю честную компанию, а затем… бросил ее в глубокий дип и разжал руки.
Я тороплюсь убраться с танцпола, увлекая за собой Айви. Она дышит по-прежнему с трудом, но, по крайней мере, дышит.
И вдруг Айви дергает меня за руку.
— Я видела Айзека! — восклицает она, вспомнив. — Он здесь. Я не могу уйти без него.
Я продолжаю нестись вперед. Мы по-прежнему танцуем танго, просто сейчас оно другое, и мне надо в нем вести, хотя бы ради еще нескольких критически важных шагов.
Мы выскакиваем из VIP-салона в пульсирующий гвалт общего разгула. Толпа теперь расступается, давая мне дорогу, в точности как Крису. Потому что на этот раз они склоняются перед моей решимостью. Всего пара секунд — и мы добегаем до лифта. Двери открываются. Я толкаю Айви внутрь, а сам отступаю назад.
— Ты должна уйти, Айви. Уходи сейчас же! Жми на кнопку.
Но она медлит.
— Мой брат…
— Ты ничего не можешь для него сделать.
— Я должна попытаться!
— Нет, не должна.
Ну как заставить ее понять? Пластиковый мешок с ее именем уже приготовлен — вот что ждет ее, если она не покинет это место. Но если Айви хочет расстаться с жизнью, она должна сделать этот выбор сама.
— Я не могу нажать кнопку за тебя, Айви. Ты должна сделать это сама. Пожалуйста, Айви!
Это ее единственный шанс убраться отсюда, но как мне убедить ее сделать это? Она не хочет оставлять брата позади. И тогда я набираю полную грудь воздуха и принимаю решение за нее.
— Я найду его, — говорю я. — Я спасу Айзека. И приведу домой.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Она неотрывно смотрит мне в глаза. Ее рука тянется к кнопке, которая унесет ее отсюда… но Айви по-прежнему медлит.
— Ты правду говоришь? Ты приведешь Айзека домой?
— Клянусь. И я никогда не стал бы лгать тебе, Айви, никогда. Ты это знаешь.
И наконец — наконец! — она нажимает на кнопку. Двери лифта закрываются, и Айви уезжает.
Я глубоко вздыхаю и расслабляю плечи.
— Ну что ж, — раздается голос внезапно появившегося Ала, — это было забавно. Почти так же забавно, как грандиозный облом на танцполе. Там вообще было эпично. Я бы, пожалуй, даже назвал твой поступок самоотверженным.
— Заткнись, Ал.
Я забираю у него один из бокалов просекко и выпиваю все до последней капли — но не для того, чтобы залить горе. Наоборот — это гордый тост в честь того, что я только что совершил. Возможно, я спас душу Айви. А значит, если существует хотя бы крохотный шанс на то, что у и меня есть душа, я спас и ее тоже.
— И что теперь? — вопрошает Ал. — Пойдешь искать ее брата, как обещал?
Я качаю головой.
— Не смог бы, даже если бы попытался. Я солгал.
И Ал одаривает меня своей самой широкой пьяной улыбкой:
— Приятель, вот за это я тебя уважаю!
34 ПЕРЕстань лить крокоДилОвы слеЗы
РОКСИ
Я стою на коленях, наклонившись над Айзеком и заставляю его держать фокус на мне. Он так неустойчив, этот фокус, его так легко потерять! Я больше не вижу VIP-салона вокруг, вижу лишь темную разоренную комнату.
— Айзек, ты должен подняться. Нам надо уйти отсюда.
И он пытается, пытается по-настоящему, но те самые ноги, что так виртуозно владели мячом, не держат его. Он слегка приподнимается с пола, но тут же снова соскальзывает вниз, в угол.
— Ноги не работают, — говорит он. — Дай отдохну немного.
— Нет! Нельзя отдыхать! Не здесь и не сейчас!
Я не могу сдержать слёз. Они капают ему на щеки, стекают ко рту. Он с наслаждением слизывает их с губ. В сказках говорится, что слезы любви могут вылечить слепоту. Спасти жизнь. Даже вернуть человека с того света. Но мои слезы могут лишь приблизить его конец.
Здесь Хиро. Он, фактически, покинул свой кабинет, чтобы стать свидетелем этой сцены, и за это я ненавижу его еще больше.
— Рокси, будь благоразумна, — увещевает он. — Ну куда ты с ним пойдешь?
— Мне все равно! Лишь бы подальше отсюда!
— Каждая дорога, по которой ты направишься, каждая лестница, на которую взойдешь, каждая дверь, которую откроешь, приведут тебя обратно. В эту комнату, в это мгновение. Этого не избежать.
— Мне все равно! Айзек, поднимайся!
Он пробует еще раз — и опять сползает на пол. Едва слышно смеется над собственной неспособностью помочь самому себе. Проклятье!
Я поднимаю взгляд и вижу, что вокруг начинают собираться другие, как будто я попала в какой-то ночной кошмар. Иней. Снежок. Мэри-Джейн. Я не хочу, чтобы они были здесь! Это не их ума дело! Но они продолжают прибывать. Молли и Крис стоят бок о бок с Люси и Финеасом.
— Что вы здесь делаете?!
— Мы здесь ради тебя, — отвечает один из них.
— Чтобы помочь тебе пройти сквозь это, — говорит другой.
— Было бы так легко просто посмеяться над тобой.
— Но мы не станем этого делать.
— Мы здесь, чтобы поддержать тебя.
— Кто еще тебе поможет, если не мы?
Я крепче прижимаю к себе Айзека, как будто хочу защитить его от них. Но они не приближаются. Не пытаются вмешаться.
Хиро улыбается и качает головой:
— Какая бы ты ни была противная, Рокси, но, должен признать, этой стороной твоей натуры я восхищаюсь. Это всегда действует так освежающе!
— Что ты имеешь в виду?
— То, как ты влюбляешься, конечно же, — отвечает Хиро. — Раз за разом, раз за разом.
И отвратительный хор за его спиной согласно вторит ему:
— Каждый раз одно и то же.
— Она такая безнадежно романтичная!
— Да, безнадежно.
— Это подкрепляет мою веру во власть мимолетности.
Чувствую, как у меня внутри образуется ком. Нет, не ком, хуже. Черная дыра. Сгусток такого мрака, что из него ничто не может вырваться. «Что за хрень они все несут?!»
— Рокси, — молвит Хиро своим самым снисходительным тоном. — Неужели ты думаешь, что впервые влюбилась в одну из своих мишеней?
Он лжет! Конечно, лжет. Хиро мастер обмана. Он водит тебя за нос. С помощью хитрой уловки, как фокусник, отвлекает твое внимание. И его слова останутся ложью, если я им не поверю.
— Конечно это правда! — произносит Хиро, прочитав мои мысли. — Ты просто ничего не помнишь. Создатель не благословил тебя долгой памятью, Рокси. Но если тебе требуются доказательства, у меня здесь все записано.
Он достает из ниоткуда свой тяжелый гроссбух, бросает его на стол и открывает. Он точно знает, на какой странице. Я не хочу смотреть, но ничего не могу с собой поделать.
Наверху страницы написано: «Рокси», а ниже идет бесконечный список имен, распределенный на пять колонок. Хиро указывает пепельно-серым пальцем на каждую колонку и бубнит нудным голосом, словно детскую присказку-засыпайку. Как будто считает овец, а не жизни:
— Вот этих ты привела ко мне. А этих удержала у себя. Вот эти ускользнули. Этим ты помогла. А эти? Этим ты открыла свое сердце и залюбила до смерти.
Последняя колонка написана алыми чернилами, как цифры задолженности в бухгалтерском учете. Имя за именем, и ни одного из них я не узнаю. Не могу вспомнить ни единого лица.
— Всех их ты привела в VIP-салон с той же мечтой о побеге. И завтра, когда аяуаска снова будет стоять высокая и роскошная, ты сделаешь то же самое. И снова, и снова. Вот кто ты такая, Рокси. И всегда была такой.