— Ничего. Просто хочу тебя увидеть.
Я уставилась на герцога с легким подозрением — заявление звучало слишком невинно. Когда он хотел меня увидеть, он просто спрашивал, когда я приеду, а не интересовался насчет конкретного вечера.
— И почему ты хочешь меня увидеть именно послезавтра, а не завтра или через два дня? — уточнила я, прищурившись.
Кьер пожал плечами и с нажимом провел руками по моим бедрам с таким видом, будто полностью был поглощен собственными действиями, а не разговором.
— И завтра хочу, и через два дня. Но бедному герцогу так тяжело вписаться в плотный график леди Рейвен, что я стараюсь теперь уточнять заранее.
Издевается!
Недолго думая, я накрыла ухмыляющееся лицо подушкой с вполне очевидным намерением придушить.
Однозначно что-то задумал. И не признается ведь! А потом кое-кто обвиняет меня в том, что у девушки есть секреты!
Роль 14ДОЧЬ СВОЕЙ МАТЕРИ
Где вы были вчера, позвольте узнать, леди Рейвен? — голос Трейта раздался над головой, стоило мне усесться в свой уголок.
— Работала, — честно ответила я.
«Первую половину дня — по части криминалистической, вторую — по герцогской!»
Эту мысль я, конечно же, оставила при себе, но едва заметная улыбка, наверное, все же коснулась губ, потому что взгляд первого криминалиста едва ли не кровью налился.
— Отчет о проделанной за последнюю неделю работе мне на стол, — отчеканил он. Я застыла, разом растеряв все веселье, а Трейт с наслаждением добавил: — Немедленно. Ваша свобода действий не отменяет того, что вы, леди, моя подчиненная, и отчеты входят в ваши непосредственные и прямейшие обязанности как криминалиста.
Вдоволь полюбовавшись моим, как мне очень хотелось верить, невозмутимым, а на деле наверняка растерянным выражением лица, первый криминалист покинул секретариат.
Гад! Форменный, склизкий, мерзкий ползучий гад!
Очевидно, чего он добивается. Или выяснить, над какими именно версиями я работаю, или обнародовать то, что я не работаю в принципе. В первом случае можно опять бессовестно присвоить мои идеи, во втором — просто уволить за невыполнение обязанностей. С доказательствами это вполне в силах Трейта, и Кьер ничего не сделает.
И ведь наверняка не поленится как-то проверить все, что будет указано в моем отчете. Была ли там, где была, делала ли то, что делала… С него станется.
Зло стиснув зубы, я взяла чистый лист бумаги и принялась писать.
А спустя полчаса этот самый лист, но уже мелко исписанный, лег на стол первого криминалиста.
— Я могу идти? — сдержанно поинтересовалась я, когда Трейт, взяв его в руки, пробежал глазами раз, второй и не произнес ни слова.
— Нет. Присядьте, леди Рейвен. У меня шея болит на вас смотреть, — добавил он, чтобы, не дай бог, я не заподозрила в нем вежливости в свой адрес.
«Не смотрите», — мысленно огрызнулась я, но подчинилась.
— Признаться, леди Рейвен, — Трейт положил мой отчет, пристроил на него сцепленные в замок руки и поднял на меня тяжелый взгляд, — вы уже порядком утомили меня своей настойчивостью, достойной лучшего применения.
Я открыла рот и тут же его закрыла. Начальство жаждало выговориться, и негоже начальству в такой надобности мешать.
— Неужели вам еще не ясно, что я сделаю все — вы понимаете? — все, от меня зависящее, чтобы вы покинули наш отдел. Мне даже не нужно проверять, я прекрасно знаю, что все то, что вы понаписали в так называемом отчете, — это абсолютная чушь, и не бегали вы по улицам Карванона в поисках случайных свидетелей. Но я удивлен, что у вас вообще хватило наглости это написать. Я не могу понять вашего упорного цепляния за эту должность. Леди не место в отделе криминалистики.
— Почему? — наболевший вопрос сорвался с губ прежде, чем я успела себя одернуть.
— Почему? — недоуменно переспросил первый криминалист.
Я уже жалела о том, что не промолчала, но отступать теперь было некуда.
— Почему вы не хотите, чтобы я здесь работала?
— Вы — женщина! — Почему-то у меня в голове это заявление из уст Трейта прозвучало примерно, как «Вы — таракан!» из уст благородной леди.
— И почему женщина не может работать криминалистом?
— Потому что Господь Бог создал вас для иного, — отрезало начальство.
— При всем почтении, господин Трейт, мужчину Господь Бог создал тоже не для криминалистики… Науки тогда такой еще не было.
— Вы издеваетесь?! — Костяшки сжатых пальцев, лежащих на столе, побелели.
— Нет, издеваетесь — вы, — спокойно отозвалась я, окончательно теряя остатки терпимости в адрес отдельных представителей мужского рода. — А я терпеливо сношу ваши издевательства из уважения к вашему статусу, прожитым годам и накопленному опыту. И буду дальше терпеливо сносить, пока герцог не уволит меня через два месяца, если я не раскрою это дело. Так что ради всего святого, господин Трейт, потерпите и вы еще немного!
— Вы мне указываете?!
— Я вас прошу! — раздражение в моем голосе плескалось и булькало, точно так же, как ярость в словах первого криминалиста. — Если вы все равно не верите, что женщина способна выполнять эту работу, то почему вы не можете просто оставить меня в покое до тех пор, пока не истечет выданный герцогом срок? Вы что, считаете, что его светлость не сдержит слово? Или боитесь, что у меня получится? И если второе, господин Трейт, то объясните мне еще раз — почему женщина не может быть криминалистом, только я вас умоляю, без ссылок на Библию!
Я сказала это и подумала, что Трейт сейчас вышвырнет меня вон. И из кабинета, и из отдела. И будет не так уж не прав. Даже мужчина, разговаривая подобным тоном с начальством, мог поплатиться за это работой, что уж говорить о тарака… тьфу ты, женщине!
Пришлось с отчаянием признать, что напряжение последних недель здорово подкосило мою выдержку. Арчи, Кьер, Трейт, маньяк — по отдельности я бы со всем справилась. Но вместе… я чувствовала, как разрываюсь между необходимостью быть сильной, независимой и уверенной в себе, такой, какой меня видит та же Джейн Свифт, и стыдным, неприятным желанием все бросить, лечь в кровать, закатить глаза и потребовать свои семьдесят пять капель. Особенно подтачивало мою выдержку то, что я могу это сделать и никто, абсолютно никто, меня не упрекнет.
Даже наоборот. Все вокруг с облегчением вздохнут. Господин Трейт — в первую очередь…
Все это промелькнуло в голове за считаные секунды, пока первый криминалист, обалдевший от подобной наглости, смотрел на меня, выпучив глаза. А потом он вдруг прищурился, потер пальцами подбородок и медленно, раздельно произнес:
— Вы что-то знаете.
— Простите?
Я уже готовилась взорваться окончательно, когда мне прикажут скрыться с глаз и больше на них не показываться, но это вдумчивое заявление сбило меня с толку.
— Вы что-то нашли. Что?
— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Недоумение сменилось настороженностью.
А Трейт не торопился отвечать. Он смотрел на меня со странным выражением лица, которое прежде в свой адрес мне видеть не доводилось, и расшифровать я его не могла. Оно застыло на какое-то время… и пропало, а его место заняла привычная недовольно-раздраженная физиономия.
— Идите, леди Рейвен, работайте, — неожиданно спокойно заявил он. Я медлила, окончательно потерявшись в непредсказуемой реакции на мою речь, и тогда криминалист добавил грубовато: — Ну? Мне для вас дверь открыть? Чай, не на приеме, а я вам не лакей.
Я поднялась и, помедлив мгновение, вышла из начальственного кабинета с ощущением полного непонимания происходящего. Трейт понял, что в моем расследовании есть подвижки? Очевидно. Почему тогда не стал допытываться, а вместо этого меня выставил? У меня внезапно получилось достучаться до его разума и он решил дать мне шанс? Даже подумать такое смешно. Тогда почему?
Я пересекла комнату под пытливыми мужскими взглядами, точно такими же, какие провожали меня в начальственный кабинет десять минут назад, вернулась в свой маленький уютный секретариат, села за стол…
И, тряхнув головой, принялась писать письма-запросы в магические университеты Форсии. Начальство приказало работать — а я прилежный служащий!
А незадолго до окончания рабочего дня в мой «кабинет» заглянул Ричи.
Вообще секретариат по определению был тем еще проходным двором, и я совершенно не удивлялась, когда мимо маршировал тот или иной коллега. Поэтому, когда хлопнула дверь, ведущая в лабораторию, я даже не обернулась, продолжая расставлять очередные рассортированные папки. Заняться все равно сейчас было больше нечем, я ждала ответы от университетов, идей, в каком еще направлении копнуть, не было, а под монотонное перебирание бумаг лучше думалось.
Вот только второго хлопка двери я не дождалась и обернулась, чтобы посмотреть, кого и что задержало в секретариате. И увидела Ричи.
Патологоанатом смотрел на меня, стоящую на стремянке, снизу вверх и вполне доброжелательно улыбался.
— Вам помочь, леди Эрилин?
— Нет нужды, спасибо.
Я сгрудила папки одной кучей на полку — потом займусь! — и спустилась вниз.
С того самого дня, когда криминалистический отдел отчитывало высочайшее начальство, а Ричард недвусмысленно выразил заинтересованность в романтических отношениях, мы с ним больше не обмолвились ни словом, помимо вежливых приветствий и прощаний. Я не могла сказать, что от коллеги веяло обидой и враждебностью, но мне казалось, что и некое дружеское взаимопонимание, которое царило между нами, было безвозвратно разрушено. Однако сейчас эта располагающая улыбка отозвалась в душе знакомым теплым чувством.
— Вам что-то нужно? — Честно говоря, иного мотива, зачем Ричи пожаловал сейчас в секретариат, я не видела. Может, бумагу какую-то найти…
Выставленные герцогом сроки и условия, помимо очевидного преимущества свободы действий, имели и небольшой недостаток — фактически противопоставили меня остальному коллективу. Прямо сейчас меня это не волновало и не напрягало совершенно — мне действительно хотелось доказать, что я чего-то стою сама по себе. Но вот поводов для общения с коллегами теперь практически не было.