А еще, уважаемый Роман Львович, хотел бы я вас спросить: по какому такому поводу вы третьего дня изволили в ресторации маленький банкет устраивать?
— Так праздник же был, Рош-Ха-Шана — еврейский Новый год. Между прочим, 5769-й. Я обычно в это время здесь, в Питере бываю, а вот позавчера не удалось, ну и решил, как добропорядочный еврей, отметить это дело, покушать яблок с медом и напиться…
— А известно ли вам, друг мой, что в праздники всякая нечисть активизируется и нужно быть крайне осторожным, чтобы не вступить с ней в прямой контакт? Вы вот попробуйте вспомнить, что с вами в праздники происходило…
— Ну, вот восьмого марта…
— Вы бы еще седьмое ноября вспомнили! Новый год, Рождество, Пейсах, Пурим, наконец… Вот в прошлом году во время Пурима вы подрались с актером Моховым…
— Каким еще таким Лоховым? Не знаю такого актера. Видел я по телевизору однажды программу о цирке, он там клоуном был. Этот, что ли? Ну да, дрался я с фашистом каким-то, коротко стриженным таким. Я его еще утром потом видел: в черной кожаной куртке, высоких ботинках на шнуровке, штанах таких зауженных. Какая гадость!
— Какая гадость эта ваша заливная рыба! — последние слова были обращены мной к официанту. — Немедленно уберите это!
— Так вот, дорогой мой, как вы метко выразились, клоун Мохов хоть и родился 22 июня и ровно через 22 года после нападения Германии на СССР, но, видимо, все же не настоящий фашист. Но вы припомните все обстоятельства вашего с ним невооруженного конфликта и подумайте…
— Ну и что? Отправился я в Питер, чтобы принять участие в еврейском народном празднике Пурим. Это самый веселый праздник в иудаизме, и главной его заповедью является то, что каждый еврей должен в этот день напиться. Меня по этому поводу пригласили в питерскую синагогу провести праздничное шоу. Выступил я бесплатно да еще пожертвовал десять тысяч евро, полученных мной на аукционе за проданную жилетку, на благотворительность. Понятное дело, напился я после всего этого в ноль.
В поезде на Москву моим соседом по купе оказался молодой человек, который, как выяснилось, тоже был в синагоге. Настроение у меня было прекрасное, и я предложил ему пойти через шесть вагонов в ресторан поужинать. Я был веселый, пьяный и добрый, в кипе к тому же, и меня, естественно, узнавали, приветствовали, просили рассказать анекдот, что я с удовольствием и делал. Единственное, что осталось у меня лично в памяти, — это то, что я встретил Стаса Пьеху, которому я напомнил о совместном участии в телевизионной программе «Жизнь прекрасна». Мы немного поспорили по поводу стульев, причем он, как выдающийся мастер вокала, довольно громко стал отстаивать свою правоту. Как утверждал мой попутчик, значительно более трезвый, чем я, на шум в коридоре вышел какой-то почти наголо стриженный гражданин и в достаточно грубой форме потребовал нас прекратить шуметь.
— Видите, упомянутый вами гражданин не вызвал милицию, не обратился к проводнице, а, увидев вас в добром и праздничном настроении, сделал что?
— Что он сделал? После того как трусливый Пьеха куда-то сбежал, я стал рассказывать этому типу о том, что у нас сегодня праздник. И когда я уже перешел к рассказу о героях Пурима Амане и Мордехае, блюститель тишины не выдержал и послал меня на три буквы. Понятное дело, я ответил. И немедленно получил от него резкий удар в челюсть, в результате чего лишился одного из своих самых любимых зубов. Я, конечно, не мастер боевых искусств, но тут же кинулся на обидчика и толкнул его. В результате он, не ожидавший от меня, абсолютно пьяного и еле стоящего на ногах, такой прыти, отлетел метра на три. Да, забыл сказать, что гражданином этим и оказался, как вы говорите, Лохов-Мохов. Он схватил меня и попытался провести прием из арсенала греко-римской борьбы, успех которого в условиях тесного коридора был весьма сомнительным. В результате мы оба все же упали, и он оказался сверху. Не знаю, есть ли у него нетрадиционные наклонности, но позиция мне не понравилась, поскольку в мои планы не входило быть обесчещенным. Я решил сопротивляться до последнего. На беду Мохова, одна из его рук оказалась в непосредственной близости от моего рта. Поскольку рот, хотя и без одного зуба, был моим единственным на тот момент средством самозащиты, я что было сил, по-бультерьерски вцепился ему в палец и не отпускал его до прихода сотрудников правоохранительных органов. Очнулся я в тамбуре, весь в крови, с больной головой и в наручниках. Вот так для меня и закончился этот праздник.
— И последние сутки, которые тоже начались с праздника, чуть не кончились для вас плачевно. Так что вам, Роман Львович, вооружаться надо, чтобы противостоять различной нечисти.
— А как вооружаться-то? Говорят, серебряные пули помогают, осиновые колья…
— Нет, осиновые колья — это больше от вампиров, а вам, как человеку, преследующему благородные рыцарские цели, пошел бы меч, на худой конец, шпага…
Обсудив проблемы необходимой самообороны, защиты от нечистой силы, а также последние события, происшедшие в моей жизни, мы перешли к проработке практических действий, которые необходимо было бы осуществить в ближайшее время. Для оперативной связи нужно было приобрести несколько мобильных телефонов и доработать их у специалиста по современным компьютерным технологиям. Алексеич сообщил мне, что в Москве необходимо будет добыть некоторые приборы из арсенала спецслужб, а в Питере — начать закупать кое-какое оружие. Вопрос о том, где и как я все это буду покупать, он тактично обошел стороной, заверив меня, что в данном вопросе вполне достаточно будет моих личных связей. Точно так же, без особых подробностей, он развеял мои сомнения по поводу моих недоброжелателей из казино «Мефисто». «Вам, в порядке информации, Роман Львович, нужно бы прочитать вот это», — сказал он и дал мне газету «Московский комсомолец». На первой странице в рубрике «Срочно в номер» была небольшая заметка под названием «Бандитские разборки на западе Москвы». Приведу ее полностью: «Вчера в 6 часов 30 минут утра в дежурную часть ОВД „Фили-Давыдково“ позвонил неизвестный и сообщил, что прямо напротив здания ситуационного центра МЧС РФ в кустах у дома № 4 по улице Ватутина находятся трупы двух мужчин с огнестрельными ранениями. Выехавшая для проверки сообщения группа сотрудников ОВД обнаружила два тела, в которых были опознаны находившиеся в федеральном розыске члены так называемой „Многогранной“ организованной преступной группировки, специализировавшейся на мошенничестве, рэкете и похищении людей. Оба были убиты выстрелами в затылок, а на груди у каждого лежали членские карточки казино „Мефисто“. Что удивительно, оба трупа имели одну и ту же особую примету: у них отсутствовали мизинцы на левой руке. Оперативники связывают это двойное убийство с самоубийством администратора этого же казино, которое произошло той же ночью. Попытки допросить директора или кого-либо из учредителей этого игорного заведения успеха не принесли. По словам работников казино, директор первым утренним рейсом вылетел в Швейцарию, а фамилии учредителей были известны лишь ему и главному бухгалтеру, разыскать которого также не удалось. По факту убийства возбуждено уголовное дело. Наши источники в органах внутренних дел считают, что, скорее всего, эти криминальные события являются следствием обострившейся борьбы между преступными группировками, „крышевавшими“ игорный бизнес в столице». Под этой заметкой был еще один материал, который привлек мое внимание не меньше первого. Он назывался «80 % женщин-носителей СПИДа в Москве носят фамилию Иванова». Увидев этот заголовок, я стал чувствовать себя несколько неуютно, поскольку у меня в разное время были определенные отношения с некоторыми дамами, носившими упомянутую фамилию. Дошло даже до того, что я стал вспоминать все случаи незащищенного секса с этими самыми Ивановыми и подумывать о том, чтобы сдать анализ крови соответствующего профиля. Размышления мои прервал Алексеич, посоветовавший более внимательно читать «МК» и другие газеты и обративший мое внимание на то, что эти данные были получены в результате анализа анкет тех, кто проходил анонимное обследование на наличие у него вируса иммунодефицита.
— Вот вы, Роман Львович, сдавая анализ, какой фамилией предпочли бы назваться, если бы такой анализ сдавали? Уж не Трахтенберг ли? И вообще, насколько мне известно, в данный момент вы не страдаете ни одним из недугов, передающихся половым путем…
Слова моего друга несколько успокоили мое разыгравшееся воображение, и я уже было собрался отдать газету обратно, как вдруг заметил, что «Московский комсомолец» был датирован завтрашним числом. Когда я обратил на это внимание Алексеича, он коротко бросил:
— Опечатка, наверное, — забрал газету и, крепко пожав мне руку, поспешил откланяться…
А подготовка к историческому противостоянию российских и эстонских футболистов и, соответственно, футбольных болельщиков шла полным ходом. Граждан с черно-бело-синими флагами и другой эстонской символикой в городе было немного. Они почти растворились в массе «зенитчиков» и приехавших поддержать россиян болельщиков из других городов. Только одна группа молодых эстонцев из пятидесяти-шестидесяти человек, приехавших в индивидуальном порядке и собравшихся в пивном баре на Малой Охте, выглядела способной противостоять бойцам «Невского фронта» — самой радикальной питерской группировки. Эти ребята, одетые в одинаковые черные куртки и джинсы, потягивали пиво, неторопливо обменивались фразами на эстонском, изредка звонили куда-то и получали ответные звонки. Конечно, у всех были какие-то предметы болельщицкого обихода: шарфы национальных цветов, бейсболки, флажки, значки и пр. Но серьезность молодых людей наводила пытливого наблюдателя на размышления об истинном характере этого необычного собрания. И не зря: с каждой минутой пополнявшаяся группа была боевым отрядом «Память „Эрны“» имени Альфонса Ребене — штандартенфюрера СС, в годы Второй мировой войны командовавшего дивизией, состоявшей из эстонских легионеров. Кандидатов на поездку в Питер отбирали тщательно. Каждый из них должен был владеть тем или иным видом боевого искусства либо быть спортсменом — боксером, борцом или просто физически крепким и решител