Нужно ли говорить, что следующие несколько месяцев весь институт занимался исключительно проектом благоустройства Октябрьской площади. Когда он был готов, директор получил государственную премию, работники института, в том числе и Макаревич, премии поменьше (ему, как студенту-вечернику, заплатили рублей сто). Но и они не были лишними. Ведь водка-то тогда стоила всего три рубля шестьдесят две копейки…
Говорят, что история эта имела продолжение. Когда Суслов впал в старческий маразм, он с трудом выбирался даже на работу (злые языки утверждали, что если утром ему надевали калоши, то он шел в машину, а если забывали, то мог вернуться и отправиться спать). Принимал посетителей он примерно так. Рядом с дремлющим старцем стоял молодой человек — референт. При появлении гостя он говорил: «Добрый день. Товарищ Суслов приветствует вас! Передайте ваши материалы». Шла передача документов референту, тот просматривал их, задавал вопросы, спрашивал, не желает ли гость что-то добавить. Затем говорил: «Всего хорошего. Товарищ Суслов прощается с вами». При необходимости появиться в публичном месте «серому кардиналу» делали укол сильнодействующего стимулятора, и он, бодрый, как молодой подпесок, выскакивал на трибуну. Ходили слухи, что во время одного из таких стояний 7 ноября 1981 года на трибуне Мавзолея у него вышел политический спор с Брежневым и он назвал его дураком. А Леонид Ильич, осерчав, пригрозил, что не будет ему, Суслову, никакого памятника. Вскоре после этого в начале 1982 года расстроенный Михаил Андреевич умер, а еще через три года на площади поставили памятник Ленину работы Льва Кербеля. Титульным архитектором, кстати, по непонятным причинам стал не директор Мосгипротеатра, а однофамилец Макаревича — главный архитектор Москвы.
Рамиль еще раз посмотрел на гигантское изваяние, сел в машину, завел двигатель и включил радио. Из динамиков раздался знакомый ему голос: «С вами снова Роман Трахтенберг и Лена Батинова в низкорейтинговым вечернем шоу „Трахты-барахты“. Сейчас для нашего постоянного слушателя подполковника Дугушева мы передаем его любимую песню „Ой, то не вечер, то не вечер“». «Ишь ты, — подумал Рамиль, только сейчас осознавая, что все происходящее с ним — это не сон, — и правда, ведь еще не вечер…» На часах, правда, было уже 19 часов 40 минут.
Глава 8
«Маяк» работал, как всегда, стабильно. Мы с Батиновой уже перевалили за второй час прямого эфира, что само по себе уже немного утомительно. Но бодрость и уверенность в правильности и необходимости того, что я делаю на радио, меня не покидали. Особенно после того, как я, пережидая пятиминутку спортивных новостей, нарушил все и всяческие запреты и закурил прямо в студии. С чувством глубокого удовлетворения выдохнул сигаретный дым, и вдруг произошло нечто труднообъяснимое. Облако дыма почему-то не рассеивалось, а становилось все плотнее и плотнее. Я под столом пнул зевающую Батинову ногой: «Видишь?» «Не-а», — продолжая зевать, ответила она. Облако между тем начинало принимать причудливые формы, а через несколько секунд превратилось в довольно понятную надпись, висящую в воздухе: «После эфира жду на углу Садово-Кудринской и Малой Никитской». Я еще раз пнул Батинову, на что она пригрозила мне, что вызовет пожарных, и они штрафанут меня за курение в студии по полной программе. А надпись висела себе в воздухе, не думая никуда исчезать.
В этот момент я через стекло увидел человека в форме МЧС с прибором, который нам всем был известен как «дымоуловитель». Именно с его помощью труженики огнетушителя и гидранта определяли степень задымленности помещений, чтобы потом составить акт и отнять у творческих работников часть честно заработанных ими средств. Человек бесшумно открыл дверь, и в этот момент надпись растаяла в воздухе, причем в студии резко запахло озоном. «Хорошо, что не серой», — подумал я и, отключив микрофон, спросил, какого хрена пожарному у нас надо. Он вытянул руку, щелкнул кнопкой прибора и с удивлением посмотрел на зажегшиеся на дисплее красные нули. «Не работает, что ли? — сам себя спросил сотрудник МЧС. — Странно, а сигнализация ведь дым показывала. И запаха тоже нет. Извините, что помешал».
Батинова, до этого злорадно поглядывавшая на меня в предвкушении штрафных санкций, поинтересовалась, что я за такие сигареты курю, после которых озоном пахнет. На это я ответил ей, что в ее годы столько пить уже неприлично и с галлюцинациями надо бороться, лучше всего путем интенсивного лечения в специализированном стационаре…
Через полчаса наша программа завершилась, и я отправился вниз, где меня ждал «Лексус» с верными соратниками, временно исполнявшими обязанности моих шофера и телохранителя. Назвав адрес, я развалился на заднем сиденье и стал неторопливо думать о том, какие вопросы задать Алексеичу. Срок начала боевых действий против дьявола и его сторонников уже близился, а мой отряд был еще не полностью укомплектован личным составом, оружием и амуницией, а о плане действий вообще не было известно практически ничего. Поймав себя на том, что начинаю рассуждать как зрелый военачальник, я решил, что непременно узнаю у Алексеича более точную диспозицию и характер предстоящих боевых действий. Надо же что-то, в конце концов, говорить своим бойцам…
Выйдя из машины на Садовом кольце, напротив много лет не работающего планетария, я с помощью Шурика облачился в полную боевую форму. Затянул пояс, поправил перевязь и лихо, как мне казалось, заломил набок стетсон, оснащенный парой страусовых перьев, которые за время, проведенное мной на «Маяке», по моему поручению купили в зоопарке мои вассалы. Гордо проходя мимо удивленно поглядывавших на меня граждан, я прогуливался мимо ограды бывшего особняка Лаврентия Берии, отпугивая излишне любопытных внушительной шпагой, болтавшейся на поясе.
Мощную фигуру Алексеича, приветственно махнувшего мне рукой, я увидел чуть дальше, в конце забора. Поздоровавшись, он увлек меня к воротам, которые не открывались, видимо, лет пятьдесят. С каждой стороны ворот было по металлической решетчатой дверке. Нижняя их часть была забрана приваренным изнутри стальным листом, а сверху до трехметровой высоты решетку закрывал синий пластик. Подойдя к левой двери, Алексеич открыл ее своим ключом, и мы оказались в садике бериевского дома. Про это строение я слышал множество легенд, например, про то, что именно тут хозяин принимал своих относительно многочисленных женщин (нашли, чем удивить, в его донжуанском списке их, судя по воспоминаниям Хрущева, всего-то чуть более 200 было…). Между прочим, писатель Жорж Сименон, большой любитель женского пола, как говорят, имел близкие отношения с пятью тысячами дам и не был первым в мире по этому виду спорта… Еще ходила легенда, что в подвале дома стояла миникамнедробилка, в которой кости жертв главного чекиста дробили в пыль, а потом спускали в канализацию. И в конце концов, сама смерть Берии, как указывают некоторые источники, произошла в этом доме во время его штурма 26 июня 1953 года. Через пару минут мои мысли о судьбе врага народа прервал Алексеич.
— Садик этот, Роман Львович, принадлежит теперь тунисскому посольству, но сегодня по случаю небольшого праздника — дня рождения первого секретаря — дипломаты в полном составе, включая семьи, выехали за город. Так что нам никто не помешает. Присаживайтесь, тут в беседке нам будет удобнее.
А пригласил я вас сюда не случайно. Место это особенное. Несколько сот лет назад вся эта территория, вплоть до Тверской, именовалась Козьим болотом, и в нем брал начало ручей, который назвали Черторый. Сейчас этого болота, понятное дело, нет, но ручей существует и течет под землей, заключенный в трубу. А вот откуда в нем берется вода — большая загадка. Не из Патриарших прудов же! Тем более что их осушали недавно, а ручей все это время тек себе и тек по трубе, впадая в Москву-реку чуть ниже Остоженки. В древности считали, что тут без того, чтобы черт порылся, не обошлось. Отсюда и название.
И еще. Насчет камнедробилок всяких, о которых вы подумали, это, конечно, глупость, но вот в подвале дома есть шахта, не очень удобная, правда, по современным меркам, но с действующим лифтом. И ведет она в подземный бункер, имеющий выход в систему, которую обыватели, как вам известно, именуют «Метро-2». Эту часть московских подземных путей, кстати, более правильно называть Д-6. Кстати, на первой линии этого секретного метро даже была построена станция «Чертолье», которая до сих пор действует и находится примерно в районе «Кропоткинской». Заложена она, правда, значительно глубже. Вам и вашим помощникам, кстати, придется подробнейшим образом изучить систему подземных путей под Москвой. В Подмосковье лезть не надо, а то забредете куда-нибудь во Внуково-2 или в район Симферопольского шоссе, а там тоннель вообще длиной километров шестьдесят будет. Да и делать вам в тех местах нечего, в запасную подземную резиденцию президента и министра обороны даже чертей не пускают. А вот в центре как раз всякие чертовские объекты и расположены. Один из них, о котором я рассказал, — прямо под нами.
— А что, нам нельзя как-нибудь побыстрее добраться до цели, сделать свое дело и так же быстро уйти? Спустились бы где-то поближе к интересующему нас месту…
— Торопиться не надо… Довольно подробный план всяких тоннелей, бункеров, бомбоубежищ, складов и прочего у меня имеется, но состояние этих путей в настоящее время даже мне неизвестно. Равно как неизвестно и то, что черти сумели там наворотить. Поэтому начнете вы, как я и говорил, ровно через три дня с главного здания МГУ на Воробьевых горах. Поскольку строили его в свое время заключенные, университетские ветераны до сих пор основные части здания именуют «зонами». Везде пишут, что вход в систему тоннелей находится у КПП зоны «Б». Это абсолютная глупость. На самом деле там расположена резервная электроподстанция. Вы со своими бойцами должны будете идти совершенно другим путем, каким именно, узнаете чуть позже. А к полуночи все вместе соберетесь в помещении № 313 третьего подвального уровня. Дальше спускаетесь на лифте вниз и действуете уже по обстоятельствам. У каждого из ваших соратников есть, кроме общей, своя собственная программа. Прислушивайтесь к их пожеланиям и предложениям. Смею выразить уверенность, что таким образом вы и найдете правильный алгоритм действий.