ьствие, – возразила она и сбросила руку Финна со своего плеча. – Ты не больше бунтарь, чем я!
Он посмотрел на студию позади них.
– Уроки рисования – это бунт?
– В некотором смысле.
– Не понял. Объясни.
Одра сложила на груди руки и подняла взгляд к небу. Финну показалось, что, прежде чем ответить, она мысленно сосчитала до десяти, чтобы успокоиться.
– Во время отпуска мне кажется разумным валяться на пляже, впитывая всем телом витамин D, плавать, гулять, читать книги. Я вижу смысл в этих вещах, потому что они помогают отдохнуть.
– А чем уроки рисования отличаются от этого времяпровождения?
– Тем, что они… просто так, а не для пользы ума и тела.
– Но как насчет удовольствия?
– А какую пользу приносит удовольствие? – удивленно спросила Одра.
Финн не верил своим ушам.
– Очевидно, никакую.
– Сначала я сделаю для своего удовольствия что-то одно, затем – другое, третье…
– И что в этом плохого?
Ее глаза расширились, словно он сморозил абсолютную глупость, и Финн стиснул зубы.
– Так и знала, что ты не поймешь!
– Я скажу тебе, что я понял: ты – самая зажатая женщина из всех, кого я когда-либо встречал.
– «Зажатая»? Я… Что ты делаешь?
Финн схватил Одру за руку и оттащил к сосновой роще неподалеку.
– Что это? – Он обвел рукой раскинувшийся под ними живописный вид.
– Эгейское море. Оно красивое.
– А это что? – Он указал вверх.
Одра проследила за его взглядом, нахмурилась и пожала плечами, очевидно не понимая, к чему Финн клонит.
– Это небо?
– Это солнце. И оно сияет в полную силу, если ты не заметила. И где мы находимся?
Она сглотнула.
– На греческом острове.
Финн прижал ее к дереву, упершись руками в ствол по бокам от ее головы.
– Сейчас – самое время дать себе волю, восстать против своего чопорного характера и правильных стрижек, Одра!
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, а Финн наслаждался ее ошеломлением и желанием, читающимся в ее взгляде, прикованном к его губам.
Сердце Финна гулко колотилось в ребра, адреналин гудел в жилах. Не сдержавшись, Финн впился в губы Одры страстным поцелуем, призванным встряхнуть ее безопасный мирок.
Глава 8
Одре казалось, что она до сих пор была словно заморожена, а поцелуй Финна заставил ее таять. И она была бессильна сопротивляться. У нее не было защиты от такого поцелуя. Да и вряд ли нужно защищаться от него – такой лаской следовало наслаждаться.
Финн только что злился на Одру, но целовал ее так, будто не мог ничего с собой поделать, – он словно сдавался в проигранной битве. Это опьяняло и соблазняло.
Одра вскинула руки и, не зная, куда их деть, положила на плечи Финна. От этого прикосновения обоих словно пронзило электричество – он вздрогнул, она ахнула.
Затем Финн обнял Одру, притянул к себе, и мысли в ее голове спутались из-за вспыхнувшего огнем желания.
Отпрянуть друг от друга их заставили лишь крик попугая да нехватка воздуха. Одра посмотрела в лицо Финну и задалась вопросом, выглядят ли ее губы такими же припухшими от поцелуя, как у него, а глаза – такими же удивленными.
Но затем Финн выругался и отпустил Одру так быстро, что ей пришлось прижаться к стволу дерева позади нее, чтобы удержаться на ногах.
– Я не должен был этого делать, прости.
– Мне не нужны твои извинения.
Финн дышал так тяжело, словно только что пробежал кросс. Он, без сомнения, хотел Одру с такой же дикой страстью, с какой Одра хотела его.
Это настоящее безумие! Одра сжала кулаки. Нельзя продолжать совершать одни и те же ошибки. Нет, Финн не похож на Томаса: он никогда не лгал ей и не предавал ее. Но если Одра заведет роман с Финном, это повредит ее семье. На нее станут смотреть как на еще одну строчку в длинном списке любовных побед Финна – такова реальность. А ее родные отвернутся от него, что причинит Финну боль. Одра решила, что сделает все, чтобы этого не произошло. Но если он снова поцелует ее, она не сможет устоять.
Она призвала себе на помощь гнев.
– Ты хотел, чтобы я дала себе волю? Тебе удалось этого добиться. – Одра шагнула к Финну. – А чего ты хочешь от меня теперь? Чтобы я сделала вид, что ничего не было? Забыла об этом? Что за игру ты затеял?
Он стиснул зубы.
– Я просто хотел, чтобы ты немного расслабилась, пожила одним днем, вместо того, чтобы все переосмыслять и переоценивать. И… И я – идиот! Глупо было целовать тебя. – В его глазах вспыхнул огонь, словно Финн злился на нее. – Да, я завожу краткие романы с женщинами, но только не с младшей сестрой своего друга!
На его лице отразилась паника. Он кинул Одре ключи от машины, и она их поймала.
– Увидимся на вилле.
Одра наблюдала за тем, как он поднимается вверх по холму. Финн явно был напуган. Из-за страха разрушить свою дружбу с Рупертом? Или тут скрывается и другая причина, например связанная с рассуждениями о детях и браке? Может, Финн решил, что Одра желает женить его на себе?
Она села на большой камень, чтобы отдышаться, невольно прикоснулась пальцами к своим губам и подумала: «О боже, этот мужчина целуется просто потрясающе!»
Одра поужинала пару часов назад и уже начала думать, что Финн не вернется на виллу ночевать, когда он наконец явился и замер на пороге гостиной. Одра, сидящая на диване с поджатыми ногами, подняла взгляд, и ее тело вновь охватил пьянящий жар при воспоминании о недавнем поцелуе.
– Я хочу тебе кое-что сказать, – заявил Финн и шагнул в комнату.
Он казался сосредоточенным, губы были крепко сжаты. Одра окинула его тревожным взглядом, беспокоясь за его самочувствие, но, чем бы Финн ни занимался сегодня, его состояние здоровья явно не ухудшилось.
– Я тебя слушаю.
Одра закрыла книгу, опустила ноги на пол и подумала: «Сейчас он начнет оправдываться: «Это я один виноват, ты тут ни при чем…», «Ты мне очень дорога, но…». Она еле удержалась от горькой усмешки.
– Что ты хочешь мне сказать?
– Я хочу объяснить, почему для меня так важно не предать доверие Руперта, – ответил Финн, сев в кресло.
– Это и так понятно – он ведь твой лучший друг.
– Я хочу, чтобы ты поняла, в каком я долгу перед ним.
– Ты перед ним в долгу? – переспросила Одра, лишь чтобы хоть что-то сказать, ведь невежливо было бы с ее стороны сейчас встать, пожелать Финну спокойной ночи и отправиться спать.
Конечно, это было бы неприлично. И все же не настолько неприлично, как если бы Одра сделала то, чего ей сейчас хотелось больше всего: села бы к Финну на колени и поцеловала его. Она зажмурилась, пытаясь отогнать это искушение. Сколько раз еще придется себе повторить, что Финн для нее – под запретом?
– Я не рассказывал об этом ни одной живой душе и подозреваю, что Руперт тоже ни с кем этим не делился.
Одра открыла глаза.
– Ладно. Я тебя слушаю.
Финн заговорил, глядя не на Одру, а на стену позади нее.
– Когда я еще учился в интернате, на какое-то время я совсем распоясался. Мне тогда было семнадцать, гормоны бушевали в крови, и я был зол на весь мир. Я начал пить, курить и… участвовать в диких вечеринках. Не знаю, известно ли тебе об этом.
Одра покачала головой.
– Меня дважды поймали на нарушении распорядка, причем пьяным.
Она поморщилась.
– Это не привело бы ни к чему хорошему. В этой школе очень строгая дисциплина.
– А еще они очень дорожат своей репутацией. Мне недвусмысленно дали понять, что еще одна выходка – и меня исключат.
– И что случилось дальше? Руперт помог тебе вернуться на правильный путь?
– Ах, Одра. – Губы Финна насмешливо скривились. – Ты ведь и сама прекрасно понимаешь, что все было иначе.
Она похолодела.
– То есть ты продолжил испытывать терпение своих преподавателей?
Финн кивнул.
– И тебя снова поймали?
– В моих вещах было найдено кое-что запрещенное, за что я автоматически подлежал исключению.
– Но ведь тебя не исключили!
– Нет.
– Как тебе это удалось?
– Помнишь приз Фэллонфилда?
Одра фыркнула.
– Как я могу о нем забыть? Руперт, как предполагалось, должен был стать третьим среди мужчин семьи Расселов, получившим эту награду. Когда ему ее не дали, эта неудача стала самым серьезным разочарованием для нашего отца и деда.
Никто не мог понять, как так получилось, потому что Руперт был лучшим учеником в своем классе, активно участвовал в общественной деятельности и демонстрировал задатки лидера. Приз Фэллонфилда был престижной наградой, которая открывала многие двери. Его получение практически гарантировало победителю место в выбранном им университете и включало в себя годичное наставничество одного из ведущих бизнесменов-филантропов. Благодаря завоеванию этого приза дедушка Одры поехал на стажировку в Чили, а ее отец – в Южную Африку, где и повстречал мать Одры. Руперт планировал отправиться на стажировку в Никарагуа.
– Да, Руперт был на пути к победе, – кивнул Финн.
– Так что же случилось? – прошептала Одра, хотя уже и так поняла.
– Руперт взял на себя мою вину. Он заявил, что запрещенные вещи принадлежат ему и что это он спрятал их в моем шкафчике – подальше от глаз своих родителей, которые собирались приехать.
– Но Руп должен был понимать, что лишится стипендии.
Финн кивнул, его губы скривились.
– Ты, наверное, удивлена, что я позволил ему взять на себя мою вину?
Одра промолчала в ответ.
– Я не собирался так поступать. Когда я узнал, что сделал Руперт, я собрался пойти к директору, чтобы восстановить справедливость.
– И что произошло дальше?
– Твой брат ударил меня.
– Руперт?!
У Одры от удивления отвисла челюсть. Руперт ударил Финна?
– Да. Мы подрались с ним так, как не дрались ни до этого, ни после. К концу схватки мы оба были в крови и в синяках. Руперт схватил меня за горло и сказал, что я не имею права разочаровать моего дядю и твоих родителей, а это непременно случится, если меня выгонят из школы. Он добавил, что я в долгу перед вами всеми и что я буду распоследней сволочью, если подведу вас. А еще он просил не оставлять его… И я разрыдался как мальчишка. До того момента я всегда чувствовал себя таким одиноким, и вот Руперт обнял меня и назвал своим братом.