Мэлэт гордо выпрямился и, откинув голову назад, сказал:
– Твои подозрения несказанно огорчают меня, Фанни. Если ты потрудишься подняться со мною на крышу и заглянешь через окно в гостиную, то сама увидишь человека, о котором я говорю. Он сидит там и ждет меня, так как я обещал принести ему чего-нибудь выпить. А если хочешь знать, почему так долго продолжалось, пока я вернулся, так это объясняется очень просто: прошло минут десять, пока он, наконец, спросил, как меня зовут. А до того времени он сидел и что-то такое несвязно бормотал.
– В таком случае, проводи меня на крышу.
– Вот, смотри, – сказал Мэлэт несколько минут спустя. – Теперь, надеюсь, что ты поверишь мне.
Через венецианское окно гостиной Фанни увидела человека, точь-в-точь отвечавшего описаниям Мэлэта. Она почувствовала глубокое раскаяние.
– Ну, прости меня, Фредди – сказала она. – Я очень обидела тебя?
– Очень.
– Мне так жаль! Ну, прости! Ну, вот!
После первого же поцелуя гнев Мэлэта окончательно испарился.
– Я должен отнести ему чего-нибудь выпить, сказал он.
– Мне тоже пора идти – сказала Фанни.
– О, нет, обожди еще.
– Нет, мне пора. Надо заглянуть еще в несколько магазинов.
– Фанни!
– Ну, в чем дело? Неужели, по-твоему, я не должна позаботиться о своем приданом?
Мэлэт глубоко вздохнул.
– Будь осторожней, дорогая.
– Не беспокойся за меня. Я всегда осторожна.
Мэлэт ушел, а Фанни послала ему на прощанье воздушный поцелуй и направилась к выходной двери.
Приблизительно минут пять спустя, когда Мэлэт снова сидел на кухне, строя воздушные замки, а Сигсби Вадингтон, растянувшись в кресле в гостиной, медленно тянул сода-виски, в огромном венецианском окне послышался легкий стук, от которого Сигсби Вадингтон привскочил и выплеснул большую часть стакана на свой жилет.
Сигсби Вадингтон вытаращил глаза. За окном стояла девушка, и, судя по ее жестикуляции, она просила впустить ее в комнату.
Прошло не мало времени, раньше, чем Сигсби Вадингтон пришел, наконец, в себя и сделал то, что от него требовалось. На свете существует, наверное, немало женатых людей, настолько низких, что они не откажутся от приятного tête-á-tête с девушкой, которая просит впустить ее через окно. Но не таков был Сигсби Вадингтон. По натуре своей и по воспитанию он был чрезвычайно осмотрителен. А потому он долго стоял и пристально смотрел в черные глаза Фанни, взгляд которых был до того повелителен, что заставил его подойти к окну и открыть его.
– Давно уже пора было – с глубокой досадой сказала Фанни, вскакивая в комнату.
– Что вам угодно?
– Мне угодно с вами поговорить. Что это я такое слыхала: будто вы предлагаете людям совершать для вас преступления?
Сигсби Вадингтон находился в таком лихорадочно-возбуждённом состоянии, что слова Фанни подействовали на него, как взрыв бомбы. Его живое воображение тотчас же навело его на мысль, что эта девушка, столь осведомленная в его личных делах, наверное, состоит на службе в тайной полиции, которая всегда рада испортить все удовольствие преступнику-любителю.
– Я и понятия не имею, о чем вы говорите, хриплым голосом ответил он.
– О, да полно! – нетерпеливо сказала Фанни, которая была по натуре человеком деловым и терпеть не могла ходить вокруг да около. – Фрэдди Мэлэт мне все рассказал. Вам нужен человек, который обделал бы дельце для вас, а он отверг ваше предложение. Так вот, посмотрите на меня: перед вами достойная ученица Фрэдди Мэлэта. И если только это дельце по моей линии, живо выкладывайте.
Мистер Вадингтон продолжал, однако, оставаться настороже. Он решил, что ему ставят западню, с целью добиться от него признания. Он молчал и только с шумом втягивал воздух в легкие. А Фанни, будучи весьма впечатлительной натурой, ложно поняла его молчание. Недоверие, сквозившее в его глазах, она объясняла тем, что он сомневается в ее способностях, считая, что девушке в таких делах не сравняться с мужчиной.
– Могу вас уверить, что, если Мэлэт мог это сделать, то я сделаю не хуже его, – сказала она. – Вот поглядите-ка.
И Фанни поднесла под самый нос изумленного Вадингтона часы с цепочкой.
– Что это такое? – ахнул тот.
– А, по-вашему, что это такое?
Мистер Вадингтон превосходно знал, что это такое.
Все еще огорошенный, поднес он правую руку к жилетному карману – часов там не было! – А я и не заметил, как вы взяли их, – сказал он.
– Никто еще никогда не заметил этого – с гордостью ответила Фанни, констатируя подлинный факт. – Ну-с, а теперь, после этой маленькой демонстрации, вы, может быть, поверите мне, что я никому не уступлю в ловкости? Если Фредди мог это сделать, то я справлюсь не хуже его.
Сигсби Вадингтон почувствовал, что по всему его телу прокатилась прохладная болеутоляющая волна облегчения. Он понял, что напрасно обидел свою нежданную гостью. Ясно, что она не сыщик, а всего лишь прелестная, женственная девушка, которая занимается тем, что ловко опорожняет, чужие карманы, не давая поймать себя при этом. О, сколько уже времени мечтал он хоть раз в жизни встретиться с такой особой!
– Я убежден, что вы справитесь с делом, – горячо произнес он.
– А в чем заключается дело?
– Мне нужен человек, который украл бы жемчужное ожерелье.
– Где оно находится?
– В банке, в одном из сейфов.
Выразительное лицо Фанни показывало, что она разочарована и раздосадована.
– В таком случае, незачем об этом говорить. Я вам не шниффер и сейфы взламывать не умею. Я всего лишь деликатная девушка и никогда в жизни не имела дела с паяльником и с динамитом.
– Нет, вы не понимаете, в чем дело, – поспешил успокоить ее Вадингтон. – Когда я сказал, что ожерелье находится в сейфе, я этим самым хотел сказать, что оно там находится в настоящую минуту. Но со временем оно будет изъято оттуда и выставлено среди других свадебных подарков. – Это значительно лучше.
– Я не могу, конечно, упоминать имен…
– Да это не требуется…
– А потому я просто скажу, что «А», которому принадлежит ожерелье, в скором времени выходит замуж за «Б».
– Понимаю.
– И у меня есть основание предполагать, что венчание будет происходить в Хэмстеде, где находится дача мачехи «А», которую мы назовем «В».
– А почему не в Нью-Йорке?
– По той простой причине, что я имел неосторожность выразить желание, чтобы венчание происходило в Нью-Йорке.
– А вы при чем тут?
– Я – «Г», муж «В».
– А, понимаю! Это совсем как в задачах, которые мы решали в школе. «Г» может наполнить бассейн водою в шесть часов и двадцать минут, а «В» в пять часов и сорок пять минут, спрашивается… Очень приятно с вами познакомиться, мистер «Г».
– И я лично теперь тоже готов отдать предпочтение Хэмстеду, продолжал мистер Вадингтон. – В Нью-Йорке было бы, пожалуй, трудно ввести вас в дом, между тем как в Хэмстеде вы можете спрятаться в саду и там выждать удобный момент. В Хэмстеде все подарки будут вам хорошо видны, так как их разложат на длинном столе в столовой, стеклянные двери которой выходят в сад, изобилующий кустами.
– Пустяковое дело!
– Я так и думал. А потому я буду продолжать настаивать на том, чтобы венчание происходило в Нью-Йорке, и ясно, что оно будет происходить, в Хэмстеде.
Фанни задумчиво глядела на него.
– Все это звучит довольно забавно. Если вы «Г» и женаты на «В», которая является мачехой «А», в таком случае, вы – отец «А»? Хотела бы я знать, зачем вам понадобилось воровать ожерелье у своей дочери?
– Э-э-э, послушайте! – воскликнул Вадингтон. – Прежде всего зарубите себе на носу, что вы не должны задавать никаких вопросов!
– Это только мое девичье любопытство…
– Привяжите вашему девичьему любопытству кирпич к хвосту и потопите, предложил ей Вадингтон. – Я говорю с вами об очень деликатном деле и вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь совал нос в мотивы его. Будьте пай-девочкой, раздобудьте ожерелье и передайте его мне, – да так, чтобы никто этого не заметил. А потом выкиньте всю эту историю из вашей головки и забудьте о ней.
– Будет исполнено. Теперь позвольте вас спросить: что я получу за это?
– Триста долларов.
– Этого недостаточно.
– Это все, что у меня есть.
Фанни задумалась. Триста долларов сумма, конечно, мизерная. Но, все-таки, это триста долларов. На триста долларов можно много чего закупить, когда обзаводишься своим домом, а дело, судя по тому, как оно было изложено, выходило совсем пустяковое.
– Ладно! – сказала она.
– Вы это сделаете?
– Будет исполнено – повторила Фанни.
– Ну, вот молодец! – воскликнул мистер Вадингтон. – Где я вас найду, когда вы мне понадобитесь?
– Вот мой адрес.
– Хорошо, я вам дам знать. Вы все поняли?
– Ну, еще бы. Я прячусь в саду и, улучив момент, когда никого нет поблизости, пробираюсь в дом, забираю ожерелье…
– И передаете его мне.
– Определенно!
– А я буду в саду и встречу вас, как только вы выйдете из дому. Таким образом – добавил мистер Вадингтон, многозначительно подмигивая своему очаровательному сообщнику, нам удастся избежать всякой абракадабры.
– А что это такое абракадабра, живо заинтересовалась Фанни.
– Ничего, ничего – сказал Сигсби Вадингтон, делая пренебрежительный жест рукой. – Просто абракадабра, и больше ничего.
Глава седьмая
Ученые испокон веков придумывают всякие способы для измерения времени. Но мы бы сказали, что времени нельзя измерить. Оно просто не поддается измерению. Вот вам пример: для Джорджа Финча, млевшего от близости Молли Вадингтон, последующие три недели пробежали, точно мгновение. Между тем Гамильтону Бимишу, возлюбленная которого находилась на расстоянии многих миль от Нью-Йорка, казалось совершенно невероятным, чтобы день состоял всего лишь из двадцати четырех часов. Бывали минуты, когда Гамильтон Бимиш готов был поклясться, что с земной осью что-то такое приключилось и время остановилось.