– Неужели? Это очень интересно.
– Она точно хотела что-то пронюхать и все заглядывала нам в окна. Право, я почти уверен, что она замышляет что-то недоброе. Вы, по крайней мере, могли бы подняться наверх и спросить ее, что ей там нужно.
– Я немедленно займусь этим делом.
– Будь я на вашем месте, я бы сейчас же забрал ее в участок. До свиданья.
– Доброй ночи, мистер Мэлэт.
Преисполненный радостным сознанием исполненного долга, Мэлэт быстрыми шагами направился K месту свидания со своей молодой женой. А полицейский Гэровэй, задумчиво размахивая дубинкой, стал взбираться вверх по лестнице.
Миссис Вадингтон тем временем отнюдь не думала довольствоваться политикой выжидания и наблюдения. Она была твердо убеждена, что тень, которую она видела на шторе, принадлежала никому другому, как молодой женщине. А инстинкт подсказывал ей, что квартира близ Вашингтон-Сквера, в которой находится молодая женщина, представляет собою поле действий и там не может долго царить абсолютный покой. Не оставалось никакого сомнения в том, что полный мужчина в черном, которого она допрашивала, дал знать молодой женщине, что о ней справляются, и та уже успела, по-видимому, скрыться. Но она, вероятно, еще вернется. Джордж Финч тоже вернется. Вопрос был лишь в том, хватит ли у нее терпения ждать. Впрочем, с крыши надо куда-нибудь уйти. Крыша – это такое место, где виновные будут раньше всего искать убежища. Если же они никого не найдут там, их страхи рассеются. А потому самое верное – спуститься вниз и караулить на улице. Там она останется, пока не начнут снова разыгрываться интересные события.
Миссис Вадингтон уже собралась было покинуть крышу и сделала шаг по направлению к двери, которая вела на лестницу, как вдруг ее внимание было привлечено странным скрипом. Повернувшись, она к удивлению своему заметила, что окно, возле которого она только-что стояла, отворилось. Окно раскрылось дюймов на шесть, а потом, очевидно под напором ветра, снова захлопнулось. Спустя несколько секунд опять раздался скрип и опять окно раскрылось. По-видимому, полный человек в черном, сильно расстроенный утратою честно заработанных десяти долларов, недостаточно крепко закрыл окошко. Миссис Вадингтон остановилась. Миссис Вадингтон подошла ближе к окну. Миссис Вадингтон взялась за ручку. Раскрыв окошко настежь, она стала всматриваться в глубокий мрак, царивший в комнате. Там как будто никого не было. Но миссис Вадингтон была человеком чрезвычайно осторожным.
– Послушайте, вы! – окликнула она.
Гробовое молчание.
– Я бы хотела с вами поговорить!
Мертвая тишина.
Тогда миссис Вадингтон решила пустить в ход последнее средство.
– Я бы хотела вернуть вам ваши десять долларов!
Опять молчание.
Теперь миссис Вадингтон уже больше не сомневалась.
Она быстро шмыгнула (поскольку этот глагол позволителен при ее объеме) в комнату и принялась нащупывать стену, пытаясь найти выключатель. И в это время до нее донеслось нечто такое, что вызвало сладостный трепет в ее душе. Это был запах яичницы с ветчиной.
Миссис Вадингтон застыла на месте, как охотничий пес во время стойки. Несмотря на то, что во время пребывания в вестибюле отеля «Ритц-Карлтон» вместе с лордом Хэнстантоном она оставалась бесчyвственной к ароматам, так глубоко проникавшим в душу лорда Хэнстантона, она, тем не менее, была всего лишь смертной. Давно уже миновал тот час, в который она привыкла обедать, а в смысле питания миссис Вадингтон была человеком строго установленных привычек. Уже стоя на крыше она испытывала спазмы в пустом желудке, а теперь она больше не могла сомневаться в том, что ее мучит голод. Трепет прошел по всему телу миссис Вадингтон, от корней волос до кончиков пальцев. Запах этой яичницы, казалось, проник до сокровеннейших глубин ее души, подобно сладостному воспоминанию о старой-старой любви.
Медленно подвигаясь вперед, словно в трансе, она ощупью шла вдоль стены и, наконец, очутилась в дверях, которые вели куда-то в коридор. Здесь, вдали от окна, было еще темнее. Но если миссис Вадингтон не могла ничего видеть, зато ей не изменило обоняние, и другого поводыря, кроме собственного носа, ей не нужно было. Она прошла через весь коридор, жадно втягивая в себя воздух, и очутилась у другой открытой двери, откуда на нее пахнуло таким сильным ароматом, что у нее голова закружилась. Теперь ей было уже ясно, что это такое. Яичница с ветчиной! Миссис Вадингтон нащупала, наконец, выключатель, повернула его и убедилась, что находится в кухне. И в нескольких шагах от нее на плите что-то такое шипело на сковородке.
Бывают такие минуты, когда даже самая выдержанная женщина позволяет себе отвлечься от главной своей цели. Миссис Вадингтон дошла до того состояния, когда яичница с ветчиной вполне может казаться величайшим смыслом жизни, единственной, так сказать, целью. Она приподняла крышку, прикрывавшую сковороду, и оттуда, точно сладостный поцелуй, на нее устремился неописуемый аромат яичницы.
Миссис Вадингтон глубоко вздохнула. Миссис Вадингтон достала тарелку и положила себе кусок яичницы. Миссис Вадингтон нашла хлеб. Миссис Вадингтон нашла перечницу… И в тот момент, когда она собиралась поперчить яичницу, позади нее раздался чей-то голос:
– Попалась, голубушка!
Едва ли существовало на свете много такого, что могло бы в данную минуту отвлечь внимание миссис Вадингтон от тарелки, стоявшей перед нею. Землетрясение – ну, это еще возможно. Пожалуй, даже взрыв гранаты. Но этот голос сделал свое дело лучше и того и другого. Миссис Вадингтон круто повернулась на стуле, испустив при этом испуганный вопль. Затем она вскочила с таким видом, точно собиралась исполнить один из эксцентричных гавайских танцев, популярность которых среди молодежи эта достойная женщина всегда оплакивала.
В дверях стоял полисмен.
– Я хотел сказать, что вы арестованы, – добавил он, точно извиняясь.
По-видимому, этот человек был удручен сознанием, что первое возбуждение заставило его отклониться от чистого английского языка.
Миссис Вадингтон не принадлежала к числу людей, которым, как говорится, нужно лезть за словом в карман. Но сейчас даже она не находила слов. Она стояла и тяжело дышала.
– Позвольте вас спросить, не будете ли вы любезны пойти немедленно со мной? – вежливо произнес полицейский. И если вы последуете за мной спокойно, это избавит вас от целого ряда неприятностей.
Мало-помалу миссис Вадингтон выходила из состояния оцепенения, в котором находилась с момента появления полицейского.
Я могу все объяснить! – крикнула она.
– Вам будет предоставлена возможность давать все объяснения, какие вы только захотите, в полицейском участке – сказал полисмен. – В ваших же интересах, я советую вам до того времени говорить возможно меньше. Я обязан предостеречь вас, что мой долг повелевает мне записывать каждое слово, которое вы произносите. Как видите, у меня в готовности и записная книжка и карандаш.
– Я ничего дурного не сделала.
– Это дело судьи решить, делали вы или нет. Едва ли я должен объяснять вам, что уместность вашего пребывания в этой квартире находится под большим вопросом. По всей видимости, вы попали через окошко, что само по себе равносильно насильственному проникновению чужое жилье. Помимо того, я застал вас в момент присвоения, так сказать, имущества, принадлежащего владельцу этой квартиры, то есть яичницы с ветчиной. В виду всего вышеизложенного, я вынужден просить вас следовать за мною.
Миссис Вадингтон собралась было заломить руки в отчаянной мольбе, но вдруг обнаружила, что какое-то препятствие мешает этому жесту. И в то же мгновение она отдала себе отчет в том, что все еще держит в руке перечницу. Внезапно в голове у нее мелькнула мысль, заставившая ее вздрогнуть всем телом.
Aгa! – вырвалось у нее.
– Виноват? – сказал полицейский.
Каждая мелочь, которая случается на свете, каждое маленькое переживание, которое выпадает лично на вашу долю, или же о котором мы слышим, учит нас, если верить философам, и закаляет в борьбе за существование. Согласно этой теории, далеко не случайностью было то, что миссис Вадингтон за несколько дней до описываемых событий прочла в вечерней газете подробное изложение ограбления одного особняка в штате Нью-Джерси. Сама судьба послала ей эту историю, детально описанную репортером. Миссис Вадингтон не помнила всего. Одна лишь подробность запечатлелась в ее мозгу и теперь озарила ее, точно вдохновение свыше. В газете говорилось, что злоумышленник, встретив на своем пути экономку, возмущенную вторжением чужого человека в особняк, насыпал ей в глаза изрядное количество перцу, благодаря чему ему удалось благополучно скрыться.
Неужели же поступок, который могла совершить простая, возможно, невежественная женщина, окажется свыше сил такой женщины, как она, почетной председательницы двадцати трех благотворительных обществ и всем известного авторитета по детскому воспитанию? Миссис Вадингтон довольно ловко чуть-чуть отвернулась и стала незаметно отвинчивать крышку перечницы.
– Вы должны сами понимать, – продолжал полицейский, что мне доставляет большую неприятность…
В этом отношении он был совершенно прав. Именно большая неприятность, как он понял спустя несколько мгновений. Лучшего выражения нельзя было даже подыскать для того, что разыгралось вслед за этим. Внезапно весь мир оказался словно окутанным огромным облаком мельчайшего перцу. Перец попал полицейскому в рот. Перец заполнил его ноздри. Перец забрался ему в глаза. И перец ласково щекотал внутренние стенки его адамова яблока. В течение нескольких секунд полицейский, точно юла, кружился на одном и том же месте, а потом вслепую ухватился за стол, ища поддержки, после чего принялся неистово чихать.
Едва миссис Вадингтон услышала первую огромную отдачу бешеного чихания, она кинулась вон из кухни и, прокладывая себе путь во мраке, добралась до открытого окна. Затем она быстро пробежала через крышу и стала спускаться по запасной пожарной лестнице. Следует заметить, что лестница, о которой идет речь, не настоящая пожарная лестница, а скорее наша черная лестница, только не скрытая в доме, а приделанная снаружи дома, на случай пожара. Единственно, что руководило миссис Вадингтон, когда она кинулась опрометью к запасной пожарной лестнице, было желание очутиться возможно дальше от представителя закона, который, следовало ожидать, когда-нибудь да перестанет чихать и, открыв глаза, примется искать обидчика. Но как только ноги миссис Вадингтон коснулись первых ступеней лестницы, в голове у нее стали формироваться более определенные обоснованные планы. Она знала, что всякая запасная лестница, если следовать по ней до конца, должна привести до земли. А потому она в начале решила искать на ней спасения. Но не успела она опуститься на один этаж, как посмотрела вниз и обнаружила, что в данном случае лестница кончается не как все, на задворках, а в ярко освещенном открытом ресторане, в котором половина столиков была уже занята гостями.