– Милый, славный Джордж! Это говорит лорд Хэнстантон. Выпустите нас, Джордж. Покажите себя молодцом!
– Что же вы там делаете?
– Какой-то проклятый полицейский запер нас здесь. А потом один негодяй, обещавший открыть нам дверь, придумал какую-то историю, будто не в состоянии найти ключа, и ушел, унеся все наши наличные. Будьте же молодцом, славный, милый Джордж! Да благословит вас небо! Помимо того и в добавление ко всему вышеизложенному, вам, возможно, удастся спасти жизнь (если вы будете быстро действовать!) моего старого друга и в свое время любезной хозяйки, у которой в настоящую минуту разыгралась такая икота, что в скором времени с ней, наверное, сделается истерика.
– О ком вы говорите?
– О миссис Вадингтон.
– Миссис Вадингтон там с вами?
– Ну, разумеется, со мной!
Джордж так и ахнул.
– Мама! – укоризненно произнес он, прижимая рот к замочной скважине. – Вот уж не ожидал этого от вас!
Сигсби Вадингтон испустил испуганный возглас:
– Моя жена? Вместе с ним, с этим человеком, у которого вместо усов зубная щетка! Позвольте-ка мне поговорить с нею.
– Кто это? – спросил лорд Хэнстантон.
– Мистер Вадингтон, – ответил Джордж. – Кто это? – в свою очередь спросил он, когда воздух внезапно огласился диким воплем.
– Миссис Вадингтон, ответил лорд Хэнстантон. – Послушайте, Джордж, старина, вы, случайно, не знаете, что нужно делать, когда женщина начинает синеть и на губах у нее появляются пузырьки?
Сигсби Вадингтон убедился к тому времени, что, при своем незначительном росте, ему никак не удастся поговорить через окошко с лицами, находившимися в комнате. Необходимо раздобыть какой-нибудь предмет, на который он мог бы влезть. Он кинулся на другой конец крыши и тотчас же вернулся, с трудом волоча одну из кадочек с пальмой. Глаза его были так широко раскрыты, он так неистово пыхтел своей сигарой, что поразительно напоминал пышущего огнем дракона. Быстро взобравшись на высокую кадочку и держась рукой за пальму, он очутился у самого окошка. Раньше всего он всей пятерней мазнул лорда Хэнстантона по лицу, и тот свалился назад, оставив свободным окошко, через которое оскорбленный супруг мог видеть свою заблудшую жену.
– Ага! – воскликнул Сигсби Вадингтон.
– Я могу все объяснить! – ответила миссис Вадингтон.
Мистер Вадингтон презрительно фыркнул.
– Я уважаю нахальство, когда оно проявляется своевременно, да и то не в слишком большой дозе, – сказал он. – Но когда женщина имеет дерзость отзываться непочтительно о нравственности одного из лучших молодых людей, которые когда-либо паслись по беспредельным степям Запада, а потом пользуется тем, что мужу пришлось ехать в Нью-Йорк по важному делу, и запирается в комнату с человеком, у которого вместо усов растет зубная щетка, и после этого смеет утверждать, будто она может все объяснить…
Этот период был такой длинный, что Сигсби Вадингтон оказался вынужденным остановиться, чтобы перевести дух.
– Сигсби! – послышалось из глубины комнаты.
– Вот к чему приводит пребывание в этом богом проклятом Нью-Йорке! – продолжал мистер Вадингтон, наполнив воздухом легкие. – Я уже не раз говорил это и готов повторить еще тысячу раз…
– Но, послушай, Сигсби, я тут совершенно не при чем. Лорд Хэнстантон говорит чистую правду. Какой-то полицейский запер нас.
– Но что ты там делала до того, как он вас запер, хотел бы я знать?
Ответ последовал лишь после некоторой паузы:
– Я пришла сюда, чтобы посмотреть, чем занимается мистер Финч. Я слышала, как он разговаривал тут с каким-то погибшим созданием.
Мистер Вадингтон испытующе уставился на Джорджа.
– Вы, действительно, разговаривали с каким-то погибшим созданием? – спросил он.
– Не может быть! – негодующе воскликнула Молли.
– Я не разговаривал сегодня ни с одной женщиной – с достоинством ответил Джордж. – Разве лишь с той воровкой, которая украла ожерелье. Да и то это был чисто деловой разговор, который не вызвал бы краски смущения даже на лице отшельника. Я сказал ей: «Верните мне ожерелье!», и она мне вернула его. А потом пришел ее муж и увел ее с собой.
– Ну, что, теперь тебе ясно, – сказал мистер Вадингтон.
– Ничего не ясно – ответила миссис Вадингтон.
– В таком случае, позволь тебе заметить, что этот славный молодой человек, который родился на вольном просторе Западных степей, чист душой, как новорожденный, а потому я хотел бы кое-что услышать от тебя насчет твоего собственного поведения. Почему этот полицейский запер тебя здесь?
– У нас произошло… э-э-э… маленькое недоразумение.
– Каким образом?
– Э-э-э… я случайно насыпала ему немножечко перцу в глаза.
– Перцу в глаза? Почему?
– Он нашел меня в квартире мистера Финча и хотел арестовать меня.
Мистер Вадингтон снова заговорил, и голос его зазвучал холодно и сурово.
– Вот как? Теперь я положу этому конец. Если ты не можешь жить в Нью-Йорке без того, чтобы сыпать перец в глаза полицейским, то ты немедленно отправишься со мною на Запад. Того и гляди, ты еще начнешь кидаться на людей с топором. Это мое окончательное и неизменное решение! О, женщина, поедем на Запад, где живут люди с чистым сердцем и с кристальной душой, и попытаемся начать там жизнь сызнова.
– Хорошо, Сигсби. Я согласна.
– Ну, еще бы ты не была согласна! Клянусь твоими крашеными волосами, что завтра же мы уедем отсюда!
– Хорошо, Сигсби. Я завтра же куплю билеты.
– Ничего подобного!
Мистер Вадингтон сделал великолепный жест и чуть было не полетел вниз вместе с пальмой.
– Ничего подобного! Я сам куплю завтра билеты. Тебе, может-быть, интересно будет знать, что, с помощью превосходной коммерческой комбинации и благодаря моему гениальному уму, я снова стал богатым человеком. Я могу купить целую кучу билетов, сколько только понадобится, и я снова стану главой семьи! Теперь обо мне заговорит весь мир! Да, обо мне, Сигсби Вад…
Пальма покачнулась, и оратор вынужден был соскочить… прямо в объятия полицейского Гэровэя, вернувшегося на крышу с целью посмотреть, как поживают его пленники. К великому изумлению своему он оказался среди слушателей, внимавших изумительной речи мистера Вадингтона.
– …Вадингтон! – закончил супруг миссис Вадингтон.
Полицейский холодно взглянул на него. Он уже не питал к нему теперь той неприязни, что раньше, но, вместе с тем, он никак не мог заставить себя смотреть на него, как на друга. Мало того, мистер Вадингтон, соскочивший на крышу, наступил ему на правую мозоль, единственную частицу его тела, которая оставалась до сих пор невредимой, несмотря на все напасти, свалившиеся на него в эту безумную ночь.
– Что это значит? – спросил Гэровэй.
В это мгновение его взгляд упал на Джорджа. Гэровэй испустил глухой зловещий рев-звук, который издают лишь леопарды, рыщущие в лесу, тигры, готовящиеся вступить в бой, и нью-йоркский полицейский, неожиданно напавший на след человека, накинувшего ему на голову скатерть и поставившего ему фонарь под глазом.
– Так вот вы где! – прошипел Гэровэй.
Он приподнял дубинку и медленно направился к Джорджу. Молли, однако, успела преградить ему путь.
– Стойте! – крикнула она.
– Сударыня, – сказал Гэровэй почтительным тоном, каким он всегда привык разговаривать с представительницами прекрасного пола. Будьте столь любезны убираться ко всем чертям отсюда!
– Гэровэй!
Полицейский в мгновение ока повернулся кругом. Только один человек во всем свете в состоянии был удержать в этот момент его зловеще занесенную руку. И этот человек только-что присоединился к группе, собравшейся на крыше. Мистер Гамильтон Бимиш был в теплом свитере, в коротких панталонах и в шерстяных чулках. Весь залитый ярким светом луны, поблескивая своими огромными роговыми очками, он представлял собою изумительно картинную фигуру. В руках у него были гири, так как Гамильтон Бимиш проводил время по строго выработанной программе. Что бы ни случилось с ним в течение дня, это не могло настолько затуманить его мозг, чтобы заставить его отказаться от гимнастических упражнений перед сном.
– В чем дело, Гэровэй?
– Видите ли, мистер Бимиш… – начал было полицейский.
Гул многих голосов прервал его:
– Он хотел убить Джорджа!
– Он запер мою жену в этой комнате!
– Грубиян!
– Нахал!
– Джордж ничего ему не сделал!
– Моя жена только насыпала ему в глаза немного перцу!
Гамильтон Бимиш повелительным жестом поднял одну из гирь и водворил молчание.
– Одну минутку! Гэровэй! Изложите мне, в чем дело.
Мистер Бимиш внимательно выслушал его до конца.
– Отоприте эту дверь – приказал он.
Гэровэй открыл дверь, и оттуда вышла миссис Вадингтон, а следом за нею плелся лорд Хэнстантон. Последний искоса посмотрел на мистера Вадингтона и бочком, стараясь, однако, держать себя непринужденно, отправился к лестнице. По мере приближения к ней, он все ускорял шаг и, наконец, быстро шмыгнул вниз. Лорд Хэнстантон был человеком чрезвычайно благовоспитанным, и он ненавидел всякого рода скандалы. А, между тем, все его инстинкты подсказывали ему, что здесь разыгрывается скандал. Лучше всего скорее очутиться где-нибудь в другом месте, решил он.
– Остановите его! – крикнул Гэровэй.
Но было уже поздно, и полицейский опять повернулся к группе, свирепо насупив брови.
– Ну, вот, теперь он удрал! – глухо произнес он. – А ведь он нужен кой-кому в Питсбурге. Сигсби Вадингтон медленно покачал головой. Он не был особенно высокого мнения о Питсбурге, но он всегда стоял за справедливость.
– Даже в Питсбурге подобный человек не может быть кому-либо нужен, – сказал он.
– Это был знаменитый рецидивист, которого полиция давно уже ищет, и я намеревался отвести его в полицейский участок.
– Вы глубоко заблуждаетесь, Гэровэй, – сказал Гамильтон Бимиш. – Это был не кто иной, как лорд Хэнстантон, человек, с которым я лично знаком.
– Вы с ним знакомы, мистер Бимиш?