— Где? Самому бы знать… Зовут Зоя, работает официанткой на площади, живёт где-то у вокзала. Там ещё церковь, но, похоже, не православная.
Лёха с Галышом переглянулись и спросили в один голос:
— Зоя?
— Ну да, — кивнул я. — А что?
Галыш прикрыл ладонью рот, как будто смехом подавился, а Лёха поведал:
— Зойка — это сестра Серёнина.
И оба затряслись от хохота.
Мне стало немного досадно: вот из-за чего они сейчас смеются?
— И чё ржёте, лошади?
Лёха вытер выступившие из глаз слёзы и махнул рукой.
— Не обижайся, Ром. Это… Просто Серёня говорил, что ты Зойке нравишься, вот он тебя к ней и привёл. Вдруг у вас по пьяне чё закрутится. Но я так понял, не закрутилось? Или как?
Я поморщился. Этот Серёня не просто жук — он плут каких свет не видывал. Ему бы за такие выкрутасы по сусалам, чтоб вдругорядь головой думал.
— Ничего у меня с ней не было.
— Ага, конечно, — глаза Лёхи искрились отрицанием.
— Не было, — повторил я. — Если хочешь знать, я вообще с Анной встречаюсь!
Это было не совсем правда, поторопился я с выводами, мы стояли ещё только в начале развития наших отношений. Вполне возможно, Анна даже не знает, что мы встречаемся, может быть не хочет встречаться, но если это и так…
— С какой Анной? — ухватился Лёха за моё признание.
— С Арбатовой.
— С Анькой Арбатовой? — он присвистнул, весёлость его исчезла и вместо неё появилась сосредоточенность. — Ну что сказать: рад за тебя. Девка красивая, умная. За это и выпить можно. Саня, разливай.
Галыш с готовностью наполнил рюмки и мы выпили. Я поперхнулся. Водка пошла не тем горлом, и я закашлял. Лёха хлопнул меня по спине.
— Не торопись, никто твою долю не отымет.
На кухню вошла Люська.
— Борщ будете?
Хорошее предложение. Я кивнул, Лёха тоже, Галыш отказался. Он сел на подоконник и уставился в окно, как в телевизор. Люська вынула из холодильника кастрюлю, поставила на плиту, обернулась ко мне.
— Там работодатель твой явился, трезвый. Поговорить хочет.
— Какой работодатель? — не понял я.
— У тебя их много? Аркашка, кто ж ещё.
Трезвый Аркашка предвестник забот. Не то чтобы я был против, наоборот, но почему-то эти заботы появляются тогда, когда я не в лучшей физической форме. Специально он что ли меня подлавливает?
Я встал, направился к двери.
— Ты куда? — спросил Лёха.
— Сейчас приду.
Аркашка стоял у крыльца, курил. Запах дешёвого дыма вернул к жизни унявшуюся было головную боль, и я поморщился. Аркашка торопливо затушил папиросу, улыбнулся виновато.
— Привет, Ром.
— Привет.
— Я это… Снова тут с калымом подвезло, и деньги хорошие предлагают. Пойдёшь?
— Когда?
— Да я думал севодне начать, но можно и завтре. Не страшно, подождут.
Не страшно, согласен. Судя по моему нынешнему состоянию, послезавтра тоже было бы не страшно, но бог с ним. Вечером отлежусь, верну себе рабочее состояние…
— Завтра так завтра. Где встречаемся?
— Ко мне с утра подходи. От меня и пойдём.
— Договорились.
Я вернулся в дом. Люська уже разлила борщ по тарелкам, нарезала селёдочки, приправила её укропом и перчиком, теперь жарила гренки. Как она всё успевает? Аромат стоял такой, что даже Галыш не выдержал, сел к столу. Лёха улыбался, поглядывал попеременно на Люську, на меня и во взгляде его читалась гордость.
Утром меня разбудила Муська. Она прыгнула на диван и заурчала в ухо, пришлось вставать. Впрочем, вставать так и так пришлось бы, потому что буквально через минуту зазвенел будильник. Я выдохнул, выгоняя из души сонливое недовольство, взял зубную щётку, пасту. С улицы долетела мелодия знакомой песни.
Нас утро встречает прохладой,
Нас ветром встречает река.
Кудрявая, что ж ты не рада
Весёлому пенью гудка?
Не спи, вставай кудрявая!
В цехах звеня,
Страна встаёт со славою
На встречу дня.
Песенка оказалась прилипчивой. Почистив зубы и умывшись, я поймал себя на мысли, что внутренне напеваю её, но так как помнил только первый куплет, то он и крутился в голове как заезженная пластинка. Я попробовал переключить внимание на что-то другое, на свои отношения с Анной, на вчерашнее похмелье, на предстоящие трудовые будни. Вроде бы помогло.
Завтракать я не стал — не успевал. Схватил пакет со сменной одеждой, вышел на улицу. Аркашка уже ждал меня. Он сидел на корточках на обочине в своей неизменной кепке, неизменном пиджаке, с неизменной папиросой в зубах. Его угловато-бомжеватый образ уже настолько сроднился с окружающей действительностью, что давно стал её неотъемлемой частью — удали его, и покажется, что чего-то не хватает. Но почему-то это раздражало.
— Привет, Аркань. Чего пришёл? Договорились же у тебя встретиться.
— Да встал рано, — пожал плечами Аркашка, словно оправдываясь. — Думаю, чё ждать-то? Пришёл.
— Ладно, твоё дело. Ну что, идём к твоему заказчику?
Заказчик жил в микрорайоне «Подсолнухи». Этот уютный уголок частного жилого сектора отличался от прочих городских уголков высоким бетонным забором по периметру и двумя охранниками у ворот. Если я правильно понял, «Подсолнухи» являлись местным элитным жилым комплексом, предназначенным подчеркнуть значимость людей его населяющих. Что ж, каждый подчёркивает себя в меру своих способностей. Меня никогда подобные тонкости не волновали и никогда не расстраивали, ибо завидовать чужому благополучию всё равно что плевать в пропасть: вроде бы и плюнул, а в кого попал, не видно. Однако неравнодушный ироничный обыватель придумал населению «Подсолнухов» отличительное название — мироеды.
Я не стал вдаваться в дебри семантики, пусть будут мироеды, мне-то какая разница, хотя при виде трёхметровых железных ворот невольно начинаешь понимать, что народ в своих определениях не так уж и не прав. Ну да бог с ним. Аркашка постучал в будку привратников и долго объяснял появившемуся охраннику, почему нам необходимо пройти на территорию жилого комплекса. Охранник слушал его без интереса, зевал, а потом и вовсе послал по матери. Я усмехнулся. Мне стало любопытно, как из этой ситуации выберется Аркашка: пошлёт его в ответ или полезет в драку? Однако Аркашка не стал идти напролом и выбрал третий вариант. Он позвонил заказчику, тот перезвонил на пост и второй охранник посоветовал первому либо открыть нам ворота, либо писать заявление на увольнение.
Ворота открылись. Ровная асфальтовая дорога, каких в городе на центральных улицах не сыщешь, повела нас мимо череды барских усадеб. Я невольно сравнил их Лёхиным особнячком. Там всё просто: четыре стены, крыша, крыльцо — и никаких тебе вычурных завитушек по фасаду. Здесь же каждый дом старался походить на сказочный замок, где присутствие различных тонкостей в виде башенок, колонн и лепных украшений, было жизненно необходимо. От их разнообразия и безобразия хотелось чихать, и, в конце концов, я перестал на них глазеть.
Пока мы шли, Аркашка поведал, где и какому мироеду он чинил крышу, или беседку, или баньку. По его словам выходило, что хозяева сказок разорваться были готовы, лишь бы Аркашка им что-нибудь починил. Приятно иметь в напарниках уважаемого человека, тем более что любое уважение непременно выказывается в денежном эквиваленте, а это так или иначе благоприятно отразиться и на мне тоже. Вот только случай на посту охраны говорил обратное. Хитрит что-то мой дружок, как бы не вышло, что за подобное уважение придётся самому платить.
Но я оказался не прав. Хозяин встретил нас немного чванливо, но не без радушия, пусть даже напускного. Предложил пива, воблы, что было нами любезно принято, но отложено в холодильник на потом. Аркашка взялся обсуждать с хозяином рабочие моменты, а я немножко осмотрелся. Дом не из самых больших, что встретились нам по пути, но всё же не моя избушка. Чистый газон, чистые дорожки, стриженый кустарник. Жена, совсем не красавица, в шезлонге у бассейна; на открытой веранде пацанёнок лет десяти мучает планшетник. Пегая собачонка, породистая, но настолько мелкая, что её не трудно спутать с кошкой. Беседка… Собственно, ради беседки мы сюда и пришли. Она стояла в стороне от дома ближе к калитке. Часть боковой стены, сложенной из коротких брёвен, рухнула, отчего один край просел и вся конструкция опасно накренилась к забору. Наверное, во время очередной вечеринки гости чего-то не поделили, либо кто-то очень грузный, возможно, сам хозяин, навалился на стенку и она не выдержала.
Впрочем, гадать о причинах не моё дело. Я встал в стороне, переоделся, потом вместе с Аркашкой обошёл беседку по кругу. Аркашка похлопал по стенке, покачал головой, вздохнул.
— Нормально, до вечера управимся. Я думал, хуже будет.
До вечера мы и в самом деле управились — без перекуров, без обеда — хотя какое-то время думали, что часть работы придётся перенести на следующий день. Очень сложно предать конфетке прежний вид, завернув её в старую обёртку. Нужна новая — гладкая, без потёртостей — а хозяин поскупился. Но мы справились. Аркашка подтесал кое-где топориком, доработал рубанком — и всё сошлось. Золотые руки. Пить бы ему поменьше, вообще бы цены не было. Потом, уже сидя в обновлённой беседке за бутылочкой холодного пива, я подумал: чем, интересно, занимается Аркашка в минуты просветления, когда не пьёт?
— Аркань, а ты книги читаешь?
Вопрос застал его врасплох. Он дёрнулся, пролил пиво и переспросил, вытирая губы ладонью:
— Книги?
— Ну да. Бунин, Чехов. Слышал о таких авторах? Или приключения какие-нибудь. Жюль Верн, например, Роберт Шекли.
Аркашка поставил бутылку на стол, взял воблу.
— В школе учительница заставляла, читал. И после армии тоже немного. Детективы. Потом не до книг стало.
Я всегда испытываю разочарование, когда слышу, что кому-то становится не до книг. Найти полчаса в день не так уж трудно. Общение с книгой — и не важно какого жанра — приносит ощущения, которые невозможно получить из других источников. Серёга Копытов вообще любит повторять, что тот, кто читает, всегда будет командовать тем, кто смотрит телевизор. Формула старая, сомнительная, но не лишённая капельки смысла. Отчасти я с ней согласен, отчасти готов оспорить, однако очевидно главное: книга заставляет думать. И задумываться.