А показанные кадры? Глумежка, извините за сленг, над мертвым телом… Как так можно?.. А потом еще и тел не отдали… Мне даже цветы некуда принести на могилу в память о нем…
Да, Света, мы потеряли близких людей. Вам, возможно, гораздо труднее, чем мне. Детей терять всегда тяжело. Мне жаль. Правда, жаль. Искренне жаль…
До свидания.
От: Вера vera565@aha.ru
Кому: Светлана sv@mail.ru
Дата: 13 января, 2003 г., 3.10
Здравствуйте, Светлана…
Знаете, у меня осталась его одежда. Глупо, может быть, но я сейчас сижу в ней и чувствую, что защищена от всего плохого и злого. Не знаю, почему, но мне кажется, что это так.
Света, когда вы будете в Москве? Я обязательно приеду, чтобы увидеть вас. Чтобы поговорить с вами. Чтобы сказать вам, как я сожалею обо всем. Чтобы вы рассказали мне о нем. За это я отдала бы многое. Мы с ним общались буквально накануне его гибели. Я уже рассказывала, как закончилось это общение. Я ревела перед телевизором всю ночь… А там ничего не показывали… А утром мама позвонила и сказала, что «Норд-Ост» взяли штурмом. Я полезла в Интернет. А там… такие фото… и по телевизору то же самое…
У меня есть запись передачи «Намедни», где показывают пленку, которую они снимали сами-сами. И там Мовсар. Несколько слов говорит в камеру… боже, когда я увидела эту пленку… Что со мной было…
Ладно, все равно не вернешь ничего. Как сказал Карнеги, незачем пилить опилки. Но я все равно не могу без него… И все тут… Я люблю… Даже неживого… Люблю его… И буду любить всегда, пока я есть, пока я существую…
Извините за слезы, до свидания… Пишите.
От: Вера vera565@aha.ru
Кому: Светлана sv@mail.ru
Дата: 20 января 2003 г., 13.28
Здравствуйте, Света.
Снова попала в больницу, в обморок свалилась в магазине. Истощение, говорят, я почти ничего не ем. И ничего не могу с собой поделать. И ничего не сделаю уже никогда. Потому что его уже нет.
От: Светлана sv@mail.ru
Кому: Вера vera565@aha.ru
Дата: 22 января 2003 г., 11.40
Да, конечно, его уже нет. И изменить это не в ваших силах. И можно сидеть и ждать смерти, оправдывая себя, упиваясь собственным горем. Это удел слабых людей. А можно пытаться хоть как-то влиять на ход событий, но это уже для сильных людей. Я думаю, что настоящая любовь должна делать людей сильными.
Светлана.
От: Светлана sv@mail.ru
Кому: Вера vera565@aha.ru
Дата: 8 марта 2003 г., 15.23
Здравствуйте, Вера.
Вы надолго пропали – уж не случилось ли чего?
Я сейчас в Москве. Честно говоря, иногда об этом очень жалею. Тяжело ходить по городу, увешанному рекламными щитами с радостными лицами и надписями «Норд-Ост – полный вперед!». Выдумка пиарщиков не знает границ, и от них некуда деться – недавно купила билет в метро, а на обороте реклама «Норд-Оста»…
Российское правительство, у меня такое складывается впечатление, изо всех сил старается стереть из памяти людей эти события. Надо сказать, небезуспешно. Поэтому мы должны приложить все свои силы к тому, чтобы память о наших близких была жива.
Светлана.
От: Вера vera565@aha.ru
Кому: Светлана sv@mail.ru
Дата: 8 марта 2003 г., 23:38
Здравствуйте, Светлана.
Сегодня 8 марта, я вас поздравляю. Терпения вам, стойкости. И будьте такой же мудрой, как и раньше.
А «пропала» я, потому что болела. У меня все то же – не могу вогнать себе в рот кусок еды, живу практически на внутривенных введениях глюкозы и белков, сама есть не могу.
Зря говорят, что время лечит. Оно не лечит. Особенно когда показывают счастливые лица «спасенных» заложников. Меня бесит это. Бесит, что нам врут. Нас вообще за кого принимают?
23 февраля у меня была истерика. Потому что некому было даже подарить подарок. И сейчас тоже срыв. Ведь знаю, что, его нет, а все равно жду звонка. Жду, что он позвонит и скажет: «Ну чё ты там, спишь, что ли? Не спи, с праздником!»
Прошлое 8 марта мы отмечали вмеcте. Хотя он говорил, что ему наплевать на наши праздники, но меня он приехал поздравить.
А сейчас я одна, есть только компьютер и кошка, и все. В душе пусто, темно и страшно, как говорит моя мама.
Не обращайте внимания на эти вывески. Это для них стало каким-то прибыльным шоу. А для нас с вами это огромная трагедия, которая перевернула всю нашу жизнь.
До свидания.
От: Эдуарда Тополя
Кому: Вера vera565@aha.ru
Дата: 26 апреля 2003 г.
Здравствуйте, Вера.
Сегодня вмеcте с бывшими заложниками (и Светланой Губаревой) побывал на площади перед ДК на Дубровке. Мы возложили цветы у фотографий погибших, затем поехали на Троекуровское кладбище, к могилам Саши, дочери Светланы, и других погибших в «Норд-Осте» детей и взрослых.
В Москве очень холодно, пронизывающий северный ветер со снегом.
Хотите – верьте, хотите – нет, но на кладбище, когда Светлана и ее коллеги по несчастью плакали друг у друга на плечах, я подумал о вас. Мне показалось, что и вы положили бы цветы на эти могилы… что и вы бы плакали на плече у Светланы… И она – на вашем…
За что погибли ваши возлюбленные? А дети? А все остальные?
Джихад? Священная война? Война во имя Аллаха? Интересно, нашли вы в Коране, какой в ней смысл?
Думаю, что нет. Потому что Там, Наверху, нет сантиментов, нет этических норм и жалости.
Он – Тот, Кто там, наверху, – мыслит, я уверен, иными категориями.
Однако и здесь…
Чеченцы погибли за честь Чечни?
Русские погибли за честь России?
Но стоимость их жизней не рискнул определить московский суд – стоимость чести России будут, похоже, определять в Страсбурге…
А самое горькое, что даже эта трагедия ничего, ни-че-го не изменила в российской жизни.
В США буквально назавтра после гибели Всемирного торгового центра всю страну охватил феноменальный и совершенно спонтанный шквал патриотизма. Я видел это своими глазами, я был там в эти дни. Без всякого призыва правительства и без участия каких-либо пиаровских структур окна всех домов и все до единой автомашины американцев украсились национальными флагами, и все хайвеи, парквеи и улицы превратились в круглосуточные потоки трепещущих под ветром американских флажков. В моду немедленно вошла одежда с изображением американского флага, где только можно – на бейсбольной кепке, на джинсах и даже на плавках и купальниках. А самое главное: люди стали втрое доброжелательнее друг к другу, на улицах прохожие – абсолютно все! – говорили встречным: «Hi! How are you?» – и это не было формально-стандартным приветствием, это звучало декларацией заботы каждого друг о друге в семье, неожиданно сплоченной гибелью почти трех тысяч человек.
Через две недели сумма частных пожертвований в Фонды помощи пострадавшим от теракта и Фонд помощи семьям пожарных и полицейских, погибших при спасении людей в ВТЦ, достигла 600 миллионов долларов, через месяц – миллиарда! Где-то на третьей неделе по телевизору объявили, что прием донорской крови остановлен – ее сдали уже больше, чем позволяли возможности ее хранения.
Помню, как президент Буш сказал тогда, что те, кто называет американцев нацией бездушных и бездуховных роботов, пусть покажут нацию, которая за один месяц собрала миллиард долларов частных пожертвований на помощь своим согражданам!
Конечно, я понимаю, что негоже уровень жизни американцев, у которых школьная учительница или медсестра зарабатывают 35-45 тысяч долларов в год, а рядовой полицейский – 45-60 тысяч, сравнивать с российским, где школьная учительница получает 1000 рублей в месяц, а милиционер кормится со своего поста на уличном перекрестке. И все-таки для меня было нечто шокирующее в полной инертности российской публики, которая буквально назавтра после трагедии на Дубровке вернулась к своим будням как ни в чем не бывало – словно разошлись после спектакля или телесериала. Если 27 октября у ворот 13-й клинической больницы, в которой лежали больше 300 заложников, толпа журналистов стояла часами в ожидании каждого выздоравливающего, то 28-го там были только иностранные журналисты, а еще через день в такси водитель мне сказал: «Да ну его слушать это радио! Все про теракт да про теракт! Надоело!»
Знаете, Вера, мой брат и его жена, побывавшие 11 сентября в самом пекле катастрофы ВТЦ в Нью-Йорке и выжившие там буквально чудом, рассказывали, как, выбравшись из руин и облака бетонной пыли над Уолл-стрит, они вмеcте с сотнями других пострадавших перебежали через Бруклинский мост и увидели тысячи людей – настоящий живой коридор, встречавший спасенных соками, едой, водой, лекарствами и мобильными телефонами, по которым можно было позвонить домой и сообщить о своем спасении. Такси и автобусы бесплатно развозили их по домам…
И потому, когда 27 и 28 октября я стоял под дождем у ворот 13-й больницы, мне с моей уже американизированной, видимо, психикой показалось диким и гнетущим, что ни один из роскошных московских супермаркетов вроде «Перекрестка», «Рамстора» и «Седьмого континента» не прислал в эту больницу фрукты и соки, что владельцы цветочных бизнесов не украсили больничные палаты цветами, а бутики ГУМа не подарили выздоравливающим одежду. Родственники выживших заложников, только что переживших почти трое суток террора и ужаса на грани жизни и смерти, часами стояли под открытым небом и дождем со снегом – без всякой информации и словно не у ворот больницы, а у ворот тюрьмы. Заложники и заложницы, чья верхняя одежда все еще оставалась на вешалках в гардеробе Театрального центра, сами, пешком выбегали, зябко съежившись, из этих ворот под зонтики своих родственников, словно не герои, пережившие теракт и заново рожденные на праздник жизни, а зеки, выпущенные на свободу в сиротское пространство холодного дождя и безучастия…
Одна из заложниц рассказала мне, что там, в зале «Норд-Оста», когда они под дулами пистолетов террористов смотрели новости по ТВ, кто-то из них же, заложниц, сказал: «Если бы я была дома и смотрела это по телевизору, я бы сказала: «Какой ужас!», повернулась бы и пошла спать»…