– Агент Гамильтон, – представился второй, – а это Купер, вы с ним уже знакомы.
– Итак, что за бред вы несёте, товарищ? – вернулся к делу Вебер.
Слово «товарищ» он выделил тоном, полным сарказма.
– Ладно, – кивнул Николай. – Хорошо. Но ведь я могу доказать.
– Доказать что?
– Его контакт. – Он кивнул на Купера. – С нашими органами.
– Чушь! – воскликнул тот. – Кому ты лепишь?
Двух других его пьеса пока забавляла.
– А где та монета, которую я вернул вашему коллеге? – спросил Вебера Николай таким торжествующим и победоносным тоном, будто только что доказал теорему Ферма.
Гамильтон переглянулся с напарником, вышел и через минуту вернулся с прозрачным пакетиком, в котором лежала монета. На пластик была налеплена ядовито-жёлтого цвета этикетка с индексом и датой.
– Эта? – Агент помахал пакетиком перед носом Николая.
– Она самая. Вот с помощью неё Купер и давал знать будущей жертве, что вечером свободен.
– Какой ещё жертве? – покраснел от злости Купер.
– Невинной! – бросил Николай.
– Хватит паясничать! – рявкнул Вебер и хлопнул ладонью по столу.
– Тот мальчик так тепло отзывался о дяде, который заплатил за его поездку на море…
Купер ударил его ладонью.
– Прекратите, – сказал Куперу Вебер, но в голосе не слышалось ни малейшего порицания.
– Мне нужно отлить, – сказал Николай.
– Отливай в штаны, – посоветовал Гамильтон, прикуривая сигарету. – Выпускать мы тебя не собираемся. Чего зря терпеть-то?
– Курите в казённых учреждениях? – поинтересовался Николай.
– Болван, это конспиративная квартира.
Неожиданно одна из стен комнаты начала менять цвет от проступающего пятна. Сперва незаметно, потом всё сильнее, так что оба агента и даже туповатый Купер обратили на феномен внимание. Будь это не стена, а потолок, Николай решил бы, что этажом выше кого-то зарезали, а потом затопили квартиру. Впрочем, он никогда не видел просачивающуюся сквозь штукатурку кровь.
– Гамильтон, проверьте, что там такое, – попросил Вебер.
Тот вышел. Через пару секунд за дверью послышалась возня. Купер собрался было посмотреть, что происходит, но события переместились в допросную раньше. Кусок стены, набухший от розового вещества, отвалился, точно гигантский отрезанный ломоть, и рассыпался мокрой, без пыли, крошкой. Первым из дыры показался Лугвал. Агент Вебер вскочил и попытался сбежать, но здоровяк оборотень ногой припечатал открывающуюся дверь, затем пробежал по стенке и обрушился на агента сверху всей тушей. Вебер сдавленно хрюкнул и замолчал. Тем временем из дыры показались остальные шелки. Таран принялся колдовать над наручниками, а Гахарт припёр к стенке Купера и сжимал его горло.
– Этот мне нужен живым! – успел крикнуть Николай.
– Как скаж, командир, – прохрипел Гахарт и слегка ослабил хватку.
– Да мы вообще-то никого не собираемся убивать, – шепнул Таран на ухо Николаю. – Дай парням поразвлечься.
Лугвал вышел в дверь и вскоре, держа за ворот пиджака, приволок обмякшее тело агента Гамильтона.
– Живой, – сказал он, заметив испуг в глазах Николая.
– Как вы меня нашли? – спросил Николай. – Я даже не успел воспользоваться зажигалкой, когда меня скрутили.
– Пф. Ты – нет, – ответил Гахарт. – Зато чиркнул тот иджит, что засовывал её в пакет. Чист машинально, проверить, работает иль нет. Кста…
Предводитель шелки вышел и вернулся, держа в руках пластиковый контейнер с изъятыми вещами. Он поставил его на стол и принялся разбирать с большим удовольствием, точно ребёнок рождественскую посылку. И первым делом протянул Николаю пластиковый пакетик с зажигалкой.
– Не теряй больш.
Затем выложил пистолет и, уже выуживая следующую вещь, вдруг передумал, опять взял пистолет и направил на Купера.
– А мож, мочканём фраерка?
– Мне нужно задать ему несколько вопросов.
– Как скаж, командир, – пожал плечами Гахарт и махнул Лугвалу: – Давай!
Купер почти не пострадал, хотя Гахарт в суматохе разбил ему нос. Зато ему не пришлось валяться на полу, как двум остальным. Лугвал подхватил американца под мышки и усадил на место допрашиваемого, а Таран ловко прикрепил наручником к скобе.
– Так что насчёт поездки в Россию? – спросил Николай, протягивая Куперу салфетку.
Тот что-то буркнул, взял салфетку свободной рукой и начал тампонировать нос.
– Да, брат, теперь ты засветился по самое не могу, – нарочито доверительным тоном проговорил Николай. – Кто поверит, что тебя не завербовали? А даже если и поверят, будут вести на всякий случай. Прослушивать, подглядывать. Ну что я тебе рассказываю, ты же знаешь и сам. А хочешь, мы оставим здесь пару трупов? Свеженьких. Сейчас кого-нибудь из своих попрошу выйти на улицу и подобрать парочку. Тогда и на поводке не погуляешь.
– Зачем с улицы, если здесь пара здоровых агентов? – спросил Таран.
– И то верно, – согласился Николай.
Клиент молчал.
– А может, всё же приедешь? Сообразим тебе новую биографию, документ выправим.
– Нет.
– А то поработал бы на нас.
– Нет! – Нервы у Купера не выдержали, и он заорал.
– Ладно, не ори, – якобы сдался Николай. – Время на тебя тратить жаль. Держи свою монету. И не разбрасывайся мелочью попусту.
Монетка, возвращённая клиенту, перестаёт быть артефактом. На что Николаю, разумеется, было сейчас глубоко плевать. Он с радостью обнулил бы и все прочие пожертвования фонтану. Другое дело, что пристрастный судья (если бы таковой имелся) мог углядеть в отказе от сделки элемент физического воздействия. Всё же тут не обошлось простым упоминанием КГБ. Окровавленная рожа Купера могла перечеркнуть усилия Николая по добровольной сделке, хотя, строго говоря, нос агенту расквасили не с целью заставить отказаться от желания, а в порядке самозащиты. Но риск всё же имелся. И самое неприятное, что Николай не мог прямо сейчас узнать, насколько плохи дела. Для этого нужно заглянуть в дурацкий розовый свиток, а он у Айви.
От мыслей его отвлёк звон колокольчика.
– Фек! – ругнулся Гахарт. – Над кончать, к ним пришло подкреплен. Мы пок держим запасной вход. Но врем уход.
– Я, собственно, закончил, – сказал Николай, поднимаясь. – Давайте, парни, валить отсюда.
Он впервые оказался без напарницы и без какого-либо дела на столь продолжительное время. Да ещё и в чужой стране, и без документов. Хорошо, что с ним пока что оставались шелки. Они ориентировались в городе прекрасно и немедленно затащили Николая в уютный бар на Манхэттене. Тот оказался полупустым, что пришлось весьма кстати. За размалёванным рекламой стеклом гудели автомобили. А они сидели в полумраке вчетвером за самым дальним столом и глушили спиртное.
– Мы выбрались оттуда чудом, – то и дело нервно повторял Таран. – Эти агенты здорово поднаторели в последнее время. Электроника и механика шагнули далеко вперёд.
– Если б мы не ленились и держали руку на пульсе, то не возникло б никаких сюрпризов, – ответил ему Гахарт с непонятным для Николая укором. Похоже, Таран слыл в их троице ретроградом.
– Да, ребята, спасибо вам, – опрокинув очередную стопку, поблагодарил Николай. – Я уж думал, мне конец.
– Но ты неплох держалсь, – подбодрил его Гахарт. – Мы наблюдали по монитору, пока наши маленькие… эм… друзья прогрызали стену.
Бармен включил музыку. Что-то похожее на блюз.
– А где Айви? – спросил Николай.
– Шустрит по дорогам, – ответил Лугвал. – Отвлекает на себя гоблинов.
– А было бы клёво, если бы они тоже нагрянули на эту конспиративную квартиру, – пришло вдруг в голову Николаю. – Впору обхохотаться.
Его фантазию никто из шелки не одобрил и смех не поддержал. Они выпили ещё по одной и замолчали.
– Выбрось её из головы, парень, – неожиданно произнёс Таран.
– Кого? – удивился Грачевский.
– Айви, – уточнил Таран. – Думаешь, не видно, что ты запал на неё?
– Эт, конечно, не наше дело, – протянул Гахарт. – Но мы работаем на тебя. Ты нас нанял, парень, а не она. Такшт мы отвечаем прежд всего за твою безопасность, а уж потом за успех вашей с ней… эм… авантюры.
– Вот именно, – поддержал Таран. – И то, что она вскружила тебе голову, может здорово повредить твоей безопасности. Ты лезешь на рожон, рискуешь почём зря.
– Твои услуги на самом деле для неё значат не больше, чем услуги прачечной или химчистки, – пояснил Лугвал. – Ты слыхал, чтобы влюблялись из благодарности в прачечную или химчистку? То-то и оно. В центре их мировоззрения, их культуры, системы ценностей лежит жертва. Источники силы основаны на жертве, как, впрочем, и многие другие сферы. Но если ты даже подставишь себя, то вовсе не факт, что заслужишь её благодарность. Даже наоборот. Поскольку глупость, неосторожность подлинными жертвами не являются.
Николай очень не любил, когда лезут в душу, и обычно посылал таких лазальщиков подальше. Но шелки делали это как-то особенно, словно для них его душа не являлась приватной стороной личности, а входила наравне с телом в контракт в качестве объекта защиты.
– Она просто тебя использует, и всё. – Таран осушил стопку. – Не потому, что плохая. Она прекрасная девушка, но такая уж у них, овд, натура. Не любят они мужиков. Во всяком случае, не больше, чем пчёлы трутней.
– Или самки богомолов, – добавил Лугвал. – Или чёрные вдовы, которые паучихи. Избавляются от нашего брата при первой возможности.
– Про чёрную вдову это старина Лугвал загнул, но вообще… – Таран махнул рукой. – Так что даже и не мечтай.
– Я, собственно, и не мечтаю, – заверил советников Николай.
– Вот и ладно. Вот и поговорили. Давай ещё по одной тяпнем, и по домам.
– А то нам, понимаешь, без моря долго нельзя. Кожа сохнет, как барабан становится.
Гахарт щипком оттянул у себя на запястье кожу и отпустил. Николаю показалось, что она действительно зазвенела.