- С этим разберемся. Объясни, в чем дело-то? – сыпал вопросами Фил. - Утром мы разговаривали, и все было в прядке, ты собирался официально устраиваться на работу. А вечером барыжить начал.
- Не могу сказать. Но денег надо много.
- Мне уже страшно, - хмыкнул Мухин и отвернулся. Борис барабанил пальцами по рулю, Таня читала что-то в телефоне и слегка улыбалась.
- Сколько надо-то?
- Сто пятьдесят тысяч наличными.
- Столько не дам, если не скажешь на что, - отрезал Борис.
- Сашка, у тебя два варианта, - произнесла я. – Ты рассказываешь нам, и мы все вместе думаем, как помочь тебе. Либо идешь к своему барыге за новыми наркотиками, и попадаешь в тюрьму на много-много лет. И что-то мне подсказывает, что тебе там не понравится.
Сашка медлил, взгляд метался по машине, зубы в кровь искусали губу. Я не выдержала, обняла его, и он благодарно кивнул мне, уткнувшись в плечо.
- Хорошо. Я скажу. Только, пожалуйста, не орите сразу! - гнусаво произнес он. - Я и так знаю, что полный кретин. Да, Борис, я это прекрасно осознаю. Просто у меня не так все просто и легко, как у вас с Танькой. Наверное, правда мама нагуляла меня на стороне. Отец узнал и ушел. И все покатилось к чертям собачьим.
- Тьфу ты, засранец, - психанул Борис. – Мать бы постеснялся вспоминать.
- В общем, Катька беременная.
- Обсосок, - бросила Таня и вышла из машины, хлопнув дверью так, что «Форд» покачнулся.
- Ну, вот видите, - Сашка закрыл лицо ладонями, опустил голову и растерянно покачал головой.
- Мне ее вернуть? – спросил Фил, положив ладонь на ручку двери, колеблясь.
- Погоди, - Борис взял его за плечо, - я потом тебя к ней докину. Саша, ты уверен, что от тебя?
- Конечно, - парень вскинул голову и сказал с вызовом. - У нее кроме меня никого не было. Мы сначала думали-думали, как поступить. Решили пока ничего не делать, а там видно будет. А потом привыкли к этой новости, сходили на УЗИ, имена придумали. Но вчера узнала ее мать и закатила скандал.
- Еще бы. Катьке-то восемнадцать хоть есть?
- Почти. В следующем году будет.
- Та-а-ак, - протянул Фил. – Если ты решил обеспечивать семью, торгуя наркотой, то папаша ты хреновый, брат.
- Папаша, скажешь тоже. Катька отличница, школу только закончила в этом году. Она через класс перемахнула, представьте. Сразу с седьмого в девятый. Говорю же, умная очень. Поступила в Москву куда-то на медицинский, еще и стипендию выиграла. А тут две полоски. Мы уже свыклись с этой новостью, начали думать, как жить дальше будем. Мелкому же условия нужны. А мать ее как узнала, давай орать, за волосы Катю схватила и била, била… Потащила к гинекологу, та говорит – аборт поздно делать. Все сроки вышли. Ну, она через знакомых нашла тетку, правда не в нашем городе, но тут рядом. Она может УЗИ подделать, что будто пороки у плода, и роды вызвать.
- О Господи. А срок-то какой?
- Шестнадцать недель. Кажется.
- Капец, - протянул Фил, громкими глотками допивая вино из бутылки.
- Катькина мама позвонила, сказала приехать, накричала, обозвала последними словами. Говорит, если ты, сволочь, не найдешь деньги, убью и тебя и ее. Денег у них нет, семья бедная очень. Катькина мама без отца троих тянет, он погиб давно уже. Грит, я сломал девчонке жизнь. Да я и сам понимаю все это.
Сашка опять уткнулся в ладони, покачал головой.
- А ты то что думаешь? Ребенок ваш с Катькой, а не матери ее. Вы сами-то хотите его? – нарушила молчание я.
- Хотим. Наверное. Раньше думал, что хочу. А потом Катькина мама объяснила, что я вообще не представляю, на что подписываюсь. Что начнутся пеленки - ночные крики, расходы. А я ненадежный. Они так надеялись на Катьку, что выучится и человеком станет. Сложно все это.
Борис начал потихоньку приходить в себя от новости:
- Тоже никогда не понимал, что она в тебе нашла. Девочка, конечно, бедненькая, подрабатывает официанткой, но со стержнем. И мозгами. И правда, все будущее под вопросом стоит, - поразмыслил он. – Ладно, я дам денег. Только нужно сделать так, чтобы здоровье не испортили. Отучится, найдет себе нормального парня, выйдет замуж, нарожает детишек. Всему свое время.
Сашка смотрел в пол, поджав белые губы, и кивал. А мне казалось, что земля уходит из-под ног. По спине ледяными каплями стекали горошинки пота. С трудом поборов дрожь, я отвела глаза в сторону, стараясь проморгать слезы.
- В следующий раз сразу приходи ко мне с такими проблемами. И денег на презервативы всегда можешь попросить. Это даже не обсуждается, понял? – говорил Борис.
Фил молчал. Я тоже молчала.
- И чтобы больше к девочке этой ни на шаг не подходил. Понял?
- Да понял я! - рявкнул Сашка.
- Саня, - позвала я его. – Саня-я-я. – Голос прозвучал низко, как будто не мой. - А у тебя свое-то мнение по этому вопросу имеется?
- А что мое мнение? Ей же рожать. Катькино будущее сейчас решается, а не мое. Со мной все давно понятно. В СИЗО менты, пока били, сказали, по роже видно, я частый гость буду.
- Но решается судьба ребенка. Твоего ребенка.
- А что я могу сделать?! – закричал он. – Катька на связь не выходит со вчерашнего дня. Мать ее звонит каждые полчаса, мол, нужно спешить, каждый день на счету.
- Дай мне ее номер, я решу вопрос, - проговорил Борис.
- Боря, тебя это не касается, - проговорила я. – Хватит уже опекать Сашку. Надо было перестать это делать еще пять лет назад.
- У тебя есть да варианта, - вдруг повернулся Фил и в упор посмотрел на Сашку своими большими темными глазами. От неожиданности тот отпрянул, насколько было возможно. – Сейчас занимаешь у Бориса деньги, твоя девочка делает аборт, или как это называется на таком сроке.
- Искусственные роды, - подсказала я.
- И дальше плаваешь как дерьмо в проруби, никем из своей семьи неуважаемый, пожизненно со статусом «неудачник» без права голоса. Наркотики, выпивка, расшатанный образ жизни. Без цели и будущего. Вечно надеясь на связи родителей. Либо вспоминаешь, что ты мужик. Идешь к Катькиной матери и говоришь, что ребенка своего в обиду не дашь никому, бабушке родной особенно. Что возьмешься за ум, пойдешь работать, и порвешь жопу, если понадобится, но семью прокормишь.
- Фил, о чем ты? – наиграно хохотнул Борис. - Это значит, ребенок будет на нас. Кто им станет заниматься? Саня поиграет в «папашу» неделю-другую и ищи его. А Катя останется с ношей на руках одна, без образования. Конечно, деньгами мы поможем, насколько возможно. Но и озолотить эту девочку никто не бросится. А то следом выстроится такая же толпа нищих. А у Сани мозгов нет, на всех хватит спермы. Но папин кошелек не бездонный.
- Заткнись, - рявкнул Сашка.
- А что, я не прав? Ты чего девочку лишаешь? Студенческой жизни, профессии, будущего! А что ты ей дашь? Дети – это большая ответственность. Фил, – повернулся к Мухину. - Что стало с нами, когда отец ушел? А нам уже лет было сколько. А тут ребенок с рождения без отца, считай. Может, лучше и вообще без отца, чем с таким. О девочке подумай. Ты сейчас очень красиво и складно говоришь, конечно. И меня при этом подонком выставляешь. Женя вон уже расплакаться готова. А потом ты уедешь к себе в Москву, а разгребать это дерьмо именно мне.
- Борис, это не твое дело, при всем уважении, - натянуто проговорил Фил.
- Реально девчонку жалко. Я свое слово сказал – денег на процедуру дам. Родит – ни копейкой не помогу. Сам барахтаться будешь, пахать и вкалывать. - Борис смотрел упор на Сашку. - Ночами не спать к детской кроватке бегать, пока друзья твои по барам и кабакам зависают.
- Понял я тебя!
- Не ори на меня.
- Я не ору! Понял я твою мысль хорошо. Отчетливо ты умеешь доносить свое мнение.
- Решай, папаша.
- Только помни, что сейчас ты знаешь, что этот ребенок там есть, он дышит и развивается. – Фил говорил ледяным, полным потаенной злости и обиды голосом: – А потом одним утром проснешься, и осознаешь, что больше его нет. И не будет уже никогда. И что с ним сделали. С твоим ребенком. И тебе с этим всю жизнь жить, - договорил это и отвернулся.
- Не драматизируй. На этом сроке там еще не ребенок и не человек, - сказал Борис. – Они до двадцати трех недель вообще боль не чувствуют.
- Уже поздно. Закинь меня к Тане, пожалуйста. Жень, я утром тебе машину пригоню?
- Я ее отвезу на работу, не переживай, - кивнул Борис. – На этом и порешим. Поехали.
Глава 16 – Первый инстинкт
Борис высадил меня у дома, после чего его «Форд Мондео» скрылся в конце улицы, а я еще долго смотрела вслед машине, а затем несколько часов просидела на кухне, понимая, что уснуть не получится. Накапала себе пустырника, сварила кофе, но пить не стала. Может, все же удастся хоть немого поспать? На столе лежал планшет, и я долго не решалась погуглить развитие плода на шестнадцати неделях.
Дело в возрасте, я ведь давно не девочка, в периодически плачущем на втором этаже Вовке, которому Аня ласково напевает колыбельные, и может в ПМС, но слезы сдержать стало задачей непосильной. Они катились по щекам, падая на стол, от потекшей туши пощипывало глаза. Как же так? Двое детей сделали третьего, и теперь их родители решали, стоит ли ему рождаться. Бедная девочка сейчас, должно быть, в ужасе. Столько планов, надежд на будущее. Что чувствовала я, когда поступила в московский институт? Да она всей душой уже в столице! А тут такое. Крошечная ошибка, и на кону судьба. Из ситуации два выхода, и оба по-своему жестоки. Если судить по мне да моим подружкам в восемнадцать лет самым страшным кошмаром была незапланированная беременность. Но Бог миловал. А вот Катьке не повезло.
Каждый день гибнут уже рожденные дети, еще больше совершается абортов. Мир жесток к малышам, но с определенного возраста сердце черствеет, и начинаешь к подобным новостям относиться спокойнее. Принимаешь их как данность. То, что изменить невозможно. Не в твоей семье и ладно. Почему же сейчас так горько от одной мысли, что задумала Катькина мать? Хочется бежать и стучать к ним в окна, умолять, чтобы не делали этого. Но что я могу? Взять на себя ответственность за жизнь этой девочки и ее ребенка? Кто будет слушать тетю с улицы?