Странно и то, что президент неоднократно давал указания прекратить крайности, закрыть откровенно фашистские издания. Но после его указаний ничего не менялось. Когда я спрашивал об этом Баранникова, он отвечал, что нет необходимой юридической базы. Нужно, наверное, быть совершенно наивным человеком, чтобы не понимать, что у любого государства, кроме «юридической базы», должны быть и имеются иные методы для того, чтобы защитить граждан, Конституцию, демократию. Мне много лет пришлось прожить во Франции, и я своими глазами видел, как жестко и мгновенно действуют французская полиция и спецслужбы, когда речь вдет об интересах Франции или защите конституционного порядка. И меня просто поражало бездействие органов МВД и МБ. Понимал ли Борис Николаевич, что все его грозные окрики зависали в воздухе, что все «межведомственные комиссии» по борьбе с преступностью и Совет безопасности реально ничего не сделали, чтобы прекратить разгул и политического, и чисто воровского экстремизма?
Думаю, даже уверен, что понимал. Но сделать ничего не мог. Его строгие поручения силовым министрам или заявления от имени президента, которые делал пресс-секретарь, только сотрясали воздух. Так было и в случае налета на редакцию «Московского комсомольца», когда боевики общества «Память» учинили в газете погром, а приехавшая через сорок минут милиция «ничего серьезного в инциденте не усмотрела».
Это была самая тяжелая пора безвластия, усугублявшаяся каким-то упорным параличом, а может быть, даже саботажем правоохранительных органов. Похоже, что «на всякий случай», возможно, с приглядом на скорую смену власти, их руководство попросту ничего не делало. Органы правопорядка были дезориентированы. Кому служить? Ельцину, который «еще» находится в Кремле, или членам ГКЧП, которые при политической поддержке Верховного Совета, не исключено, скоро выйдут из тюрьмы «Матросская тишина» и займут кремлевские кабинеты?
В этот период, видимо, в связи с тем, что мне нередко приходилось выступать по телевидению и по радио, я получал большую почту. Писали простые люди, пенсионеры, женщины, военные в отставке, которые у нас по советской традиции (в которой нет ничего дурного) всегда политически наиболее активны. Большинство писем еще были доброжелательными, хотя все чаще попадались и крайне злые письма ненавистников Ельцина с прямыми угрозами — «вот мы придем, тогда посмотрите…»
Часто в письмах звучал и прямой упрек мне: почему, дескать, не говорите президенту правду? У простых людей, как и во времена Сталина, было стойкое убеждение, что «президента обманывают», что помощники не говорят ему правды, что «если бы наш Борис-то Николаевич узнал всю правду», то уж он навел бы порядок. Это было наивно, но трогательно.
Буквально за два дня до открытия в Москве конгресса Фронта национального спасения я получил одно из таких писем. Писала М. И. Колоскова, жительница Москвы.
«… И все же многие считают, что Вы не все, что творится, даже у нас в столице, сообщаете президенту или президент на Вашу информацию не обращает внимания. А между тем очень стыдно и больно смотреть на то, что творится вокруг нас, — то, что у нас в столице настоящий фашизм уже в действии. Если Вы настоящий помощник, то дайте ему почитать газеты. Хотела бы я посмотреть в лицо президенту, что бы он ответил. Посмотрите, на Тверском бульваре, в переходах метро — эти страшные лица молодчиков во всем черном, в сапогах. Настоящий СС — дайте автомат и начнется бойня. Почему не принимаются меры? Вы тот человек, который должен сказать Борису Николаевичу всю правду. А как оскорбляют президента? Стыд и позор! Вы же прекрасно знаете, откуда все эти идеи, и не привлекаете к суду этих подонков. Почему? Впечатление, что Вы сами их боитесь. А ведь если это начнется, Вы будете прятаться за стенами Кремля и за охрану. Такое положение просто заставляет уезжать порядочных и честных людей. Вам лично не мешало бы пройти по улицам, пойти на митинг фашистов, и Вы сами-то что-то увидели бы и сообщили президенту. Странно, чего Вы ждете? Когда начнут убивать, будет поздно. Я русская женщина, и мне больно на все это смотреть. Жалко, что уезжают евреи, особенно ученые, врачи, учителя. Пока государство не примет зам кон о запрете всех газет типа «День», «Пульс Тушина», «Черносотенная» и др., до тех пор у нас будет произвол. Принимайте срочные меры. У стадиона «Динамо», остановка автобуса 105, напротив стоит большой серый дом и там метровыми буквами всякие гадости краской написаны. Гадости о Б. Н. Ельцине. Народ стоит, ждет автобуса, и эти лозунги написаны на доме. Сто раз стыдно. Надо заставить МВД, МБ, Министерство юстиции заняться этими очень насущными вопросами, а то мы все время опаздываем. Как бы опять не опоздать — и навсегда. Прошу Вас, если Вы смелый человек, покажите мое письмо Борису Николаевичу. Я его уважаю. Пусть знает правду. Будьте здоровы и говорите Президенту только правду, если она даже горькая.
Непримиримая оппозиция тем временем писала президенту свои «открытые письма». 21 октября «Правда» опубликовала письмо группы народных депутатов президенту: «Если Вам дорога Россия — уйдите в отставку». Это была часть пропагандистской подготовки к Конгрессу Фронта национального спасения. Борис Николаевич слал «поручения» Баранникову с требованием «навести порядок», а тень «нового порядка» все тяжелее нависала над Москвой. Министр обороны Грачев заверял президента, что армия полностью под контролем и поддерживает президента, а в зале и холлах Парламентского центра, где собрался Конгресс, не скрывая своей принадлежности к армии, в военной форме спокойно расхаживали старшие и младшие офицеры. Значительная часть офицерства, присутствовавшего на Конгрессе, была в штатском. Видимо, участие офицеров МО и МБ в Конгрессе было таким же сюрпризом для Баранникова и Грачева, как и создание Фронта национального спасения. По сути дела, тревогу по-настоящему била только демократическая пресса.
А между тем это не была какая-то мелкая «тусовка». В Конгрессе приняло участие более двух тысяч делегатов из 103 городов России. Это был настоящий смотр боевых сил перед решающим политическим наступлением. Достаточно солидно выглядел Г. А. Зюганов, хотя и его, несмотря на свойственную ему осторожность, охватил лозунговый азарт. В зале явно чувствовалось опьянение от близкой — так казалось — победы.
Крайне встревожил доклад генерала Макашова, который заявил, что «Советская Армия жива», а заявления министра обороны Грачева, что «армия с президентом», нельзя воспринимать всерьез.
Прямая политическая и организационная связь Конгресса Фронта национального спасения и возглавляемого Хасбулатовым Верховного Совета стала очевидной, когда один из идеологов Фронта в своем выступлении прямо сказал, что «надо выходить на подготовку внеочередного съезда, на котором должен обсуждаться лишь один вопрос — об отставке президента».
Эти слова были встречены бурными аплодисментами. Вообще, надо сказать, что в отличие от демократических «тусовок», которые проходили при полной организационной неразберихе и в вечных спорах, Конгресс ФНС продемонстрировал, как это умела делать в былые времена КПСС, полное единство взглядов. Все решения были приняты единогласно. При этом весь зал встал и стоя исполнил известную песню начала Великой Отечественной войны «Вставай, страна огромная. Вставай на смертный бой». Оппозиция, действительно, была готова к бою.
Нужно честно признать: несмотря на то что волны готовящегося государственного переворота плескались у самых стен Кремля, собственно кремлевская команда президента не ощущала всей глубины опасности. Причина была все та же — это была скорее административная, канцелярская группа, обслуживавшая административную жизнь президента и не имевшая тесных связей с общественностью. Не могу судить, насколько полезны для президента были, например, Галина Старовойтова или Геннадий Бурбулис, но то, что под них произвели подкоп и выдавили из команды президента в один из самых тяжелых моментов его схватки с непримиримой оппозицией, мне не кажется случайным. Было впечатление, что кто-то весьма целенаправленно обрезал нити, которые связывали Б. Ельцина с демократами первого призыва. Взамен ему постоянно подсовывали Ю. Скокова, человека, который, так же как и Руцкой, вскоре отстранился от Ельцина.
Если проанализировать расписание президента в эти месяцы, становится понятно, каким образом Ельцина «отводили» от принятия решительных мер. Его точно убаюкивали массой второстепенных встреч и мероприятий. В это время президент действительно еще работал с огромной нагрузкой — его рабочие дни с утра до позднего вечера были разбиты по минутам. Но это был калейдоскоп встреч и мероприятий, которые больше свидетельствовали о случайности и хаотичности, а не о масштабе политической работы. Иногда президент мне казался похожим на медведя, которого обложили ватой. Наверное, чтобы сделать ему удобно…
Случайными были многие поездки президента по стране. Большинство из них проходило по канонам «партхозактива». Как правило, решались какие-то частные проблемы местного характера. Почти никакого политического эффекта в масштабе страны они не давали. Это не только мое ощущение. Об этом постоянно говорили сопровождавшие президента журналисты. Высказывались откровенно: ездить с Ельциным стало неинтересно — случайные встречи, случайные выступления.
Между тем кое-кто из ближайшего окружения президента упрекал меня в том, что я не обеспечиваю «широкого отклика» поездок Б. Н. Ельцина по стране. Но руководители телевидения, с которыми я беседовал на эти темы, говорили откровенно: рады бы сделать хорошие репортажи, целые передачи, ужасно нуждаемся в них… но нет материала, с трудом хватает «мяса» на короткие репортажи. И не удивительно: ведь поездки планировались не исходя из императивов политической работы, а по принципу — «в этом месте президент еще не был». Нередко в поездку в тот или иной регион или город президента зазывали «личные друзья» в регионах. Он был, к сожалению, очень отзывчив на это. Поддавался уговорам, лести. Конечно, под каждую поездку подводилась «база», она «солидно» аргументировалась. К сожалению, президент далеко не всегда видел изъяны этой аргументации.