Нет, неубедительно. Ну как же не инкриминируют, если я вовсю участвую в развитии событий, слежу за Мареком и этой язвой, теперь вот еще кого-то выследила. Зачем мне все это надо? Ясно, у меня свои подозрительные цели, и мне можно инкриминировать что угодно. А вот если бы меня по-честному предупредили, по-хорошему попросили не лезть не в свое дело и терпеливо ждать у моря погоды, я бы… Не знаю, как бы вела себя тогда, да и что толку говорить об этом? Сейчас я веду расследование и доведу его до конца!
Расследование потребовало от меня полного самоотречения, но имело и свои положительные стороны — никогда еще я не поглощала в таких количествах целительный морской воздух. Ни с того ни с сего эта гарпия принялась совершать ежедневные, вернее, еженощные автомобильные прогулки по лесной дороге, с отвратительной пунктуальностью являясь к иве ровно в половине одиннадцатого ночи. И каждую ночь повторялось одно и то же: доезжала до полянки, разворачивалась, выходила из машины, садилась на ствол ивы и сидела полчаса. А потом возвращалась к машине и уезжала.
К тому времени я уже научилась неплохо разбираться в следах, и мне удалось обнаружить еще один след взломщика. Зачем он приходил сюда? Выбрав время, я тщательно обыскала весь ствол трухлявой ивы, нет ли там какого тайника, ведь гетера и взломщик могли там что-то прятать и потом забирать, но ничего не нашла. А вот следов дефективного каблука больше нигде не попадалось, и это меня очень огорчало.
В конце концов мне надоело изо дня в день таскаться из-за этой выдры в такую даль пешком, и я решила ввести усовершенствование в свою систему слежки. Недалеко от полянки в лесу нашлось очень удобное место, где можно было развернуться на машине и спрятать ее в зарослях. Не так-то просто было все это проделать, особенно в темноте, но мой старый маленький "фольксваген" умел и не такое. Он привык въезжать, куда надо, а раз уж въедет, то и развернется. Чтобы меня не выдал шум моей машины, я старалась все делать под прикрытием шума "пежо": двигалась по лесной дороге следов за ним и разворачивалось только в тот момент, когда мерзавка фырчала своим двигателем, маневрируя на полянке. Известно, когда работает двигатель своей машины, водитель не слышит шума другого двигателя. Фары я, разумеется, не включала.
Я приезжала, разворачивалась и спешила в засаду. После того как паршивка заканчивала свое дежурство и уезжала, я, немного подождав, двигалась следом, не боясь, что она заметит меня, ибо ночью водитель видит лишь то, что попадает в свет его фар. Сбоку же может стоять хоть стадо слонов — не заметит. Если, конечно, слоны стоят неподвижно.
В эту ночь, уже пятую по счету, все началось, как обычно. Я приехала следом за девой, развернулась, стараясь уложиться в рамки фырчания ее мотора, вышла из машины и тихонько заняла уже привычный наблюдательный пост в удобных кустах. Выглянув, я убедилась, что героиня подозрительного романа сидит в обычной позе на обычном месте. И тут произошли изменения в сценарии. Покинув иву, красотка вернулась к машине. Тихонько щелкнул замок крышки открываемого багажника. Что-то происходило! Сердце тревожно забилось. Может, наконец что-то случится? Покинув укромный куст, затаив дыхание и стараясь держаться в тени деревьев, я подкралась поближе.
Чья-то тень метнулась из-под ивы к полянке. Гарпия возилась с багажником, чем-то осторожно побрякивая. Что-то там непонятное происходило. И я должна узнать, что именно, пусть мне это грозит даже смертью! Кто там еще, взломщик или… или Марек? Но как подобраться поближе так, чтобы меня не заметили? Подойти к полянке отсюда незамеченной нельзя, значит, надо в обход, вот тут можно проползти по песку до самых кустов, а там вдоль оврага… Соблюдая все меры предосторожности, с огромным трудом я принялась ползти к иве, надеясь, что за шумом моря меня не услышат, если какой сучок и треснет подо мной. Форсирование трех метров заняло не меньше трех лет. И вот, когда уже до оврага оставалось совсем ничего, произошло нечто ужасное — передо мной вдруг выросла черная фигура, железная рука, впившись в плечо, пригвоздила меня к месту, а другая закрыла лицо.
— Тсс! — прямо в ухо прошипел Марек. — Тихо! Не двигайся!
Мог бы и не шипеть, а уж рот затыкать и вовсе не было необходимости, от ужаса я и так не могла ни двигаться, ни говорить. Одна-единственная мысль металась в мозгу — если сию же секунду не помру на месте, все равно в следующую мне всадят нож в сердце. Прошла секунда, а я была еще жива.
— А ну в машину! — приказал Марек. — Быстро! И без шума!
Интересно, как он себе это представляет — быстро, но без шума? К счастью, в этот момент гетера и кто-то еще сами производили шум, занимаясь чем-то непонятным, потом они переместились вглубь оврага, и Марек мог спокойно волочь меня к машине, шепнув в ухо:
— Да шевелись же, ножками, ножками! Скорее! Двигатель не включай, я подтолкну, включишь потом, там уже не слышно…
Как всегда, он знал обо всем — и о том, что я тут сижу в засаде, и о машине, оставленной в укромном месте. Но теперь, когда я так близка к разгадке тайны, заставить меня покинуть пост и уехать, так и не раскрыв ее!
Протестовать я была не в состоянии, унять бы дрожь в руках и все еще щелкающие от страха зубы. Как в таком состоянии вести машину, да еще не включая мотора и фар, по пересеченной местности? Покорно позволила затолкать себя на водительское место моего «горбунчика», так как в себя еще не пришла. Руки сами делали автоматически все, что надо, машина вырулила на твердую прогалину, Марек дотолкал ее до самой дороги и вскочил на ходу. Тут я уже могла включить мотор, отремонтированный двигатель работал достаточно тихо, трясущейся ногой я нажала на газ, чудом не врубилась в дерево, выровняла машину и помчалась по дороге, которую теперь отделяла от оврага плотная завеса из деревьев и кустарника.
— Можешь включить фары, — разрешил Марек. — И прибавь скорость! Неужели не можешь ехать быстрее?
Я послушно выполняла все его требования, ибо все еще была не способна ни на какие самостоятельные действия. Спасибо, хоть дышать могла самостоятельно! И первый раз в жизни засомневалась в правильности собственного утверждения, что машину всегда должен вести только ее владелец.
Вот впереди показались огни города, и мы въехали на городскую улицу.
— А теперь жми на газ! — приказал Марек, будто до сих пор я нажимала недостаточно. — Нет, не сворачивай к стоянке, я покажу, куда ехать.
Видимо, я уже достаточно пришла в себя, потому что попыталась робко прояснить ситуацию:
— Скажи мне наконец…
— Не туда! — рявкнул Марек. — Направо! А теперь прямо, жми на всю железку! К берегу, где стоят рыбачьи лодки!
— Не мог бы ты…
— После! Сейчас некогда говорить, надо успеть! Быстрее! Ползешь как черепаха!
Никогда он не позволял себе обращаться ко мне в подобном тоне. Да еще эти незаслуженные оскорбления! Ведь я и так мчалась сломя голову с включенными фарами дальнего света, рискуя жизнью и машиной, отчаянно взвизгивая тормозами на поворотах и совершенно не считаясь с правилами уличного движения. Вот влетела в улицу с односторонним движением и промчалась по ней против шерсти, к счастью не врезавшись во встречный транспорт по причине его полного отсутствия.
— А теперь налево!
— Тут нет дороги!
— Неважно! Проедешь! Быстрее!
— Знак «Ремонтные работы»!
— Проедешь!
Ну теперь все в руце Божией… Мой несчастный «фольксваген» скакал по ямам и ухабам и не развалился на куски лишь потому, что не успел — я резко затормозила, ибо перед самым носом машины появилось вдруг препятствие в виде металлической загородки. С ходу я чуть было ее не протаранила, в последний момент нажав на тормоза, так что бедный «горбунок» взвился на дыбы.
Рывком распахнув дверцу машины, Марек вывалился из нее на песок и, проскочив сквозь дыру в сетке, помчался по пляжу.
Захлопнув обе дверцы машины, я тоже протиснулась сквозь дыру и кинулась за ним. Какое-то время путь освещали фары покинутой машины, потом пришлось свернуть в сторону и довольствоваться светом луны. Вот и море. На его фоне четко выделялись черные силуэты вытащенных на берег рыбачьих лодок. И силуэт Марека, на бегу перепрыгивающего через удерживающую их проволоку. И как он ее видел в темноте? Я спотыкалась обо все подряд. Наконец я догнала Марека, но он не дал мне слова сказать, сунув в руки лопатку с короткой рукоятью.
— Копай! Быстрее! Подкапывай лодку с той стороны!
— Сто тысяч чертей! — заорала я тоже шепотом. — Что все это значит? Что мы делаем? Крадем лодку?
Вопросы чисто риторические, я и не ожидала ответа, но и не выразиться не могла. Схватив лопату, я обежала лодку и принялась освобождать ее днище от песка, действуя не хуже какого-нибудь бульдозера. И все-таки мне далеко было до Марека, от которого песок так и летел. Чем уж он копал, не знаю, но лодка стала клониться в его сторону уже через минуту. Набежавшая волна сдвинула ее с места. Марек вскочил в лодку и принялся лихорадочно там возиться, бросив мне тоном приказа:
— Быстрее! Поняв, что он собирается выйти на лодке в море, я автоматически принялась изо всех сил копать в нужном направлении, то есть к воде. Сердце заходилось от усилий, я взмокла, как мышь под метлой, и уже из последних сил отбрасывала песок.
Вдруг в лодке кашлянул мотор, подавился, опять закашлял и заработал ровно и не очень громко. Выпрыгнув из лодки, Марек отцеплял проволоку.
— Подтолкни! — крикнул он мне. — И быстрее, а то сбежит!
Отбросив в сторону лопату, я уперлась руками в борт лодки, а ногами в мокрый песок, сразу погрузившись в него по колени. Нечеловеческие силы вступили в меня, я толкала лодку, как паровая машина, и толчками выдавливала из себя слова:
— Что… мы… делаем… чья… это… лодка… крадем… ее… что ли…
— Крадем, конечно! Хватит, садись! На нос! Надо перехватить!
Теперь в песке оставался только нос лодки. Марек освободил его одним сильным рывком.
— В лодку, живее!