Только если речь шла о девушке, впервые решившейся отдаться, мадам проявляла осмотрительность и всегда находилась неподалеку, поскольку была велика вероятность, что девушка может испугаться в самый ответственный момент.
— Нет, нет! Не сейчас! Не сегодня! — восклицали эти свеженькие цветочки в подобных случаях и выбегали из комнаты.
В таких случаях мадам де Сент-Эдме останавливала их в коридоре, успокаивала продуманными ласками и убедительными словами и уговаривала остаться и продолжить. Затем мадам уводила девушек в другие комнаты и убеждала раздеться, потом успокаивающе и подбадривая шептала:
— Теперь, дорогая, у тебя все в порядке, — успокаивающе говорила она. — Сейчас я уйду и приведу его к тебе.
Такие эпизоды обычно заканчивались вспышкой любовной страсти, еще более изысканной из-за усилий любовника по преодолению девичьего сопротивления, свидетельствовавшего, что девушка, которой он собирался насладиться, впервые собирается отдаться удовольствию.
Впрочем далеко не все начинающие заставляли беспокоиться о себе. После второго, а часто и во время первого визита большинство девушек не противились даже самым дерзким и распутным действиям со стороны любовника. Более того, зачастую вместо того чтобы прибегнуть к образу испуганной простушки, который обычно разжигает в мужчинах похоть, они достигали того же результата, наряжаясь в самые вызывающие и декольтированные одежды.
Еще одним немаловажным достоинством мадам де Сент-Эдме было умение давать дельные советы по выбору туалета, наиболее подходящего для конкретной цели. Не зря она не один год прослужила в одном из ведущих домов моды Парижа. Поэтому хотя основную часть благодарностей мадам получала за услуги «поверенной в любовных делах», она получала массу ценных подарков от клиентов и за свои советы. Таким образом мадам успела завести множество дружеских взаимоотношений, которые всегда оставались прочными.
И вот настал миг, когда меня познакомили с дамой, с которой я должен был насладиться в скором времени. Она сняла шляпку, и я почтительно сжал ее руку, пока мадам представляла нас друг другу.
— Моя дорогая, познакомься с моим другом, о котором я тебе говорила.
Тут дама подняла свое прелестное личико, чтобы поздороваться со мной, и — Бог мой! — я узнал в ней свою юную кузину. Когда мы предварительно разглядывали друг друга, то видели друг друга не вполне четко, ее лицо скрывала широкополая шляпа, а меня она очевидно не узнала из-за бороды, поскольку с тех пор, как мы виделись в последний раз, прошло уже много лет.
— Как? Это ты, Жюльетта?
Мадам сразу поняла, что невольно стала виновницей чрезвычайно неловкой ситуации. Она замерла, потрясенная происшедшим. Мне пришлось попросить ее, чтобы она оставила нас с кузиной одних.
Мы оказались в пикантном положении. Эта девушка приходилась мне «младшей кузиной», которая с ранней юности была предметом моих любовных откровений и желаний, которые так и остались нереализованными из-за ее раннего замужества, исключавшего любовные встречи. Да это и естественно, что в такое время девушка не может думать о посторонних любовных свиданиях. Теперь же моя кузина превратилась в красивую женщину, и я надеялся, что при нынешних обстоятельствах появлялась возможность вспомнить о наших юношеских влечениях и довести желаемое до страстного финала.
Кузина же была смущена и стояла, опустив глаза. Я нежно взял ее руки в свои и заверил, что ей нечего опасаться и я буду хранить ее тайну, и если она хочет уйти, то я не стану препятствовать ей ни единым словом. Но когда в ответ на мое рыцарское заявление, она промолчала, во мне пробудился обычный мужчина, который начал самоутверждаться со всей решительностью, тем более, что я видел ее бурно волнующуюся под корсетом грудь, выдающую истинные эмоции моей кузины.
— Ну же, Жюльетта! — Воскликнул я. — Скажи, ты хочешь, чтобы я ушел? — Она по-прежнему молчала.
Я был озадачен и не знал, что делать. Наверное, мне следовало тотчас же проявить к кузине уважение и отказаться от любых попыток добиться от нее услуг, которые, по всей видимости, она была готова оказать любому незнакомцу, придя сюда. А может быть стоило отнестись к ней как к женщине легкого поведения и без лишних колебаний озвучить ей свои предложения, которые я сделал бы любой женщине в подобной ситуации, поскольку был бы совершенно уверен, что мои предложения будут благосклонно приняты. Но женщины до того странные создания! Их мораль, порой, не поддается никакому объяснению! Некоторые из них в подобной ситуации, не колеблясь, предались бы самому грандиозному разврату, другие же при аналогичных обстоятельствах превратились бы в неприступную крепость. Но в любом случае, дама, пришедшая в дом мадам де Сент-Эдме, едва ли могла рассчитывать, что к ней будут относиться как к нравственной особе. А ведь Жюльетта ставила себя на одну доску с ними! Тем не менее, если при обычных светских обстоятельствах наша родственная связь могла бы мне помочь, сейчас она могла стать серьезным препятствием для нас обоих. Все-таки для меня Жюльетта ассоциировалась с семьей, респектабельностью, безупречным прошлым и еще недавним своим целомудрием.
Но признаюсь, что наши воспоминания о юношеских забавах могли для нас обоих стать предлогом, чтобы оживить прошлое и соединить его с настоящим.
Во время наших развлечений нас мало волновала благопристойность — украдкой сорванные поцелуи, ласки языком, нескромно гуляющие под одеждой руки, — все это вело нас к порогу наивысшего наслаждения. Однажды мы с ней вдвоем спрятались в сарае, и она позволила моей руке добраться до ее маленькой девичьей пизденки, которую я попытался возбудить при помощи пальца. Тем временем нежные ручки Жюльетты теребили мой хуй, пока он не восстал в ее честь, налившись силой. Но наши игры не вылились ни во что более серьезное, и после того случая мы не виделись вплоть до сегодняшнего дня.
Я напомнил ей о том дне, она улыбнулась, преодолев свое смущение, было ли оно истинным или притворным.
— Давай не будем вспоминать об этом, — заявила она, — мы были такими глупыми!
— Это верно, было настоящей глупостью не воспользоваться предоставленным нам шансом! Но теперь, когда мы так неожиданно встретились…
— Скажи, когда ты вошел сюда, ты не знал, что это я?
— Честно сказать, не знал.
— Хорошо, а если бы ты узнал меня раньше, ты вошел бы?
— Скорее всего я решил бы, что для тебя будет лучше, если мы не встретимся, но я был бы очень разочарован, ведь ты такая красивая! А что насчет тебя? Что бы ты сделала, если бы узнала меня?
— Мне бы следовало убежать.
— Но почему? Ты думаешь, я не сумею по достоинству оценить твое очарование, как другой мужчина.
— Но ведь ты и любой другой мужчина это совсем не одно и то же. Ты же мой родственник. А я здесь не для того, чтобы встречаться с членом семьи.
— Я не собираюсь тебя переубеждать, — с улыбкой ответил я, смеясь, — но прошу, давай забудем, что мы родственники. Сейчас я моту думать о тебе только как об очаровательной молодой женщине, которую вижу впервые. И если ты позволишь мне объясниться в своих чувствах и сделать свое предложение, то я уверен, тебе гораздо больше захочется выслушать меня, чем подчиниться страху и внутреннему протесту.
— Это так необычно, что мы здесь, с тобой. Мне странно находиться здесь, и я чувствую, что очень рискую.
— Значит, если бы сегодняшнее свидание было продолжением нашей последней сцены в сарае, то грех, — если бы о нем вообще могла идти речь, — показался бы тебе менее тяжким и менее пикантным и даже почти позволительным, как в браке?
— Что за ерунду ты говоришь? Нет, конечно. Но оттого, что ты увидел меня здесь, мне кажется, будто все мои знакомые уже знают.
— Значит, тебе все равно, что ты занимаешься этим делом на глазах у всего белого света?
Жюльетта искренне рассмеялась, и я тут же понял, как жестоко ошибся бы и в какое глупое положение поставил бы себя, если бы начал выказывать ей излишнее почтение. Ведь эта девушка, пусть даже она являлась моей кузиной, по собственной воле пришла в дом, предназначенный исключительно для тех, кто желает удовлетворить свои чувственные страсти и желания! Да если бы на ее месте была любая другая, я бы уже давно занимался бы ее прелестями, которые она предоставила бы в мое распоряжение с величайшей охотой. А если бы моя кузина сейчас оказалась не со мной, то и она бы не стала бы скромничать перед незнакомцем, и ее счастливый партнер уже осыпал бы ее поцелуями.
— В таком случае, — заявил я, — я вас знать не знаю, и вижу в первый раз. Мадам де Сент-Эдме пообещала, что сведет меня с прелестной девушкой, которая только начинает посещать ее дом. И эта девушка оказалась гораздо красивее, чем я мог надеяться, и, как мне кажется, не менее любезная, чем другие женщины, с которыми меня знакомила мадам. И девушка эта безусловно хороша для того, чтобы развлечься здесь со мной. Позвольте узнать, как вас зовут?
— Жюльетта, — со смехом ответила она.
— Жюльетта! Какое милое имя! Хорошо. Жюльетта, позвольте мне принять у вас шляпу и накидку.
Я убрал ее одежду, а потом обхватил ее за талию, и по своему обыкновению, крепко прижав к себе, страстно поцеловал.
— Если я правильно понимаю, вы редко посещаете этот дом? — поинтересовался я. — А то раньше я вас никогда здесь не встречал.
— Это мой первый визит, месье, — ответила она, включаясь в игру.
— Неужели?! Но вы же наверняка не впервые ставите вашего супруга в неловкое положение, ибо вы ведь недавно замужем, не так ли?
— Где ваша скромность, месье?!
— Хорошо, я спрячу свое любопытство! Но хочу сказать, что в любом случае очень любезно с вашей стороны, что вы позволяете другим разделять с вашим мужем ваше очарование.
Я опустился на софу, осторожно усадил кузину себе на колени и опять поцеловал ее в губы, в то время как моя рука настойчиво гуляла по корсажу. Жюльетта засмеялась, затем воскликнула самым естественным образом: