Но сама при этом она понимала, что Настю не остановить. Одна надежда пока на то, что круг знакомых ее ограничен и жизнь сама прекратит цепочку выгоды... Но пока жизнь ничего не прекращала, потому что вскоре Настя принесла импортную новую сумку. Где взяла? А поменяла на цепочку. Вот.
- Знаешь! Так уж нечестно! Отнеси ее обратно, а? Она очень дорогая вещь, сумка. Настя, ты меня поняла?
- Да, - сказала Настя, надела пальто, добавила: - Прощайте! - и хлопнула дверью.
Таких дураков, как эти Ивановы, много на свете, а сумка-то у меня одна, думала Настя, выбегая из подъезда. Весь светодень она носилась по городу, раза два подходила близко к дому Ивановых, а когда совсем стемнело...
Настю похитили
Дорогой читатель! Ты уже покачал головой и усомнился в таланте авторов романа: мол, все те же старые романные приемы завлечения читателя погони, похищения... тому подобное. Но что нам делать, если Настю в самом деле похитили? Кто? Зачем? В том-то и неожиданность, что не кто, а что... старая жизнь похитила ее. Зачем? А вот сейчас вы это узнаете.
Настя только уселась на скамейку отдохнуть. И вдруг поняла: здесь живет тетя Фая! А вот и сама тетя Фая - откуда ни возьмись. Подошла к Насте, потрогала воротник пальто.
- Новоселиха? Матушка ты мое! Дед мой помер. Пойдем ко мне?
Настя побежала впереди тети Фаи. Чувство пермского подъезда у нее было развито удивительно. Она не только не запиналась в полной темноте, но еще и тараторила при этом:
- Приутили и выгнали! - Настя так и произносила "приутили": она думала, что "у" от "утенок гадкий", которого в сказке все не любили... Всю свою сучность они показали мне... (а слово "сучность" она тоже произносила именно так, с буквой "ч", думая, что оно от слова "сука", "сучьи дети").
- Ах, сердце занялось... - бормотала тетя Фая. - Вот они, ученые-то люди! Вышарили девку. Простые-то так не сделают, нет. Народ, он не такой...
Настя сразу заметила, что квартира изменилась: стены выпученные, в клопиных веснушках. Или ей после квартиры Ивановых здесь так?.. Память вытолкнула, как Настя здесь делала чертиков и рыбок, чертиков и рыбок... Тетя Фая включила радио и укорила его:
- Ты утром говорило, что снега не будет, что ветер стихнет! А ничего не потеплело. Зачем ты меня обманываешь?
Ответило радио:
- ...честь и совесть простого народа. В эфире передача пермского радио "Писатели у микрофона". Выступает писатель К-ов...
- Добрый вечер! - немного не своим голосом начал писатель. - В литературе сегодня чувствуется забота партии о нас, молодых...
Ничего себе, подумала Настя, писатель К-ов старше Цветы на десять лет, а считает себя молодым писателем... у Ивановых он критикует эту партию, а тут благодарит... А Настю приучают правду говорить еще...
Тут тетя Фая выключила радио.
- Ой, скота, скота... Вышарили девку. - Она пощупала пальто и поморщилась: - Шерстишка-то плохонькая, никто не возьмет.
Но Настя уже не слушала ее - она сомлела, задремала. Тетя Фая бросила на пол фуфайку, Настя повалилась на нее и захрапела.
Утром тетя Фая начала упрекать радио: оно говорило, что хлеб не подорожает, а хлеб подорожал ведь! В ответ послышался голос артиста Леонова, сдобный такой, какой у него бывает в ролях пьяниц. Голос сказал:
- Курица свежая... и яйца свежие, вчера еще были в жопке... рынок это рынок...
Настя открыла глаза и увидела, что "Леонов" сидит здесь и считает деньги. Красные его глаза окружены коричневыми кругами, как на иконах. Будто он что-то вредное для здоровья, но полезное для народа вытерпел.
- Теть Фай, где мое пальто? Пойду я...
- Шелупонь! - басом крикнул "Леонов", и она поняла, что надо молчать.
- Няргушу-то пите? - с пермским акцентом спросила тетя Фая.
- Какую няргушу? - спросила Настя.
- Брага. Мужики ее выпьют и няргают, стонут. Куда ты, Наська, без пальто пойдешь! Холод ведь... замерзнешь. Вон у тебя что с носом - по этим соплям можно в окиян выплыть.
Тетя Фая сказала "окиян" и "сопли", Настя вспомнила, как плакала Сонечка: "Ага, у меня сопли, а у принцесс не бывает соплей!"
Значит, продали на рынке Настино пальто и купили еду: курицу, яйца... ну и ну! Показали что? Свою сучность... Ивановы, конечно, дураки; дураков, конечно, много, но все они злые, а Ивановы - добрые дураки.
Настя заскулила и сразу же увидала, как над ее головой навис огромный кулак "Леонова". Она замолчала. Но из кулака вдруг на нее посыпались... семечки.
- Дай девке хлеба-то! - сказал он тете Фае.
- А пошел ты! - отмахнулась она.
- Пошел бы я, да очередь твоя... - "Леонов" сам протянул Насте кусок.
Два паучка опустились к Насте на плечо. Она осторожно стряхнула их, но паучки не стряхнулись, они повисли на паутинках перед носом Насти, как две добрые вести.
Слово к читателю
Наш терпеливый друг! Тебя ждет здесь небольшая неожиданность. Дело в том, что следующие восемнадцать страниц романа пропали. Их сжевала кошка, обустраивающая гнездо для своих будущих котят. Она сжевала их очень добросовестно - в вату такую бумажную превратила. И мы не помним, о чем там шла речь, зато хорошо помним выражение кошкиной морды: "Какая обида! Они еще чем-то недовольны! Я стараюсь, строю дом, жую эту мерзкую бумагу, рожаю им первосортных котят - чего им еще-то!.. Не ценят меня!"
Конечно, мы могли бы заново придумать эти восемнадцать страниц романа, но тогда бы читатель так и не узнал, что горести случаются не только с героями, но и с самими авторами!
И оказалось, что восемнадцати страниц - увы - нет, а есть бумажная вата... мы ее всю по миллиметру перебрали и нашли несколько недожеванных кусочков, которые разгладили и расшифровали, дополнив по смыслу недостающие слова. Вот они:
1. Чего-то тетю Паню сегодня не видно - наверное, сидит, добрые дела записывает в тетрадку (Света? Антон?).
2. Заварку в тарелку с творогом! Ты чего, Света! Думаешь, вечно тебе будут всякие Львы Израилевичи чай дарить? Вечно, думаешь, возле тебя будут крутиться пожилые мужчины? (Миша).
3. Настя пишет поздравительную открытку в тюрьму матери, восклицательные знаки выводит с такой любовью красной пастой, что получаются настоящие сердца, а точка выглядит каплей крови, капнувшей из... (дневник Светы?).
Тебя ждут дома
Света проснулась, когда солнце уже пускало зайчиков по стене. Опять долго не могла встать с постели. "Где ее искать?" Она наконец поднялась, взяла в руки будильник и уронила его на пол.
- Все валится из рук-ног... Антон, мусор уже ждет тебя на кухне. Она говорила про мусор при соседке Нине, чтоб та видела: Света еще беспокоится о чистоте, она еще не сдалась.
Но соседка так довольна была, что нет Насти, что в квартире стало одним человеком меньше, что и насчет мусора не ругалась.
- Интересно, на какое время она ушла от нас? - в который раз спросила Света у мужа.
- На долгое время, близкое к бесконечности, - ответил он.
Прошло долгое время, близкое к бесконечности, - десять дней. И Света решила идти в милицию. Дежурный милиционер встретил ее жалобами: за ночь два трупа, три ограбления, две квартирных кражи и одно нападение на таксиста. Все как на Диком Западе, сказала Света. Что?! Милиционер на секунду отключился. Потом дернулся, открыл глаза:
- У вас-то что? Повторите.
Света покусала губы и ничего не сказала. Надо через два часа прийти, когда новая смена будет, свежие головы...
Дома сильно пахло вареной рыбой. Света прошла на кухню: там в кастрюле рыба кипела так, что давно сошла с костей. Миша в это время вышел из туалета с "Наукой и жизнью" в руках, весь взволнованный изобретением лазерного скальпеля, который режет без крови.
- Значит, скальпель и лазер - хорошие? - спросила Сонечка.
- Он не хороший и не плохой. Все зависит от человека, который его использует... Мне на работу пора, вечером обсудим.
И тут раздался звонок: Настя без пальто и в порванной одежде!
- Я знаю: вы меня искали! - зачастила она. - И машину послали, да? К подъезду тети Фаи. А я читать умею. "Тебя ждут дома" - там написано. Большими буквами.
На самом деле Настя даже догадалась, что на машине было написано не для нее, но предлог-то нужен был для возвращенья.
- Почему ж ты долго не возвращалась? - спросил Миша.
- А они меня не пускали без пальто. Холод... Простые люди, хорошие. Народ...
На коленке, в дырке, у Насти была нарисована грустная рожица. Чем же? Ну хорошо, все же рисовала... Но пальто! Но деньги! Ивановы только что купили Сонечке диван, потому что она выросла из своей детской кроватки. А где теперь взять на пальто Насте?
Миша совсем в другом направлении мыслил:
- Вот что! Скульптор-то Веденев хочет нашу семью лепить!.. Так надо ему сказать, чтоб фигуру Насти сделал съемной. Она то уходит, то приходит... Как она уйдет, мы снимем ее вот... а вернется, ее фигуру поставим снова... на постамент...
Но Настя! Но диван! Но сердце Светы!
Она закрыла дверь и увидела, как оглаживает Настя новый диван, сил уже не оставалось на борьбу. Она махнула рукой - спите вдвоем, девочки! И девочки - Настя и Соня, - довольные, вскоре заснули в обнимку. А потом сколько визгов было, когда в бане все увидели, что тела обеих девочек покрыты розами лишаев. Почти что сплошь... Их выгнали сразу же. А лечение нитрофунгином так длительно, а нитрофунгин такой ядовито-желтый, он никогда не отстирывается. В итоге ядовито-желтыми стали простыни, пододеяльники, наволочки, ночнушки, футболки, трусики и прочее, и прочее. Света сняла с руки обручальное кольцо, схватилась за сердце, надела обратно. Что же продать, чтоб купить девочкам по футболке, по смене белья? Лев Израилевич предлагал тетради заочников проверять - в педе... придется взять эту работу на дом... меньше читать детям... И из завтрашней зарплаты купить пальто Насте, а то она ходит в демисезонном, а уже пошли сопли...
- Сопли - значит, живая! Если есть сопли, значит, ребенок точно живой! Успокойся, - говорил Миша. - Купим пальто, куда ж деться...