Вечером 6 мая вдова и преемница Петра I «с великим покоем преставилась». Могла ли так и не научившаяся грамоте Екатерина за считаные часы до смерти читать документы, утверждать завещание и миловать осуждённых? Может быть, в последние часы жизни она и пыталась что-то сделать, но было уже поздно. Сам светлейший князь после описываемых событий с присущей ему циничностью сообщил датскому послу, что Екатерина накануне смерти хотела передать престол дочерям, поскольку «её сознание в это время было не совсем ясным».
Утром следующего дня в присутствии высших чинов империи Меншиков объявил о завещании Екатерины, согласно которому престол переходил к законному наследнику Петру Алексеевичу и регентскому совету при нём, а в случае смерти Петра II до достижения совершеннолетия — к его тёткам Анне и Елизавете и сестре Наталье «с их потомствами». Этот документ из шестнадцати пунктов стал последней загадкой в не слишком длинной истории царствования Екатерины.
«1) Великий Князь Пётр Алексеевич имеет быть сукцессором.
2) И имянно со всеми правами и прерогативами, как мы оным владели.
3) До ... лет не имеет за юностью в правительство вступать.
4) Во время малолетства имеют администрацию вести наши обе цесаревны, герцог и прочие члены Верховнаго совета, которой обще из 9 персон состоять имеет.
5) И сим иметь полную власть правительствующего самодержавного государя, токмо определения о сукцессии ни в чём не отменять.
6) Множеством голосов вершить всегда и никто один повелевать не имеет и не может.
7) Великий князь имеет в совете присутствовать, а по окончании администрации ни от кого никакого ответа не требовать.
8) Ежели Великий князь без наследников преставитца, то имеет по нём цесаревна Анна с своими десцендентами, по ней цесаревна Елизавета и ея десценденты, а потом Великая княжна и ея десценденты наследовать, однакож мужеска пола наследники пред женским предпочтены быть имеют. Однакож никогда российским престолом владеть не может, которой не греческого закона, или кто уже другую корону имеет...
11) Принцессу Елизавету имеет Его любовь Герцог Шлезвиг Голштинский и бискуп Любецкой в супружество получить, и даём ей наше матернее благословение, такоже имеют наши цесаревны и правительство администрации стараться между Его любовью и одною княжною князя Меншикова супружество учинить...»15 и т. д.
Хранящийся в архиве русский текст завещания имеет дефекты и пропуски (опущен 12-й пункт; отсутствуют указание на возраст наступления совершеннолетия императора и имя жениха княжны Меншиковой). Невразумительно составлен 11-й пункт: непонятно, идёт ли в нём речь о женитьбе на дочери Меншикова великого князя Петра Алексеевича или двоюродного брата голштинского герцога; но в таком случае последний должен был вступить в брак и с Елизаветой, и с дочерью светлейшего князя при посредничестве той же Елизаветы. Текст подписан: «Екатерина»; подпись явно сделана рукой Елизаветы, что подтверждается её сравнением с подписями цесаревны на приложенном к завещанию протоколе и на других указах.
В том же деле хранятся две копии завещания и запись канцлера Г И. Головкина о передаче им «завещательного письма» в 1730 году императрице Атше Иоанновне. Здесь же хранятся и конверты: на одном сохранилась запись генерал-прокурора Н. Ю. Трубецкого: «Взят из Иностранной коллегии 27 ноября 1741 году»; на другом, конца XVIII века, помечено: «Подлинник».
Можно предположить, что указанный текст и является подлинником, который хранился в Коллегии иностранных дел, отправлялся к императрице Анне в Измайлово, а затем вновь потребовался при воцарении Елизаветы. Но тогда как объяснить содержащиеся в нем пропуски и ошибки? С. М. Соловьёв считал вероятным версию о наличии «исправленного русского текста» завещания, который затем был «истреблён» Анной Иоанновной, ведь по нему три дочери царя Ивана Алексеевича, в том числе сама Анна, оказывались устранёнными от престолонаследия.
После переворота 1741 года императрица Елизавета пыталась выяснить у министров прежнего царствования судьбу материнского «тестамента». На допросе Остерман подтвердил, что подлинная «духовная» Екатерины была отдана Анне, но заявил, что совершенно не помнит, что потом случилось с документом. Получается, что Елизавета не считала подлинным дошедший до нас текст, который был ею же подписан и «взят из Иностранной коллегии» 27 ноября 1741 года. Возможность уничтожения подлинника исключить нельзя. Но что в таком случае являлось подлинником? В 1728 году голштинский министр Бассевич признал, что «в самой скорости помянутое завещание сочинил», но Екатерина скончалась, прежде чем его успели перевести, и поэтому текст уже задним числом подписывала Елизавета.
Таким образом, появление на свет нового порядка престолонаследия было подлогом. Похоже, что современники так к нему и относились: основные положения «тестамента» вскоре были нарушены тем же Меншиковым, а затем сменившими его Долгоруковыми. Действительная воля покойной Екатерины никого не интересовала. Сказка закончилась — воздвигнутый Петром Великим «империум» оказался непосильной ношей для Золушки.
Глава шестаяТЕНЬ ПЕТРА ВЕЛИКОГО
Судьба наследника
Осталось токмо памяти сего царствования,
что неисправленная грубость с роскошью
и распутством соединилась.
Утром 7 мая 1727 года секретарь Верховного тайного совета Василий Степанов в присутствии высших чинов империи огласил завещание Екатерины I, согласно которому престол переходил к внуку Петра I. Знать и гвардия присягали юному императору Петру II, который заявил о стремлении с богобоязненностью и правосудием управлять по похвальному примеру римского императора Веспасиана. Но пышные церемонии и блеск российского двора скрывали продолжение борьбы за выбор политического курса, жестокую схватку честолюбий, в центре которой была судьба одиннадцатилетнего мальчика, ставшего в то весеннее утро неограниченным повелителем миллионов жителей великой державы.
По распоряжению Петра I его сын от нелюбимой и сосланной в 1698 году в монастырь Евдокии Лопухиной, царевич Алексей, в 1711 году женился на Шарлотте Софии Брауншвейг-Вольфенбюттельской, которая скончалась спустя четыре года, родив ему двоих детей.
Узел династического спора завязался как раз в тот момент, когда подходило к трагическому концу столкновение Алексея с отцом: приговорённый к казни, царевич умер при загадочных обстоятельствах в Трубецком раскате Петропавловской крепости.
В 1718 году страна присягала новому наследнику — сыну царя от Екатерины Петру Петровичу. Но в апреле 1719 года мальчик, которому не исполнилось ещё и четырёх лет, неожиданно умер, и его тёзка, племянник и одногодок, сын Алексея, опять стал символом надежд всех недовольных политикой Петра I, объектом придворных интриг и международных комбинаций. Сам он о них и не подозревал, находясь на попечении вначале гувернантки мадам Роо, а затем воспитателей, в том числе камер-пажа Екатерины Семёна Афанасьевича Маврина и учителя-венгра Ивана Зейкина.
В июле того же года французский посланник Лави сообщал: «...в Летнем царском дворце приготавливается помещение для сына покойного наследника, которого величают теперь великим князем Московским. Многие думают, что это делается с целью не допустить тайных недовольных в этом государстве похитить его в отсутствие царя и утвердить за ним московскую корону». Когда австрийский посол граф Кинский попытался заговорить с Петром I о правах ребёнка (единственный мужской отпрыск династии Романовых являлся родственником императора Карла VI Габсбурга, жена которого была родной сестрой матери мальчика), это заставило поволноваться французских дипломатов, опасавшихся усиления австрийского влияния. Вице-канцлер П. П. Шафиров успокаивал французского посла Кампредона: «...император, некоторые другие державы и даже кое-кто из наших хлопочут о назначении наследником внука царя, чего сам царь, сколько я могу судить, не желает. Отец этого принца покушался на жизнь и на престол его царского величества: большая часть нынешних министров и вельмож участвовали в произнесённом над ним приговоре. К тому же весьма естественно отдавать преимущество собственным детям, и, между нами, мне кажется, что царь назначает престол своей старшей дочери».
Император умер, так и не выбрав наследника престола. Однако как бы ни оценивать его колебания в пользу того или другого претендента, по-видимому, внука среди них не было. Так, в «Календаре» на 1725 год в составе царского семейства упомянуты только дочери Анна и Елизавета. Исход споров о престолонаследии решили сплотившиеся ближайшие сподвижники Петра I — Меншиков, Толстой, Ф. Апраксин, Головкин, Ягужинский — и гвардейские офицеры. Императрицей стала Екатерина. На её коронации маленький Пётр не присутствовал, да и вообще неизвестно, как жил в эти годы царевич. Французский посол Лави описал его: «Он один из самых прекрасных принцев, каких только можно встретить; он обладает чрезвычайной миловидностью, необыкновенной живостью и выказывает редкую в такие молодые годы страсть к военному искусству».
Последнее замечание, кажется, справедливо. Учиться будущий царь явно не любил, с трудом писал на латыни, но, как все дети, предпочитал играть. Известно, что у него были игрушечная пушечная батарея и маленькое ружьё. Однако мальчик подрастал, и приходилось обращать на его воспитание более серьёзное внимание. В 1726 году обер-гофмейстером к царевичу был назначен вице-канцлер Остерман, а в мае 1727-го в качестве преподавателя «правил наук и художеств» определён профессор математики Христиан Гольдбах. Что преподавал великому князю академик, неизвестно, но занятый проблемами российской внешней политики Остерман не утомлял науками юного ученика. «За его высочеством великим князем я сегодня не поехал, как за болезнию, так и особенно за многодельством, и работаю как отправлением курьера в Швецию, так и приготовлением отпуска на завтрашней почте, и, сверх того, рассуждаю, чтоб не вдруг очень на него налегать», — сообщал вице-канцлер в одном из писем.