Контроль над соперничавшими «персонами» и «партиями» Елизавета сочетала с невмешательством в повседневную работу государственной машины. Так, например, за 1753—1756 годы она только однажды, 29 марта 1753-го, посетила заседание Сената, но провела там более четырёх часов, слушая доклады о назначениях на высшие государственные посты президентов и вице-президентов коллегий, судей приказов, губернаторов и вице-губернаторов — всего на 31 должность, об установлении пошлины на суда, шедшие с Ладоги, о наказании каторжников в Рогервике, о размере жалованья служащим Сыскного приказа, об очистке улиц Петербурга от нищих (отдавать в солдаты, отправлять на предприятия или возвращать помещикам) и т. д. Затем государыня разбиралась в конфликте Сената и Военной коллегии (и отчитала руководство последней за невыполнение давнего указа Петра I о присутствии в ней генералитета «с переменою»), поручила сенаторам обсудить ставку ясака в Сибири и Иркутской провинции и меры контроля над качеством продукции мануфактур, а также вопрос о способах пресечения лжесвидетельств для получения недвижимой собственности.
Елизавета уважала Сенат, но в то же время периодически созывала «конференции» и «советы» из авторитетных лиц для обсуждения ответственных решений; с 14 марта 1756 года Конференция при высочайшем дворе работала уже на постоянной основе. Императрица присутствовала всего на шести из семидесяти шести заседаний, состоявшихся до конца года.
Была восстановлена личная канцелярия (Кабинет) императрицы, имевшая возможность контролировать действия всех прочих органов власти. Умение лавировать в политике обеспечило Елизавете 20 лет спокойного царствования. Тайная канцелярия при Елизавете работала не менее активно, чем раньше; но резкое сокращение репрессий по отношению к дворянству исключало повторение процессов времён бироновщины. Ещё одним способом контролировать государственный аппарат стали массовые «ротации кадров» в системе центрального и местного управления, проведённые в 1753 и 1760 годах, при этом перестановки не сопровождались опалами. В царствование Елизаветы репрессии в отношении руководителей учреждений применялись почти в два раза реже, чем при Анне Иоанновне. Кнут, казнь и конфискацию имущества — распространённые при Петре I кары за казнокрадство и взяточничество — Елизавета заменила понижением в чине, переводом на другую службу и изредка увольнением.
При Елизавете число мануфактур в стране достигло шестисот. Она разрешила «приватизацию» казённых металлургических заводов — правда, в первую очередь знати. Новыми владельцами крупных предприятий стали Шуваловы, Чернышёвы, Воронцовы. Прочее дворянство получило монополию на винокурение, что гарантировало ему доход от поставок водки в казённые питейные дома. В рамках Уложенной комиссии были разработаны проекты секуляризации церковных земель, законодательного оформления привилегий дворянства, осуществлённые при Екатерине II.
Появление «баб» на троне можно считать началом эволюции сурового облика и стиля российской власти.
Во-первых, при императрицах XVIII века двор стал центром притяжения и символом не только могущества, но и культурного роста державы. Петровские празднества с неумеренным питием и пальбой сменились более изысканными балами и маскарадами. Французский язык и этикет прочно закрепились в обиходе петербургского общества, а двор Елизаветы стал одним из самых блестящих в Европе.
Фаворит императрицы камергер Иван Шувалов стал чем-то вроде неформального министра культуры России. При его поддержке и участии М. В. Ломоносова были созданы Московский университет (Шувалов стал его первым куратором) и при нём две гимназии — для дворян и разночинцев. При университете с 1756 года стала выходить первая московская газета «Московские ведомости», а с 1760-го — журнал «Полезное увеселение» поэта М. М. Хераскова. Шувалов стал и президентом основанной по его инициативе в 1757 году Академии художеств. В Санкт-Петербурге академия первоначально размещалась во дворце Шувалова. С 1760 года лучшие выпускники отправлялись на заграничную стажировку на средства академии. Первыми «шуваловскими пенсионерами» были отправлены во Францию и Италию будущие знаменитости — художник Антон Лосенко и архитектор Василий Баженов. Шувалов стал одним из первых русских меценатов; собиратель произведений искусства, обладатель прекрасной библиотеки, покровитель приглашённых в Россию иностранных художников, сам освоивший технику офорта, он воплощал в себе черты новой интеллектуальной элиты страны и при этом отличался необычной для фаворитов скромностью. В конце жизни он писал императору Павлу:
«В царствование блаженной и достойной памяти императрицы Елисаветы Петровны я был случаем возведён в знатность, имел её милость всё время её жизни: не был никогда ослеплён самолюбием, отказывал великие чины, деревни и другие награждения, чему все оставшиеся люди свидетели. Сия моя бескорыстность, усердие и преданность удостоили меня доверенности во всех важных государственных делах! Был употреблён в иностранных переписках, при заключении трактатов с Франциею, Венским и Датским дворами, за что от оных предлагаемы мне были великие подарки и графство от императора, которого диплом граф Цинцендорф здесь с собою имел; но я оные все по совести моей отказал. Малые мои, но усердные услуги Отечеству были в основании Московского университета, Академии художеств, кимназии в Казани, учреждение банка; которые при установлении ордена Св. Владимира почтены были услугами от Сената и от коллегиев, и удостоен по большинству голосов кавалером ордена Большого креста. По кончине блаженной памяти государыни Елисаветы Петровны был поставлен у меня сундук с золотою монетою; но как я об оном особливого приказания не имел, то я его в тот же день отдал, чему свидетельствовать может Катерина Константиновна Скороходова. Всё время моего при дворе пребывания я никогда никаких откупов, подрядов и заводов не имел...»26
Во-вторых, каким бы жестоким ни был в России «галантный век», правление пусть не самых образованных и не самых добродушных дам способствовало гуманизации общественной жизни. В первой половине столетия представители высшего света лично били лакеев прямо во дворце, отличались грубым шутовством и жульничали в карточной игре. При дворе Елизаветы подобные развлечения уже не поощрялись. В годы её правления перестали исполняться смертные приговоры, строились инвалидные дома и богадельни.
Вкусы и увлечения императрицы в немалой степени способствовали развитию отечественной культуры и просвещения. В среде столичного дворянства получает распространение домашнее образование под руководством иностранных преподавателей. На вторую половину елизаветинского царствования приходятся расцвет творчества М. В. Ломоносова, строительство Зимнего дворца, Смольного монастыря и других ансамблей Растрелли. Представители «света» и городских верхов стали читать — уже не по принуждению, а для души — самые различные книги: учебные, художественные и даже научные. В 1759 году А. П. Сумароков основал журнал «Трудолюбивая пчела», наполнявшийся большей частью произведениями своего издателя и имевший успех у читателей. Правда, вскоре издание прекратилось по недостатку средств.
Столицу украсили новые особняки и дворцы. Помимо традиционных кабаков и постоялых дворов, появились более современные и комфортные трактиры-«герберги». С потоком товаров и людей в Россию проникали не только экзотические продукты и вина, но и иные плоды цивилизации, в том числе бордельный промысел, поэтому императрица развернула первую кампанию по борьбе с «непотребством». В 1750 году, узнав, что в Петербурге есть «дом свиданий», Елизавета Петровна дала указание разыскать содержательницу этого дома Анну Фелькер по прозвищу Дрезденша, «взять под караул в крепость со всею её компаниею» и принять меры «к поимке... всех непотребных женщин и девок».
Марш на Берлин
Особо важные посольские реляции или доклады Коллегии иностранных дел по принципиальным вопросам внешней политики обязательно направлялись к государыне. Дипломатия являлась «ремеслом королей», и даже не слишком усердная в делах Елизавета Петровна вникала в вопросы, высказывала своё мнение, дополняла и изменяла подготовленные документы. Правда, она же поручала российским дипломатам за рубежом добывать редкости — например мартышек, говорящих «перокетков» (попугаев) и канареек, «кои менуеты и другие маленькие арии свистят».
Елизавете пришлось вести свою войну со шведами, желавшими взять реванш за поражение при Петре I. В 1742 году русские войска захватили большую часть Финляндии и вынудили противника капитулировать под Гельсингфорсом. Шведы продержались ещё год, но после поражения своего гребного флота в мае 1743 года пошли на заключение Абоского мира, по которому Россия получила юго-восточную часть Финляндии.
В дальнейшем российскую внешнюю политику определяли союзы с Саксонией и Речью Посполитой (1744) и Австрией (1746), направленные против агрессивной прусской политики, и с «морскими державами» во имя торговых выгод. Главным же возмутителем европейского спокойствия к середине столетия стала Пруссия с сильно выросшим военным потенциалом. Для «сокращения» прусской опасности Россия вступила с Англией в «субсидные» отношения на предмет содержания русского экспедиционного корпуса, готового немедленно отправиться на германский театр военных действий. В 1748 году марш русских войск заставил воюющие стороны поспешить с окончанием Войны за австрийское наследство (1741—1748).
Последние годы царствования императрицы выдались тяжёлыми. Шла Семилетняя война (1756—1763) Австрии, России, Франции, Саксонии, Швеции и Испании против Пруссии и Англии. Её главной причиной стала борьба между Англией и Францией за владения в Ост- и Вест-Индии и Северной Америке. На Европейском же континенте прусский король Фридрих II с помощью английских денег начал войну с Австрией и Францией. Манифест о вступлении в войну России гласил: «Король прусский... захватил наследные его величества короля Польского области и со всей суровостию войны напал на земли её величества римской императрицы-королевы (Марии Терезии. —