извещении говорилось. «В нынешнем 1670 году, января 17 числа, в 7 часу дня, во второй четверти часа, в понедельник, изволением Всесильного Господа Бога, Великого Государя, Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, всея Великой и Малой и Белой России Самодержца, благоцветущая отрасль, сын Его Государев, Благоверный Государь, Царевич и Великий Князь Алексей Алексеевич всея Великой и Малой и Белой России, от жития своего отыде, и переселился в вечное блаженство Небесного Царствия, от рождения своего в 16 лето».
Погребли наследника в Архангельском соборе 18 января, и церемония сопровождалась «рыданиями, великим стенаниями и воплями».
Уместно добавить, что имя Царевича Алексея Алексеевича использовалось бунтовщиками под водительством Степана Разина, которые выступали против существующих политических порядков, но не дерзали, по крайней мере явно, нарушить Соборную Клятву 1613 года о верности Дому Романовых. Участники восстания даже принесли присягу «Государю Алексею Алексеевичу». Потом несколько самозванцев играли роль Царевича, будто бы спасшегося от злоумышления бояр и соединившегося с простым народом…
Ещё один сын, Царевич Симеон Алексеевич, скончался 18 июня 1669 года, вскоре после того, как ему исполнилось четыре года, и был похоронен в Царской усыпальнице – Архангельском соборе Московского Кремля.
Только третьему сыну Алексея Михайловича, Фёдору (Феодору, 1661–1682), выпала доля носит корону Русского Царства. Он вступил на Престол после смерти отца 29–30 января 1676 года и венчался на царство в Успенском соборе Московского Кремля 18 июня 1676 года. Несмотря на слабое здоровье, он сумел прекрасно подготовиться к Царскому служению и получил блестящее образование под руководством упоминавшегося Симеона Полоцкого. Знал латинский и польский языки, сам писал музыку к церковным песнопениям и явился одним из основателей Славяно-греко-латинской Академии.
Подобно своему отцу Царю Алексею Михайловичу, Царь Фёдор III отличался глубочайшим благочестием. В его царствование учредили ряд новых епархий. Осуществлялись меры по изживанию раскола, шла борьба с внутрицерковными «бесчиниями и нестроениями». Основной внешнеполитической задачей царствования стало противостояние Турции и Крымскому Ханству, пытавшимся отторгнуть территории в союзе с предателями на Украине.
Царь Фёдор III был женат дважды: в 1679 и 1682 годах. Первая его супруга Царица Агафья Семёновна (урожденная Грушецкая, 1661–1681) скончалась 14 июля 1681 года вместе с только что родившимся Наследником Царевичем Илией Феодоровичем. Во втором супружестве, длившемся два месяца, Государь состоял с Царицей Марфой Матвеевной (урожденной Апраксиной, 1664–1715), не успевшей произвести на свет потомства.
…В марте 1669 года, 3-го числа, скончалась горячо любимая и высокочтимая супруга Алексея Михайловича Царица Мария Ильинична. Царь был безутешен: ведь с Марией он прожил практически всю свою сознательную жизнь. С ней он делил все радости и печали – вместе молились, совершали паломничества по святым обителям, обсуждали все важные государственные дела; с ней вместе радовались появлению детей и вдвоём тихо горились, когда те, до срока, умирали. А теперь нет её, и он один в опочивальне; Мария, или, по-семейному, Маруся, больше не придёт и не с кем перед сном слово молвить.
Похоронили Царицу 4 марта, и в официальном объявлении о «преставлении Царицы Марии Ильиничны» говорилось, что процедурой отпевания и похорон руководил Патриарх и звон «был плачевный».
Оставшись вдовцом, Алексей Михайлович затосковал. Все чаще призывал он к себе «ближнего советчика» Артамона Матвеева (1625–1682), которого ценил за ум, честность и образованность. Матвеев мог интересной беседой и добрым словом развеять царскую печаль, отвлечь от грустных мыслей. Однажды, в самом конце 1670 года, Алексей Михайлович сообщил своему другу, что намерен пожаловать к нему в гости, но желает, чтобы его приняли не как Царя, а просто как доброго знакомого, без церемоний. Матвеев, вернувшись домой, позвал жену и свою воспитанницу – дочь давнего подчинённого стольника Кирилла Полуектовича Нарышкина (1623–1691) Наталью (1651–1694) и приказал подготовить дом к встрече Государя.
По всем представлениям той поры Нарышкины принадлежали к числу «худородных», «неказистых», полунищих родов. Кириллу Нарышкину чрезвычайно повезло, что его дочь Наталью взял на воспитание в свой богатый и открытый дом Артамон Матвеев. Здесь Наталью приняли как родную, начали величать «племянницей», хотя каких-либо надёжных свидетельств о близких кровнородственных связях между Матвеевыми и Нарышкиными не существует.
Матвеев являлся одним из первых русских «западников»; в этой семье уже знали вкусы и нравы «из Европы». Его жена Евдокия Григорьевна была по происхождению шотландкой, урождённой Гамильтон. Царь Алексей Михайлович приобрел через эту женитьбу хотя и весьма отдалённое, но свойство с Королевским Домом Стюартов в Англии. По линии своей прабабки Евдокия являлась прямым потомком Эдварда Брюса (1275–1318) – последнего «Верховного Короля Ирландии». Эдвард Брюс приходился родным братом Королю Шотландии (1306–1329) Роберту I, от которого и ведёт своё начало Королевский род Стюартов.
Существует предположение, согласно которому записанный в VI часть дворянской родословной книги Тульской, Самарской и Московской губерний род нетитулованных дворян Хомутовых (в Российской Империи было известно три одноименных рода) происходил от шотландца Томаса Гамильтона, выехавшего в Россию из Великобритании в 1542 году вместе с малолетним сыном Петром, который при Иоанне Грозном состоял «на службе по Новогороду». Принято в генеалогии считать, что английское «Hamilton» превратилось в русском языке в понятное «Хомутов». Одна из представительниц рода потомков Томаса, его правнучка Евдокия Григорьевна Гамильтон, и являлась женой боярина Артамона Матвеева.
Хотя Матвеев имел в это время скромное звание «думного дворянина» (боярином он станет только в 1674 году), но благодаря царскому расположению управлял Посольским приказом, то есть ведал всеми внешнеполитическими делами государства.
Царь прибыл к ужину и пожелал, чтобы вся семья вместе с ним села за стол. Это была довольно необычная просьба; во времена Алексея Михайловича женщины жили на своей половине и в мужские компании не допускались. У Матвеева домашний уклад жизни был менее патриархальным, поэтому жене и воспитаннице позволялось выходить к гостям. И теперь, по просьбе Царя, женщины присутствовали на ужине.
Алексею Михайловичу очень приглянулась девятнадцатилетняя Наталья Кирилловна Нарышкина. Он заговорил с ней, а она, оправившись от первого смущения, начала отвечать весьма бойко и толково, чем просто обворожила Государя. Наталья была необычной барышней. Она не только отличалась красотой, но и разбиралась в таких вещах, о которых иные и не слышали. Она увлекалась химией и физикой, и было известно, что её благодетель – Артамон Сергеевич – выписал специально для неё из Голландии какой-то «физический кабинет». Сам чрезвычайно любознательный от природы, Царь был просто поражён; девиц с подобным широким кругозором он ещё в жизни не встречал.
Через несколько дней Алексей Михайлович без предупреждения пришёл в дом к Матвеевым и просил у Артамона Сергеевича руки его воспитанницы. Матвеев испугался, побелел весь, подумал, что это какая-то странная, если не сказать, опасная шутка. Но Царь и не думал шутить. Он приказал пойти и спросить Наталью Кирилловну, согласна ли она стать царской невестой.
Матвеев побоялся подобного поворота событий. Не того, что Наталья станет Царицей, а того, как она ею станет. Ведь скороспелое желание Царя выходило за рамки устоявшегося порядка вещей. Царь обычно выбирал избранницу на смотре невест, куда отбирались самые красивые и самые «достойные». Это была публичная государственная процедура, готовившая несколько недель. А тут в раз – и невеста!
Наталья – невеста из небогатого и незнатного рода, и выбери её Царь вот так, не по обычаю, неизбежно – сплетни, гнусности, доносы, способные погубить и Наталью, и всю её семью. Об этом открыто сказал Матвеев Государю, и просил сделать так, как обычай велит: принято было собирать в царские палаты на подобные смотрины барышень из разных семейств, которые жили там несколько дней, в течение которых Царь должен был выбрать себе из них невесту. Матвеев просил, чтобы и в этот раз также было, чтобы не говорили потом, что боярин перехитрил или околдовал Царя, навязав ему свою воспитанницу. Алексей Михайлович согласился. Шестьдесят знатных девушек были собраны на смотрины. Но сердце Царя уже принадлежало Наталье Кирилловне, и вскоре она была объявлена царской невестой.
Алексей Михайлович был на два десятка лет с лишком старше невесты. Однако это не могло служить преградой. Никогда ещё не бывало, чтобы какая-либо избранница смогла отказать самому Царю! К тому же по всем русским бытовым эстетическим представлениям Алексей Михайлович – мужчина хоть куда: голубоглазый, дородный, светлолицый. Вот как описал его современник: «Царь Алексей Михайлович – росту среднего, имеет лицо полное, несколько красноватое, тело довольно тучное, волоса среднего между чёрным и рыжим, глаза голубые, поступь величавая; на лице его выражается строгость вместе с милостию, взглядом внушает каждому надежду и никогда не возбуждает страха».
Брачный выбор Самодержца был одобрен и царским духовником с 1666 года Андреем Савиновым (Постниковым), настоятелем храма Георгия Неокесарийского в Дербицах. Алексей Михайлович чрезвычайно ценил и любил «отца Андрея». По наблюдению Якова Рейтенфельса, Алексей Михайлович «никогда не разлучается со своим духовником». Именно в этом храме и состоялось венчание Царя и Натальи Кирилловны; существует предположение, что в этом же храме и был крещён их первенец – Пётр Алексеевич.
Свадьба состоялась 22 января 1671 года. Самодержец не хотел придавать своему второму браку характер помпезного государственного торжества, и вся свадебная церемония была обставлена довольно скромно.