«В 7 часов мы с Ники поехали обедать в Красное, к жене конногвардейца Пистолькорс, так называемой Маме Лёле. Там был Павел, мадам Трепова, новый командир конвоя Мейендорф и его жена. С Ольгой Валерьяновной и Ники, и я не раз танцевали зимой; вот она и вздумала нас пригласить. Получив от нее записки с приглашениями, мы было смутились; Ники написал Павлу, как быть. Павел просил приехать, говоря, что будет очень весело. И действительно, скучно не было. Шампанское снова лилось в изобилии, и мой Цесаревич опять кутнул. Но выпить Он может очень много и остается всегда трезв. Вернулись с ним в лагерь в 12-м часу ночи».
Хозяйка предложила снова собраться. Все с радостью согласились.
Цесаревич Николай питал симпатию к хозяйке этого салона, называемой в гвардейской среде «Мамой Лёлей». Но второй раз приехать не смог. Надо было отправляться в Англию на свадьбу кузена герцога Йоркского. Радушной хозяйке написал: «Милая Мама Лёля! Очень прошу простить Меня, но ввиду более раннего Моего отъезда в Англию Я не буду иметь удовольствия завтракать у вас в городе, как было условлено раньше. Я тем более сожалею, что завтрак у вас мог бы служить продолжением того прекрасного вечера 8-го июня, который так весело прошел у вас в Красном».
«Мама Лёля» была очаровательной хозяйкой. Она умела для каждого найти нужное слово, не оставляла без внимания никого. Пела арии из опер, неплохо играла на фортепьяно, была в курсе последних литературных новинок.
Ее чары пленили Великого князя Павла. В свете же были уверены, что оборотистая дамочка просто «окрутила» высокородного вдовца. «Маму Лёлю» это нисколько не смущало. Она любила и хотела завоевать сердце мужчины. Это было самое важное.
В августе 1893 года отправила Павлу Александровичу поэтическое послание, наполненное страстными признаниями.
Я не могу забыть то чудное мгновенье!
Теперь ты для меня и радость и покой!
В тебе мои мечты, надежды, вдохновенье,
Отныне жизнь моя наполнена тобой.
В тебе еще, мой друг, сильно воспоминание,
Ты прошлое свое не можешь позабыть,
Но на устах твоих горит уже признанье,
И сердцу твоему вновь хочется любить!
И я люблю тебя! Я так тебя согрею!
В объятиях моих ты снова оживешь.
Ты сжалишься тогда над нежностью моею
И больше, может быть, меня не оттолкнешь!
Сын Александра II трепетал, как юнец, но долго колебался. Он поклялся на могиле Аликс, что никогда не свяжет себя с другой женщиной. Но прошло время, и новые чувства в душе начали зарождаться. Его тянуло к Ольге, она становилась для него близкой и дорогой. Была так участлива, так внимательна, окружила таким теплом и заботой, что невозможно было тем пренебречь. В ее объятиях он действительно «ожил».
Однако Ольга Валерьяновна была замужем. Ее супруг гвардейский офицер, и долг чести не позволял вступать в связь с женой гвардейского товарища. Хотя Лёля уверяла, что у них с Эриком «все кончено», что они фактически перестали быть супругами, но Павел Александрович долго колебался. Лишь когда многократно сам убедился, что Пистолькорс по отношению к ней держится вполне индифферентно, лишь только тогда позволил произнести признание, «горевшее на устах».
Они стали любовниками. В декабре 1896 года Ольга Пистолькорс родила от Великого князя сына, которого назвали Владимиром (1895–1918). У Николая II появился первый незаконнорожденный двоюродный брат…
Со временем Царский «дядя Павел» и замужняя Лёля, презрев светские условности, стали появляться вместе на людях. На приемах и балах она появлялась в сногсшибательных драгоценностях, и знатоки узнали некоторые из особо вызывающих: это были украшения императрицы Марии Александровны, которые после ее смерти в 1880 году унаследовал ее младший сын Павел.
Все это служило темой бесконечных пересудов, но внешне не вызывало нареканий, так как «романтические отношения» сами по себе были в порядке вещей; надо было лишь только блюсти матримониальные каноны.
Положение изменилось тогда, когда влюбленные решили узаконить свои отношения. Павел добился от Племянника-Царя разрешения на развод для Пистолькорс, пообещав, что никогда не позволит себе «пойти дальше полагающегося». Осенью 1901 года «Мама Лёля» стала свободной, а через год в Италии сын Царя тайно обвенчался с разведенной матерью троих детей.
Разразился скандал. Больше всех возмущался Николай II. Он поверил дяде, пошел тому навстречу, а тот обманул его, бросил вызов традиции и закону. 20 октября 1902 года Царь писал из Ливадии матери – Императрице Марии Федоровне о событии, которое его «нравственно расстроило»:
«Я узнал об этом от Плеве[68] из Петербурга, а ему сообщила мать мадам Пистолькорс. Несмотря на источник такого известия, Я желал проверить его и телеграфировал дяде Павлу. На другой день Я получил от него ответ, что свадьба свершилась в начале сентября в греческой церкви Ливорно и что он пишет мне. Через десять дней это письмо пришло. Вероятно, как и в письмах к тебе, он нового ничего не сообщает, а только повторяет свои доводы…
В день отъезда своего за границу дядя Павел приказал ему дать в вагон 3 миллиона рублей из своей конторы, что и было исполнено. Из этого вполне видно, что дядя Павел заранее решил провести свое желание в исполнение и все приготовил, чтобы остаться надолго за границей. Еще весною я имел с ним крупный разговор, кончившийся тем, что его предупредил о всех последствиях, которые его ожидают, если он жениться. К всеобщему огорчению, ничего не помогло…Как это все больно и тяжело и как совестно перед всем светом за наше семейство!»
Вскоре последовало Царское наказание: Павел Александрович был лишен офицерских званий, отчислен со службы, ему был воспрещен въезд в Россию, а над его двумя детьми была учреждена опека во главе с самим Царем.
Более десяти лет Павел со своей морганатической женой жили за границей. Под Парижем, в местечке Boulogne-sur-Seine, они купили поместье, где и вели светскую жизнь богатых рантье, ожидая Царского прощения. Трудно сказать, сколько бы продолжалось это ожидание, если бы в феврале 1905 года не случилось печальное событие. Бомбой террориста 4 февраля был убит брат Павла Великий князь Сергей Александрович. Великокняжескому изгою было разрешено прибыть на похороны.
После погребения он встретился со своим Племянником-Царем и услышал от того, что он «больше на него не сердиться».
Великий князь и его новотитулованная супруга (к этому времени она получила в Германии титул графини Гогенфельзен) ликовали, надеясь теперь вернуться в Россию. Павел решил, что опала миновала, и даже обратился к Царю с просьбой «узаконить брак», чтобы «положение его детей не было фальшивым». К этому времени помимо сына Владимира у них родилась дочь Ирина (1903–1990). В ноябре 1905 года появилась дочь Наталья (1905–1981).
Однако вскоре после похорон Великого князя Сергея в Париж пришло известие, что Павлу запрещено вместе с женой появляться на публике. Объясняя мотивы своего решения, Император писал Павлу Александровичу: «Во всяком случае, за Мною остается право решения вопроса о времени, когда тебе разрешено будет приехать сюда с женою. Ты должен терпеливо ожидать, не забегая вперед. Позволив тебе приезжать в Россию от времени к времени, Я желал этим дать утешение твоим детям видеться с тобою. Они потеряли в дяде Сергее, в сущности, второго отца. Не забудь, что ты покинул их для личного своего счастья».
Великий князь воспринял это как оскорбление и отказался появляться в России без жены. Он просил своих братьев Владимира и Алексея оказать содействие и добиться от Царя угодного решения – признать брак. Царь оставался непреклонным. Своему дяде Великому князю Алексею Александровичу разъяснил мотивы своего отказа:
«Я смотрю на этот брак, как на поступок человека, который желал показать всем, что любимая им женщина – есть его жена, а не любовница. Желая дать новое имя сыну ее Пистолькорсу, он этим самым поднимает восьмилетнее прошлое, что в особенности неудобно по отношению к его детям от покойной Аликс. Они в таком возрасте, что скоро могут понять, какого рода отношения существовали между их отцом и его женою. Не думаю, чтобы это способствовало сближению их с ним.
Репутация жены, восстановленная законным браком, опять поколеблется, благодаря подчеркиванию прошедшего. Наконец, совершенно естественно ребенку оставаться при матери и продолжать носить фамилию первого мужа. Вот те причины, которые заставляют Меня не соглашаться на просьбу дяди Павла».
Шли годы, а в настроении Монарха ничего не менялось. В 1908 году возникла щекотливая ситуация. Дочь Павла Великая княжна Мария в апреле того года выходила замуж за сына Шведского Короля Густава V Карла-Вильгельма-Людвига, герцога Зюдерманландского. Первоначально отец категорически отказался появляться на свадьбе без жены, но затем все-таки приехал и был лишь на акте венчания. Большинство остальных праздничных церемоний он проигнорировал[69].
Лишь через десять лет после брака Павлу было разрешено вернуться в России. Он был восстановлен на службе. Ему были возвращены звания. В 1914 году Павел и Ольга Валерьяновна построили в Царском Селе огромный дворец, обставленный изысканной мебелью в стиле Людовика XV, украшенный дорогими французскими гобеленами и картинами. Хозяйка стала здесь устраивать светские приемы.
Однако полного удовлетворения «у мадам» все-таки не было. Она хотела заиметь княжеский титул, стать «светлостью» и превратиться в полноправного члена Императорской Фамилии, войти в круг избранных, окружавших императора. Неуемное честолюбие не давало Ольге Валерьяновне покоя. Она жаждала добиться приема во дворце, что означало окончательное признание.
Однако Императрица Александра Федоровна не желала видеть новоявленную родственницу, считая ее одной из главных возмутительниц спокойствия в среде Романовых, женщиной, «окрутившей бедного Павла».