Состояние отца прекрасно передают строки его письма к митрополиту Московскому и Коломенскому Августину (Виноградскому), написанного вскоре после рождения сына Александра. В нем он уведомлял, что сделал пожертвование церкви и объяснил побудительные мотивы:
«Со страхом, свойственным человеку слабому, и с надеждою, не покидающею человека верующего, видел я приближение решительнейшей минуты в моей жизни. Не зная, что определило мне Провидение, радость или горесть, я подкрепил душу свою обещанием и ожидал с покорностью воли Божией. Ему угодно было благословить меня счастием отца; Он сохранил и мать, и младенца. Изъявление благодарности не нужно Тому, Кто читает в глубине души; но оно необходимо душе благодарной».
Великий князь Николай раскрыл, в чем состояла суть обета, данного накануне родов: воздвигнуть в церкви Нового Иерусалима придел в честь святого князя Александра Невского. Далее, обращаясь лично к Владыке, писал: «Вас, преосвященнейший Владыко, прошу быть мне помощником и руководителем во исполнении сего обета, священного моему сердцу. Пускай перед алтарем, воздвигнутым благодатностью отца, приносятся молитвы и о матери и о сыне, да продлит Всемогущий их жизнь для собственного их счастья, на службу Государю, на честь и пользу Отечеству».
Николай Павлович и Александра Федоровна были счастливы в браке. Это счастье было вознаграждено появлением многочисленного потомства. Помимо Александра, женившегося в 1841 году на Гессен-Дармштадтской принцессе Максимилиане-Вильгельмине-Августе-Софии-Марии (1824–1880), в России – Мария Александровна, у них родилось еще шестеро детей.
Мария (1819–1876), в замужестве (1839) за герцогом Максимилианом Лейхтенбергским (1817–1852).
Ольга (1822–1892), в замужестве (1846) за Королем Карлом Вюртембергским (1823–1891).
Александра (1825–1844), в замужестве (1844) за Фридрихом-Вильгельмом ландграфом Гессен-Кассельским (1820–1884).
Константин (1827–1892), женат (1848) на принцессе Саксен-Альтенбургской (Александра-Фредерика-Генриетта-Паулина-Марианна-Елизавета), в России – Александра Иосифовна (1830–1911).
Николай (1831–1891), женат (1856) на принцессе Ольденбургской (Александра-Фредерика-Вильгельмина), в России – Александра Петровна.
Михаил (1832–1909), женат (1857) на принцессе Баденской (Цецилия-Августа), в России – Ольга Фёдоровна (1839–1891).
Жена и дети составляли для Николая Павловича его заповедный и светлый мир; общение с ними всегда приносило радостное успокоение душе. Однако случались и потрясения, вызывавшие горечь и слезы.
После тяжелых родов Александра Федоровна 10 июля 1820 года родила в Павловске мертвого ребенка! Тогда только муж, дорогой Никс, сумел вывести жену из состояния глубокой депрессии.
В последующие за неудачными родами дни и недели он все время находился рядом, некоторые дни – неотступно; старался отвлечь супругу от грустных мыслей, помочь ей преодолеть морально-психологический кризис. Он часами читал ей увлекательные романы Вальтера Скотта, тогда входившие в моду, старался развеселить пересказом столичных новостей и анекдотов.
Прошло менее пятнадцати лет, и родителей настигло новое испытание. Их младшая дочь Александра, любимица Адини, отрада матери, но особенно отца, после долгих мучений в июле 1844 года умерла в Царском Селе. Только недавно, в феврале, она вышла замуж за Фридриха-Вильгельма, была счастлива. Осенью уже ждали появления у нее потомства; но все внезапно и трагически оборвалось: преждевременные роды, смерть матери и ребенка.
Через несколько дней после смерти Адини отец признавался своему другу И.Ф. Паскевичу. «Почти 9 недель ожидания того, что третьего дня совершилось, так сокрушили мою душу, что я с трудом исполнил часть только своих обязанностей, ибо все это время был занят другой – святою. Наконец, Богу угодно было прекратить страдания нашего ангела и призвал его к себе! И мы, хотя сокрушенным сердцем, благодарим Господа, ибо он ангелу дал верно ангельское место. Теперь в грусти одно утешение – молитва и служба; я займусь по-прежнему всеми обязанностями, и авось Бог подкрепит нас».
Вторая дочь Николая Павловича Ольга Николаевна вспоминала о тех мучительных днях: «Мама́ могла плакать и облегчала этим свое горе. Папа́, напротив, старался бежать от него и проявлял необычную энергию. Он избегал всех траурных церемоний. Не любил черного и слез. Он не вернулся больше в Царское Село и распорядился изменить там клумбы, балкон и все, что напоминало о болезни Адини».
Николай I «бежал от горя» не потому, что страшился смерти. Ее он никогда не боялся, зная твердо всегда, что жизнь и смерть ниспосылает Господь, а спорить с Его волей недопустимо. Он опасался за жену, боялся, что свалившееся несчастье может преждевременно убить ее.
Когда не случалось печальных событий, семья Великого князя, а затем Императора представляла собой почти идиллическую картину. Ни ссор, ни склок, ни обид, ни несправедливостей.
Николай Павлович придерживался в вопросах воспитания и образования совсем иных принципов и методов, чем те, которые ему самому пришлось испытать в детстве. Никакого принуждения. Никаких категорических запретов и выговоров. Только убеждение, но при том – развивать с малых лет чувство ответственности, чувство долга, понимания того, что необходимо непременно соблюдать морально-поведенческий кодекс.
Сохранилась переписка Николая Павловича с детьми. В этих посланиях, адресованных и малым, и уже взрослым, доминирует чувство отцовской любви и заботливости. Приведем полностью только одно письмо, адресованное дочери Ольге и датированное 26 декабря 1845 года.
В этот момент Ольга вместе с матерью находилась в Палермо на Сицилии, где врачи советовали Императрице провести зиму. В этом «апельсиновом раю» Александра Федоровна не только набиралась сил, но там же решался и вопрос о замужестве Великой княжны.
«Благодарю тебя, милая Оли, за доброе письмо твое от 10 (22) числа. Ты вообразить себе не можешь, с каким счастьем я читал уверение, что нашей доброй Мама́ точно лучше, что силы ее примерно поправляются. Это одно мое утешение в разлуке и вознаграждение за приносимую жертву. Слава Богу и дай Боже, чтобы все ваше пребывание так же счастливо кончилось, как началось, и чтобы через пять месяцев я мог бы прижать вас к сердцу дома.
Теперь ты отгадаешь, что меня более занимает! Как ты, по Божию наитию, решила свою участь? С полной свободой, с спокойным испытанием твоего сердца, без предупреждений и без наущений, сама ты одна. Минута важная, решительная на всю жизнь.
Твое сердце, твой здравый ум мне порукой, что то, что ты одна решишь, будет к лучшему, будет изречением Божией воли, ибо ты одному Богу предаешься; потому я и спокоен, и оттого жду, чему быть.
Никто не может тебе советовать; ты одна можешь и должна судить об твоем деле; мы же можем только судить о положении общественном, как я уже тебе писал, в пользу предлагаемого тебе.
Если б прежнее и могло быть, то сравнения нет между двух предложений, в отношении условий твоего положения. Видав же ныне вблизи, в какую семью ты могла бы попасть и до какой степени. С одной стороны, беспорядок, а с другой – фанатизм у них сильны, я почти рад, что дело не состоялось[39].
Теперь выбирай только между предлагемого или всегдашнего пребывания дома в девицах; ибо нет, вероятно, какого-либо иного предложения, достойного тебя, когда нет на то лица[40]. Повторяю, что ты решишь, то будет, по моей вере, к лучшему: ибо по моему чувству к тебе я той веры, что в тебе будет в эту минуту глас Божий изрекаться. Аминь.
Надеюсь, что мои безделки на Рождество тебя позабавили; кажется, статуйка молящегося ребенка мила; это ангел, который за тебя молится, как за своего товарища. Бог с тобой, мой Ангел! Люби Папа́, как он тебя любит. Обнимаю тебя от души. Твой старый друг Папа́».
Все в послании пронизано сочувствием и любовью; ни одного неверного, а уж тем более резкого слова. Все его письма детям таковы; никогда он не прибегал ни к запретам, ни к «выговорам». Читая такие тексты, трудно предположить, что они принадлежат перу грозного властелина. В процитированном письме он абсолютно снисходителен и внимателен к сердечным симпатиям дочери даже там, где речь шла о династическом браке, затрагивавшем престиж Империи. Княжна все должна была решать по зову своего сердца, а отец готов принять любой ее выбор.
Как бы ни любил Николай Павлович всех детей, но особую заботу и внимание обязан был уделять старшему сыну Александру. После того как он сам стал Императором в декабре 1825 года, его семилетний сын одновременно превратился в Наследника Престола. И отец, и мать с особой тщательностью относились ко всему, что было связано с жизнью, образованием и воспитанием Александра Николаевича.
Сохранилось собрание из 23 писем Николая Павловича Цесаревичу за 1837 год. Александру – девятнадцать лет, и он тогда предпринял многомесячное путешествие по России с целью ознакомления с ее природой, климатом, хозяйством и устройством. Эта поездка была организована отцом, который в мельчайших деталях интересовался ее ходом и постоянно корреспондировал ему в различные города и пункты. Вот лишь некоторые фрагменты, отражающие сердечные чувства, которыми одаривал отец. Он всегда их подписывал: «Твой старый верный друг».
«Сегодня утром, вставая, нашел я письмо твое, любезный Саша из Костромы, и благодарю милосердного Бога, что путешествие твое до сих пор идет благополучно, и молю Его, чтоб дал тебе довершить все сходно с нашим желанием и ожиданием. Радуюсь, что ты ознакомился с частью сердца России и увидел всю цену благословенного сего края, увидел и как там любят свою надежду. Какой важный разительный урок для тебя, которого чистая душа умеет ощущать высокие чувства!» (19 мая 1837 года).
«Благодарю тебя, любезный милый Саша, за доброе твое письмо из Екатеринбурга, которое вчера утром получил. С душевной радостью его читал, ибо вижу в нем явно твое доброе чистое сердце. Все твои чувства мне доказывают, что желания мои исполняются и что благословением Божиим предмет твоей поездки будет достигнут. Ты зреешь умом, учишься видеть сам и сравнивать с собственным ответом; учишься судить о вещах и делах, и этим сбираешь себе запас драгоценных знаний для будущей службы» (9 июня).