Но оставлять все как есть было нельзя, надо было как-то решать эти «несносные» матримониальные вопросы. Оба дяди – Константин и Николай – так просили узаконить положение «плодов любви преступной». (Рожденные вне церковного брака дети не имели никаких прав.)
В конце концов Александр III принял решение, порадовавшее «дядю Коко» и «дядю Низи». В 1883 году их гражданским женам и детям были пожалованы дворянские права и фамилии: Князевы (семье Константина Николаевича) и Николаевы (семье Николая Николаевича).
К тому времени старая привязанность Николаю Николаевичу явно наскучила; у него на примете появились новые «милашки» из кордебалета. Один раз на спектакле ему показалось, что вся стайка этуалей готова ему отдаться, и пятидесятипятилетний мужчина пережил страшное волнение. Но «ароматом закулисья» спокойно наслаждаться ему уже не пришлось. Его «несравненная» была начеку.
Числова не принадлежала к числу тех, кто безропотно принимает неблагоприятные обстоятельства. Она была не из светских (ее мать – кухарка), правила хорошего тона для нее не составляли преграды. «Катенька» устраивала Великому князю скандалы, гремевшие на весь Петербург.
Она зорко следила за тем, чтобы ее высокородный покровитель ни на шаг не приближался к театральному «розарию». Там полно кокоток, о том она точно знала, и какая-нибудь вполне сумеет закабалить «ее дурака». Пару раз она перехватывала игривые записки, и эти «улики» вызывали такие бури, которые Николай Николаевич с трудом пережил. Не стесняясь прислуги, Числова хлестала высоченного и беспомощного мужчину по щекам. Но этим «меры физического воздействия» не ограничивались. Еще она любила колошматить его своими туфлями и швырять в него фарфоровые предметы, некоторые из которых попадали в «бесстыжего».
Генерал-фельдмаршал не раз появлялся на публике с синяками на лице, происхождение которых не объяснял. Но в свете подноготную истории хорошо знали. Генеральша Александра Богданович в октябре 1888 года занесла в свой дневник «последние новости», занимавшие столичный бомонд:
«Этой осенью – Николай Николаевич тогда выехал из Знаменки, распростился со всеми и переехал на ночь в Петербург – вдруг в ту же ночь прислугу Знаменки будят и говорят, что Великий князь вновь приехал с Числовой. Она направилась в его комнаты и в присутствии его камердинера Зернушкина стала вытаскивать все из столов, из комодов, бросать все на пол и кричать, что она найдет все, что ей нужно; что она должна удостовериться, есть ли у него любовные интриги. Зернушкин затем говорил, что жаль было смотреть на Великого князя, – он был сильно расстроен, все просил его собирать вещи, чтобы другие не видели этого беспорядка.
Теперь он запретил себе подавать письма, всю его корреспонденцию несут к ней, она за ним устроила целый строгий надзор. Великий князь рано встает, Числова – в 3 часа, и она ему не позволяет идти спать ранее 2 часов и долее, а если он уснет в кресле, она так сердиться, что заставляет его ложиться еще часом позже. Вот деспот! Как он все это терпит!»
«Несравненная любовь» продолжались еще целый год. Лишь в конце следующего, 1889 года пришло избавление. В тяжелейших муках 3 декабря умерла от рака пищевода Числова. Князь тяжело переживал потерю, плакал, заказывал заупокойные службы. Публику же особенно потрясло, что покойная бывшая балерина оставила огромное состояние: более миллиона рублей получили ее четверо детей.
Самому же Великому князю «насладиться свободой» не довелось. В том же году у него обнаружилась злокачественная опухоль десны («костоед»). Болезнь прогрессировала, перекинулась на мозг.
Безнадежного дядю Низю в 1890 году Александр III отправил в Крым, где тот, превратившись в полную развалину, и прозябал. Почти год длилась агония. 13 апреля 1891 года Великий князь преставился. Вскрытие установило, что у него было «разжижение мозга».
Глава 23. Чистая и сильная, как смерть!
Она родилась 25 мая (6 июня) 1872 года на западе Германии, в живописном прирейнском городке Дармштадте, столице Гессенского герцогства. При крещении по лютеранскому обряду ее назвали Алиса-Виктория-Елена-Луиза-Беатриса.
Она стала шестым ребенком в семье герцога Гессенского и Рейнского Людвига IV (1837–1892) и его жены, урожденной Английской Принцессы Алисы (1843–1878), второй дочери Английской Королевы Виктории. Ее имя на немецкий манер звучало как «Аликс», по-английски же – «Алиис».
Золотокудрую принцессу близкие звали «Санни» («Солнышко»). Мать писала про нее Королеве Виктории, что это «милая, веселая маленькая девочка, всегда смеющаяся, с ямочкой на щеке». «Санни, вся в розовом, прелестна, ее все обожают».
Английская Принцесса Алиса и Людвиг (Луи) Гессенский были счастливы в браке. Жена боготворила супруга, считая его образцом порядочности и искренности. Своей матери Английской Королеве с полной откровенностью писала: «Когда я говорю, что люблю своего мужа, то этого едва ли достаточно: здесь и любовь и уважение, увеличивающиеся с каждым днем и часом, и какие и он, со своей стороны, выражает мне так нежно и любовно.
Чем была моя жизнь раньше в сравнении с настоящей! Это – такое святое ощущение быть его другом, чувствовать такую уверенность, и когда мы вдвоем, то имеем тот мир, какого никто не может ни отнять от нас, ни нарушить. Моя судьба действительно благословенна, но все же, что я сделала, чтобы заслужить такую горячую и усердную любовь, какую дает мне мой дорогой Людвиг! Я восхищаюсь его добрым и благородным сердцем больше, чем могу сказать. Как он меня любит – ты знаешь, и он будет тебе хорошим сыном».
Обвенчавшиеся в 1862 году, Алиса и Людвиг более десяти лет наслаждались семейной идиллией. Несчастье пришло в 1873 году. Тогда умер шестой ребенок Фридрих, их трехлетний «Фритти», умер от страшной болезни – гемофилии. Это был первый знак беды, поразившей потомков Английской Королевы Виктории.
Через пять лет, осенью 1878 года, страшное событие обрушилось на Дармштадт, на семьею герцога Людвига – эпидемия дифтерии. Заболели все дети, кроме Елизаветы. Мать самоотверженно боролась с недугом, сама ухаживала за больными, ночи напролет просиживала у их кроваток. Несмотря на заботы, младшая дочь Алисы и Луи четырехлетняя Мария (Мэй) умерла в ноябре. Через несколько дней заболела и сама мать. Прошла неделя, и Герцогини не стало.
Принцесса Алиса умерла в 35 лет, оставив пятерых детей. К тому времени дочери Виктории было пятнадцать лет, Елизавете – четырнадцать, Ирэне – двенадцать, Эрнсту-Людвигу – десять, а Алисе – шесть.
Хотя Алиса и была еще совсем в юном возрасте, но помнила то событие в подробностях. Для золотокудрой девочки с «ямочками на щеках» смерть матери осталась неизлечимой сердечной раной. Той поздней осенью навсегда для Нее изменились цвета окружающего мира. «Это было безоблачное счастливое детство, постоянно солнечный свет, а потом – огромная туча».
С того времени Она себя считала сиротой. Ей потом постоянно не хватало той любви и ласки, которые может дарить лишь мать. Хотя своих внуков окружила вниманием бабушка Королева Виктория, у которой Алиса затем подолгу жила, где Она училась и воспитывалась, но детство ее закончилось в шестилетнем возрасте в Дармштадте. Не стало больше смеющейся «девочки в розовом».
Из четырех десятков внуков Королевы Виктории никто не отличался такой серьезностью и основательностью, как внучка Алиса. Она рано повзрослела, и это проявлялось не только во внешней серьезности. Ее духовные запросы и жизненные интересы находились в стороне от обычных увлечений мальчиков и девочек ее круга.
Серьезное чтение, размышление над загадками жизни и смерти, над тайным смыслом земного предназначения человека – вот что занимало Принцессу уже в пятнадцать лет. Ее мало волновали обычные девические переживания, связанные с флиртами, игрой сердечных увлечений. Она не отдавала им свои помыслы и чувства целиком.
Алису нельзя было назвать нелюдимой; когда требовалось, умела проявить себя с наилучшей стороны и в светском разговоре, на раутах в английских королевских резиденциях Виндзоре, Бальморале, Осборне. Дочь стала наследницей мировоззренческих принципов своей матери.
«Вера в Бога! Всегда и беспрестанно я чувствую в моей жизни, что это моя опора, моя сила, крепнущая с каждым днем. Мои мысли о будущем светлы, и теплые лучи этого света, какой является нашим спутником в жизни, разгоняют испытания и скорби настоящего».
«Вся наша жизнь должна быть приготовлением и ожиданием вечности».
«Жизнь – только странствие… Жизнь – это такое странствие, и так как неизвестна его длительность, то легко забываются и переносятся все маловажные заботы и огорчения, когда думаешь, для чего живешь».
«Грустно думать, как пробегают часы нашей жизни и как мало сделано добра в сравнении с теми неисчислимыми благодеяниями, выпавшими на нашу долю».
«Жизнь дана для работы, а не для наслаждения». «Вся наша жизнь должна быть приготовлением и ожиданием вечности». «Родина – там».
Такие сокровенные мысли излагала в письмах Герцогиня Алиса своей матери Королеве Виктории. Они с ранних пор были очень созвучны жизнепониманию и ее дочери Алисы.
Она с детства знала: окружающий мир – творение Божие и удел человека понять, принять и следовать Великому Промыслу, не уступать слабостям, не роптать и потом, когда завершиться «земное странствие»; стойкие получат высшую награду: пред ними отворятся двери рая.
Алиса не сомневалась, что для женщины Бог и семья – вещи неразделимые. Когда ей исполнилось 28 лет и она была матерью троих детей, то прочла книгу житейских притчей Дж. Миллера «Домостроительство, или Идеальная семейная жизнь». Там нашла слова и определения, дорогие, понятные и близкие. Немедленно занесла самое проникновенное, что безропотно приняло ее сердце, в свой дневник, подчеркнула самые сокровенные места.
«Смысл в брака в том, чтобы приносить радость. Подразумевается, что супружеская жизнь – жизнь самая счастливая, полная, чистая, богатая. Это установление Господа о совершенстве». «Брак – это Божественный обряд. Он был частью замысла Божия, когда Тот создавал человека. Это самая тесная и самая святая связь на земле».