ца затмила, Трех поколений красотуДочь королевы совместила.
На момент свадьбы Павлу Александровичу было двадцать восемь лет, Александре Георгиевне — восемнадцать. Александра умела сдерживать характер супруга и хорошо на него влияла. Известен такой случай, записанный современниками: «Среда, 1-го ноября [1889 года]… Министр рассказывает, что великая княгиня имеет на своего супруга хорошее влияние. На днях, когда великий князь настолько вышел из себя, что сказал кому-то из своих слуг „дурак“, молодая супруга тотчас его успокоила и попросила не позволять себе подобных резкостей» [5]. Уже через год после свадьбы родилась дочь Мария. Самые ближайшие к семье родственники — все тот же брат Павла Сергей Александрович и его жена Елизавета — часто приглашали пару к себе в имение Ильинское и с удовольствием возились с маленькой княжной, ведь своих детей у них не было. Помимо того, что дружны были братья, так подружились и великие княгини — они были почти ровесницами. Сохранилось много фотографий Елизаветы и Александры.
А еще спустя год великая княгиня вновь была беременна. В начале сентября семья опять гостила у Сергея и Эллы. На пятое число был назначен бал в честь именин хозяйки. Воспоминания и слухи о тех днях разнятся, и разобраться, что же там произошло на самом деле, достаточно сложно.
По версии, которую описал в своих мемуарах [12] камердинер великого князя Павла Алексей Андреевич Волков, Александра Георгиевна на балу почувствовала себя плохо. У нее начались схватки, причиной которых была неосторожность самой женщины. Якобы у нее была привычка не сходить на пристань по дорожке, а прыгать с берега прямо в лодку. За день до злополучного бала все собрались на пикник, и княгиня, находясь на восьмом месяце беременности, своей привычке не изменила, что и привело к преждевременным родам.
По другой версии, которую рассказывали друг другу сплетники на светских вечерах, великая княгиня узнала о влюбленности мужа в Елизавету Федоровну, и от стресса начались роды. А. В. Богданович, бывшая в то время рупором общественного мнения, в своих дневниках образно отмечала эту причину [2].
Медицинская же версия, основанная на сообщениях о состоянии здоровья Александры Георгиевны в те дни медика Н. А. Форбрихера, говорит о развитии у нее эклампсии — токсикоза на поздних сроках, который и сейчас может вызвать опасность для жизни беременной. Согласно этим отчетам, великая княгиня за несколько дней до злополучных событий почувствовала себя плохо. Из Москвы вызвали врача, который не обнаружил опасности и рекомендовал покой. Именно по этой причине Александры на балу не было. А затем у нее начались приступы, после которых она впала в кому.
Вскоре стало понятно, что надежд на спасение княгини, у которой приступы эклампсии сопровождались периодической остановкой дыхания и нефритом, нет. Под вопросом была и жизнь новорожденного мальчика, которого акушеры смогли извлечь на свет. Хозяйка имения, Элла, все дни находилась рядом с ним, создавая ему искусственное тепло из шерстяных одеял и вскармливая из бутылочки. Младенца назвали Дмитрием.
Александра Георгиевна провела в коме шесть дней и скончалась. А вот младенец выжил. Состоялись похороны княгини, которой на момент смерти был всего двадцать один год. Павел Александрович был неутешен. С этого момента, по сути, и мать, и отца заменил малышам князь Сергей. Да и царская чета, Николай и Александра, Марию и Дмитрия любили и часто брали к себе. Для Елизаветы Федоровны воспитание племянников было не так однозначно: она заботилась о них, но часто оставалась холодной, ревнуя мужа к детям. Родной же отец их посещал редко.
Утешение после гибели любимой жены он нашел в объятиях другой женщины — скандально известной Ольги Пистолькорс. Когда его сердечная привязанность стала известна, Романовы были шокированы. И на то были свои причины. Ольгу Валерьяновну в светских кругах не любили и принимали далеко не везде. Будучи женой полковника фон Пистолькорса и матерью его четырех детей, она не только флиртовала с другими мужчинами, но и принимала их в доме в отсутствие мужа — по тем временам это было дерзостью и нарушением общественных норм. Конечно, рассуждения великосветского общества о таких визитах в дом мамы Лели, как прозвали женщину, были далеко не одухотворенными.
Шампанское, танцы и беседы с женщинами в доме Пистолькорс лились рекой. Среди гостей были замечены и мужчины императорской фамилии, например, великий князь Владимир Александрович, а в юности там кутил и сам наследник Николай (прекратив все свои увеселительные визиты после помолвки). Пытаясь отвлечься после смерти супруги, стал гостить в этом доме и Павел Александрович. Между ним и хозяйкой завязался роман. Ольга первая призналась князю в любви, написав письмо в стихах.
Сначала отношения были тайными, но затем Ольга стала появляться в свете в фамильных драгоценностях. Так обществу стало известно о высокородном увлечении Ольги Валерьяновны. Однажды близкая подруга, великая княгиня Мария Павловна — старшая, тетя Михен, как ее называли Романовы, привела Ольгу в театр, усадив рядом с собой в императорскую ложу. Николай II и его жена были в ярости — наутро пришлось напомнить княгине о приличиях. Непозволительно было персонам такого круга публично подтверждать какие-либо отношения со скандально известными людьми. К слову, княгиня Мария Павловна часто шла наперекор правящим Романовым, особенно последней царской чете.
К моменту этого публичного выхода с одной из княгинь Романовых у Ольги и Павла родился сын, которого назвали Владимиром. Именно это стало последней каплей терпения полковника Пистолькорса. Муж Ольги Валерьяновны подал на развод. До этого великий князь Павел Александрович клялся и божился императору, что на любовнице никогда не женится и нарушать традиции дворца не станет.
Но развод пары Пистолькорс развязал руки великому князю. В тайне от всех в 1902 году он женился на Ольге в Италии. По слухам, Павел Александрович перед поездкой взял с собой свои миллионные накопления, прекрасно понимая, что последует за этим венчанием. Так и вышло — скандального брака в высшем обществе не утаишь. Были нарушены все нормы заключения браков в доме Романовых — это был брак без согласия императора, на скандально известной разведенной дворянке с детьми от бывшего мужа. Реакция последовала моментально: великому князю было запрещено возвращаться из Италии, его лишили всех постов и содержания. Так Павел Александрович с женой стали жить за границей. За это время пара стала увлекаться коллекционированием предметов интерьера — от старейших художественных полотен до реликвий французского королевского дома. Была собрана огромная коллекция вин стоимостью приблизительно десять миллионов франков. С опальной семьей установили контакты в Германии, дав Ольге титул графини фон Гогенфельзен. Но возвращение в Россию оставалось под запретом.
Великий князь Павел смог приехать в Россию только спустя почти четыре года после своей свадьбы — на похороны Сергея Александровича, который все это время воспитывал его детей. Состоялась встреча князя с Николаем II, окончившаяся новым скандалом. Император решил разрешить опальному дяде вернуться для воссоединения с детьми — княжне Марии Павловне на этот момент было двенадцать лет, ее брату, князю Дмитрию Павловичу, — одиннадцать. Но в ответ на разрешение императора Павел потребовал признать его брак с Ольгой Валерьяновной и узаконить их детей — за эти годы жизни за границей родились еще две девочки, Ирина и Наталья.
Император был в гневе и написал письмо следующего содержания: «Позволив тебе сейчас приезжать в Россию время от времени, я желал тебе этим дать утешение твоим детям видеться с тобою. Они потеряли в дяде Сергее, в сущности, второго отца. Не забудь, что ты покинул их лишь для личного своего счастья» [11]. Так дело с мертвой точки не сдвинулось: Николай II отказался узаконить брак дяди, а великий князь не хотел возвращаться на Родину без жены.
Княжна Мария Павловна продолжала боготворить отца, несмотря на его отсутствие в их с братом жизни, но и она была шокирована, когда он прислал письмо, где рассказал о детях и новой жене. В своих мемуарах она позднее вспоминала, как наговорила гадостей.
И только в год свадьбы княжны Марии лед начал трогаться. В 1909 году она вышла замуж за шведского принца Вильгельма. На свадьбу прибыл и отец невесты — это была первая встреча за долгие годы. Император Николай II разрешил Павлу Александровичу приехать в Россию, а затем восстановил его на службе. Позже было разрешено вернуться из Франции и Ольге с детьми. Семья поселилась в особняке, который спроектировал архитектор Шмидт в стиле неоклассицизма. Внутри дом был обставлен коллекционными предметами, приобретенными во время жизни во Франции. Ольга Валерьяновна очень гордилась своим домом в России. Как говорили, убранство дома отмечал сам Николай II. В пример приводили такой эпизод, якобы произошедший между царской четой: «Государыня спросила у Ольги Валериановны, как ей Ливадийский дворец. Княгине хотелось сказать правду, но не хотелось обидеть. Государь ей помог. Он улыбнулся и сказал: „В Царском, матушка, у княгини Ольги самый красивый на свете дом, не дом, а музей“».
С началом Первой мировой войны семейные обиды полностью отошли на второй план. Оставаться графиней с немецким титулом было небезопасно. Николай II подписал указ, по которому Ольге и ее детям давался титул князей Палей. Павел Александрович занимал военный пост, Ольга открыла швейную мастерскую для фронта. Однако супруги не любили Григория Распутина, из-за чего не было теплоты в общении с царской четой. Тогда великий князь и княгиня Палей и подумать не могли, что сын Павла, князь Дмитрий Павлович, давний друг Феликса Юсупова, стал участником убийства старца. Когда открылась роль пасынка в заговоре, Ольга Палей сама написала прошение о его помиловании. Под прошением на имя императора подписались все родственники — великие князья и княгини, включая сестру императрицы Елизавету Федоровну и вдовствующую императрицу Марию Федоровну. Просьба о помиловании была отклонена, и молодого князя выслали в Персию. Именно это спасло Дмитрию Павловичу жизнь в годы революции.