Дюма -- метис. И пятка погубила
Никем не побежденного Ахилла.
Ярчайшая звезда на небесах
Подцепит насморк -- и сорвется в прах,
От сидра пахнет бочки терпким духом.
Да и на солнце пятна есть, по слухам.
А вы, мадам, вы -- идеал как раз.
Но ах! Кой-что отсутствует у вас.
"А что ?" -- глядите вы, не понимая.
Грудь! А в груди -- нет сердца, дорогая!
8
СМИРЕННОЕ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
Душа бессмертная, остерегись,
Тебе не пришлось бы худо,
Когда полетишь ты отсюда,
В последний путь, в беззвездную высь.
К небесной столице ворота ведут,
Стоят там солдаты господни,
Нужны им деянья сегодня,-
А званье и чин не ценятся тут.
Тяжелую обувь и лишний груз
Оставь же, странник, у входа,-
Здесь будет покой, и свобода,
И мягкие туфли, и пение муз.
9
ОХЛАДЕЛЫЙ
Умрешь -- так знай, придется в прах
Надолго слечь. И гложет страх.
Да, страх берет: до воскрешенья
Сойдешь с ума от нетерпенья!
Еще б хоть раз, пока светло
В глазах и сердце не сдало,
Хоть раз в конце пути земного
Щедрот любви отведать снова.
И пусть мне явится она
Блондинкой, нежной, как луна,-
Вредней, чем солнце в полдень знойный,
Мне жар брюнетки беспокойной.
Цветущим юношам милей
Кипенье бешеных страстей,
Размолвки, клятвы, беснованья
И обоюдные терзанья.
А я не молод, не здоров,
И пусть бы мне под грустный кров
Любовь, мечты послали боги
И счастье -- только без тревоги!
10
СОЛОМОН
Замолкли кларнеты, литавры, тромбоны,
И ангелы-меченосцы браво -
Шесть тысяч слева, шесть тысяч справа -
Хранят покой царя Соломона.
Они от видений царя охраняют:
Едва он брови насупит, тревожен,
Двенадцать тысяч клинков из ножен
Подобно стальным огням сверкают.
Но возвращаются в ножны вскоре
Меченосцев мечи стальные.
Исчезают страхи ночные,
И спящий тихо бормочет в горе:
"О Суламифь! От края до края
Израиль с Иудою подо мною.
Я царь над здешнею стороною -
Но ты не любишь, и я умираю".
11
ПОГИБШИЕ НАДЕЖДЫ
Привлеченные взаимно
Сходством душ в любой детали,
Мы всегда друг * Другу льнули,
Хоть того не сознавали.
Оба честны, оба скромны,
Даже мысли сплошь да рядом
Мы угадывали молна.
Обменявшись только взглядом.
Оба честны, оба скромны,
Даже мысли сплошь да рядом
Мы угадывали молна.
Обменявшись только взглядом.
О, я жаждал быть с тобою
До последнего момента,
Боевым твоим собратом
В тихом dolee far niente1.
Да, мечтой о жизни вместе
Сердце тешил я и разум,
Я бы сделал что угодно,
Чуть мой друг моргнул бы глазом,
Ел бы все, что ты прикажешь,
И притом хвалил бы с жаром,
Прочих блюд и не касался б,
Пристрастился бы к сигарам.
И тебя, как в годы оны,
Угощал бы для забавы
На еврейском диалекте
Анекдотами Варшавы.
Ах, забыть бы все мечтанья,
Все скитанья по чужбинам.
К очагу твоей фортуны
Воротиться блудным сыном.
----------------------
1 Сладком ничегонеделанье, безделье (ит.).
Но, как жизнь, умчались грезы,
Сны растаяли, как пена,
Я лежу, приговоренный,
Мне не вырваться из плена.
Да, и- грезы и надежды -
Все прошло, погибло даром,
Ах, мечтатель прямо в сердце
Смертным" поражен ударом!
12
ДЕНЬ ПОМИНОВЕНЬЯ
Не прочтут мне скучный кадош,
Не отслужат мессы чинной,
Ни читать, ни петь не будут
Вспоминая дни кончины.
Но, быть может, в годовщину,
Если будет день погожий,
На Монмартр моя Матильда
С Паулиной выйдет все же.
Принесет из иммортелей
Для могилы украшенье
И, вздыхая: "Pauvre homme!"1 -
Прослезится на мгновенье.
Жаль, что я живу высоко,-
Не могу я, как бывало,
Кресла предложить любимой,
Ах, она в пути устала!
Милая моя толстушка,
Вновь пешком идти не надо.
Посмотри -- стоят фиакры
За кладбищенской оградой.
--------------------
1 Бедняжка!
13
СВИДАНИЕ
Беседка. И вечер. И запахи сада.
В молчанье сидим у окошка мы снова.
От месяца льется и жизнь и отрада.
Два призрака, вместе мы вновь -- и ни слова.
Двенадцать годов прошумели над нами
С тех пор, как безумное видело лето
И нежный наш пыл, и великое пламя,
Но вот отгорело, угасло и это.
Сначала болтунья усердно старалась,
Но я не поддерживал разговора,
И в пепле любовном не загоралось
Ни искры от скучного женского вздора.
Она вспоминала и длинно и нудно,
Как силилась отогнать искушенье,
Как ей добродетель хранить было трудно.
Я делал глупое выраженье.
Потом уехал. И мимо бежали
Деревья, как духи под бледной луною.
А воздух звучал голосами печали,
И призраки мертвых летели за мною.
14
ГОСПОЖА ЗАБОТА
В лучах удачи еще вчера
Кружилась беспечная мошкара.
Друзьями всегда был полон дом,
И смех не смолкал за моим столом.
Я с первым встречным, как с братом,
Делился последним дукатом.
Но вот за удачей захлопнулась дверь,
И нет ни гроша у меня теперь,
И в долгие зимние вечера
Не кружит беспечная мошкара.
А тут и друзья понемногу
Ко мне позабыли дорогу.
С тех пор неотступно сиделкой ночной
Забота склоняется надо мной.
Черный чепец и белый капот,
В руке табакерка. Всю ночь напролет.
Старуха, трясясь над постелью,
К проклятому тянется зелью.
Мне снится порой: возвратились они,
Удача и теплые майские дни.
Вновь кружатся мошки у фонаря.
Мгновенье -- и мыльного нет пузыря!
Скрипит табакерка, старуха
Чихает у самого уха.
15
К АНГЕЛАМ
То грозный всадник Танатос,
Коня он шпорит под откос;
Я слышу топот, слышу скок,
Летит, нагнал меня ездок,
Схватил и мчит. Ах, мысль моя мутится,
С Матильдою судьба велит проститься.
Мое дитя, жена моя,
Когда тебя покину я,
Ты здесь, оставленная мной,
Вдовою станешь, сиротой,
Жена-дитя, что мирно так, бывало,
У сердца моего опочивала.
Вы, духи светлые в раю,
Услышьте плач, мольбу мою:
От зол, от бед и темных сил
Храните ту, что я любил;
Свой щит, свой меч над нею вы прострите,
Сестру свою, Матильду, защитите.
Во имя слез, что столько раз
Роняли вы, скорбя по нас,
Во имя слова, что в сердцах
Священников рождает страх,
Во имя благости, что вы таите,
Взываю к вам: Матильду защитите.
16
В ОКТЯБРЕ 1849
Умчалась буря -- тишь да гладь.
Германия, большой ребенок,
Готова елку вновь справлять
И радуется празднику спросонок.
Семейным счастьем мы живем,
От беса -- то, что манит выше!
Мир воротился в отчий дом,
Как ласточка под сень знакомой крыши,
Все спит в лесу и на реке,
Залитой лунными лучами.
Но что там? Выстрел вдалеке,-
Быть может, друг расстрелян палачами!
Быть может, одолевший враг
Всадил безумцу пулю в тело.
Увы, не все умны, как Флакк, -
Он уцелел, бежав от битвы смело!
Вновь треск... Не в честь ли Гете пир
Иль, новым пламенем согрета,
Вернулась Зонтаг в шумный мир
И славит лиру дряхлую ракета?
А Лист? О, милый Франц, он жив!
Он не заколот в бойне дикой,
Не пал среди венгерских нив,
Пронзенный царской иль кроатской пикой
Пусть кровью изошла страна,
Пускай раздавлена свобода,-
Что ж, дело Франца сторона,
И шпагу он не вынет из комода.
Он жив, наш Франц! Когда-нибудь
Он сможет прежнею отвагой
В кругу своих внучат хвастнуть:
"Таков я был, так сделал выпад шпагой".
О, как моя вскипает кровь
При слове "Венгрия"! Мне тесен
Немецкий мой камзол, и вновь
Я слышу трубы, зов знакомых песен.
Опять звучит в душе моей,
Как шум далекого потока,
Песнь о героях прошлых дней,
О Нибелунгах, павших жертвой рока.
Седая быль повторена,
Как будто вспять вернулись годы.
Пусть изменились имена -
В сердцах героев тот же дух свободы.
Им так же гибель рок судил:
Хоть стяги реют в гордом строе,-
Пред властью грубых, темных сил
Обречены падению герои.
С быком вступил в союз медведь,
Ты пал, мадьяр, в неравном споре,
Но верь мне -- лучше умереть,
Чем дни влачить, подобно нам, в позоре.
Притом хозяева твои -
Вполне пристойная скотина,
А мы -- рабы осла, свиньи,
Вонючий пес у нас за господина!
Лай, хрюканье -- спасенья нет,
И что ни день -- смердит сильнее.
Но не волнуйся так, поэт,-
Ты нездоров, и помолчать -- вернее.
17
ДУРНОЙ СОН
Во сне я вновь стал юным и беспечным -
С холма, где был наш деревенский дом,
Сбегали мы по тропкам бесконечным,
Рука в руке, с Оттилией вдвоем.
Что за сложение у этой крошки!
Глаза ее, как море, зелены -
Точь-в-точь русалка, а какие ножки!
В ней грация и сила сплетены.
Как речь ее проста и непритворна,
Душа прозрачней родниковых вод,
Любое слово разуму покорно,
С бутоном розы схож манящий рот!
Не грежу я, любовь не ослепляет
Горячечного взора ни на миг,
Но что-то в ней мне душу исцеляет,
Я, весь дрожа, к руке ее приник.