Что интересно: Владимир, похоже, не осознает, что этим признанием он лишь подтверждает сказанное и о нем, и обо всех нарциссах вообще. То, что у Владимира, которому не исполнилось и тридцати, пока еще сохраняется нормальное либидо, говорит лишь о том, что он в этом отношении ничем не отличается от прочих молодых людей. А вот то, на что либидо направлено – в этом и проявляется сексуальное здоровье и сила.
У психологически здоровых людей либидо направлено на партнера, на то, чтобы достичь обоюдного наслаждения, в том числе и от того, что ты смог подарить радость другому человеку. Такое либидо остается устойчиво высоким очень долго, иногда на протяжении всей жизни, и дарит людям долгие десятилетия полноценной любви, здоровья и счастья.
У нарциссов либидо направлено на себя. Когда «возбуждает не женщина, а ситуация» – это ничем не отличается от мастурбации, при котором женщина или ситуация выступает лишь в качестве внешнего стимула для удовлетворения себя. Прежние стимулы-ситуации нарциссу быстро надоедают, и он придумывает себе все более необычные, все более «романтические» ситуации, используя весь пыл своего воображения. Но и это приедается («я остываю в плане романтики» – говорит Владимир), для возбуждения требуются все более сильные стимулы – и вот нарцисс уже практикует BDSM, т.е. садомазохизм. У здорового человека картина истязаний вызывает отвращение, но нарциссу мало обычных стимулов – ему для возбуждения нужны уже извращенные. Это однозначный и несомненный признак сексуальной слабости.
У неполноценного либидо нарциссов короткая жизнь. Они, как безумные, гонятся за новыми партнерами и стимулами, потому что подсознательно чувствуют – век их недолог, наслаждение куда-то уходит (Владимир пишет о «неизбежной скуке», которой заканчивается каждая короткая связь), и туда же неизбежно уйдут их силы и либидо. И они пытаются компенсировать перед собой и окружающими отсутствие глубоких и сильных ощущений все новыми и новыми похождениями.
Кстати, Владимир и сам в своих откровениях признавался, что «мастурбация проще». Но ему, как нарциссу, живые люди нужны для другой цели – для ощущения власти, для высасывания из них энергии в процессе их разрушения, уничтожения. Так сказать, два в одном. В письме матери, фрагменты из которого я публикую с его разрешения, он пишет:
«Еще одной моей идеей является сексуальное всесилие. Именно потому тема либидо и потенции так параноидально волнует меня. У меня должно быть не меньше тысячи женщин, и каждую я должен удовлетворить. Я помешан на теме эрекции и на любви женщин – я сам их не люблю, но я питаюсь их любовью. Мне нужны их любовь, восхищение, обожание, преклонение, чтобы чувствовать себя живым и нужным, хотя я одновременно и завидую их способности любить, и сам же разрушаю отношения.
Ах, ты ведь не знала, что я садист, да? Ну, и мазохист в придачу тоже… Мне доставляет особое удовольствие ломать то, что сам построил, дать надежду, и перечеркнуть ее, спасти человека от смерти, а потом предать его – и посмотреть в его глаза, в их застывшие и сцепленные в трагическом союзе ужас, отчаяние и недоумение. Есть что-то сладостное в этом: быть одновременно и благородным, и порочным, и героем, и предателем, гладить одной рукой и бить другой. Причем, многие женщины ведутся на эти эмоциональные качели, главное – ввести их в недоумение, в состояние, когда они не понимают, что происходит. Это же первое правило гипноза: когда они в растерянности, в смятении, когда они не понимают – затем им можно внушить любые мысли. Далее заставить их пережить целый спектр полярных эмоций – от величайшей благодарности, умиления и радостного удивления до страха, отчаяния и боли. Они привяжутся к этим эмоциям и их источнику, как к наркотику, они вслед за ними пойдут даже в пропасть. Поверь, я хорошо знаю женщин.
…Надеюсь, я не услышу в ответ гнусную, гнилую, червивую гомофобную вонь, если скажу, что меня в сексуальном плане, кроме женщин, привлекают и мужчины? Ага, я бисексуал. Могу трахаться и с теми, и с другими, и одновременно. И мне плевать, что думает об этом гомофобное «большинство» и разного рода адепты «традиционных быдлоценностей», или тем более христианчики / мусульманская вошь.
Так же я выбираю и сексуальных партнеров: меня интересует их внешность, в первую очередь, ум, эрудиция и совпадение наших ценностей, но меня совершенно не отталкивает, скорее даже привлекает репутация «стервы», «динамщицы», «шлюхи». «Порядочных», «хороших» девочек я хочу лишь совратить, «хорошим» парням наставить рогов и выставить полнейшими лузерами и идиотами (коими они в жизни и являются)».
Сексуальное всесилие – идея-фикс для Владимира. Потому-то, видимо, ему было так обидно прочитать комментарий о своей сексуальной слабости. Но в приведенном выше отрывке он со всей откровенностью подтверждает именно признаки своей неполноценности в этой области. Во-первых, он жаждет множества партнерш («тысяча, не меньше»). Во-вторых, он признается, что завидует их способности любить. В-третьих, он мстит им тем, что разрушает их, и наслаждается своим садизмом. В-четвертых, для усиления сексуальных стимулов он щекочет себе нервы всеми видами извращений. В-пятых, он мстит всем «порядочным» и «хорошим», потому что сам факт их существования не дает ему покоя. Все это – признаки слабости, неполноценности в сфере интимных отношений. Можно предположить у него такой тип парафилии как сексуальное садистическое расстройство, согласно DSM-5, или садомазохизм согласно МКБ-10. При этих расстройствах достижение сексуальной разрядки без использования насилия невозможно.
Мстить можно только тем, кто тебя обижает или раздражает. Нарцисс пытается принизить тех, кто лучше его – ему невыносима сама мысль, что он может быть хуже кого-то. И он пытается доказать и себе, и другим собственное всесилие.
Сильный и самодостаточный человек не нуждается в том, чтобы утверждать свою силу, свое господство за счет других. Тот, кто пытается самоутверждаться таким образом, изначально в глубине души понимает свою слабость и ущербность, и пытается компенсировать это местью окружающим, пользуясь тем, что эмпатичные люди просто не ожидают от него такой низости. Фактор внезапности гадящего кота, так сказать…
Причем Владимир догадывается, что до всесилия ему на самом деле далеко:
«Я умею соблазнять. Я окружал себя только соблазненными – сплошной аутизм».
То есть тех, кто его раскусил (а их, как можно догадаться, было гораздо больше), он из своего круга общения исключил – иначе они бы сломали ему всю картину его власти над душами. Зато в окружении, которое состоит только из соблазненных и брошенных им женщин, он мог чувствовать себя властелином мира.
Но все имеет свою цену.
«Если бы ты знала, до какой степени меня ранило осознание того, что… у меня сбилось либидо. Это состояние иначе, как паническим, не назовешь», – пишет Владимир матери об одном из эпизодов своей жизни. Со здоровьем и либидо у Владимира, по его словам, пока все в порядке – откуда же такая паника?
Еще одна цитата из того же письма: «Моим главным чувством, самым базовым, которое я испытываю перманентно, в явной или скрытой форме, является стыд. Стыд и страх. Именно эти чувства, как самые яркие, приобрели у меня отчетливо сексуализированную форму. Меня возбуждают состояния стыда и страха, как свои собственные (мазохизм), так и спроецированные – чужие (садизм)». И Владимир в красках расписывает, как он компенсирует свой страх и стыд, издеваясь над другими, в том числе и сексуально.
Зачем нарциссу это надо? Пытаясь объяснить матери проблемы нарциссов, Владимир пишет: «…базовой чертой пограничных (в том числе и нарциссических) пациентов является базальная неуверенность в полноте своего существования, хрупкость их тщательно выстроенной идеальной идентичности. Именно поэтому подобная самоуверенность часто соседствует с глубинным и непреходящим бичом тревоги».
Вот она, причина параноидальной зацикленности нарцисса на своем либидо: ему страшно и стыдно, и он выворачивает свой страх и стыд наизнанку, чтобы через сексуальные оргии доказать себе свое всесилие – но в глубине души продолжает страшно бояться, что в какой-то момент это все рухнет, и все будут смеяться над его ничтожностью и бессилием – и еще больше пускается во все тяжкие, чтобы заглушить и компенсировать свой страх и стыд.
Нарцисс подобен плохому велосипедисту, который вынужден ехать по прямой все дальше и дальше, чтобы не упасть, и любая необходимость притормозить или сделать маневр может закончиться для него падением и полным крахом. Малейшее сомнение в себе, любое осознание необходимости пересмотреть свое поведение, критически отнестись к себе и изменить способ жизни закончится для него крахом своей идентичности.
По этой же причине, малейшее сомнение в собственном сексуальном всесилии может закончится для нарцисса банальной импотенцией. Страх бессилия и стыд своей ничтожности, если они победят хрупкий грандиозный образ, попросту раздавят нарциссическое либидо, не оставив от него и следа.
Сексологи хорошо знают, что в подавляющем большинстве случаев причина сбоя либидо кроется в психологии пациента, и заключается в страхе оказаться «не на высоте». Тело реагирует на укоренившийся в подкорке страх, и выдает болезнь в соответствии с этим страхом. В таком случае, по идее, пациенту надо проходить психологическую терапию: болезнь, созданная силой мысли, силой же мысли может быть исцелена. Однако в случае нарцисса, подобного Владимиру, корни болезни находятся в том самом нарциссизме, который он так в себе любит. Избавиться от страха стать импотентом можно только вместе с избавлением от зацикленности на идее сексуального всесилия – эти две мысли тесно связаны, поскольку страх бессилия является лишь отражением, обратной стороной жажды всесилия. Но для Владимира его бредовые идеи всемогущества и власти над смертными – это стержень его нарциссической личности, и избавление от этого стержня он считает своей смертью.