Чтобы ребенок был счастливым, надо его принимать, любить безусловно, обнимать, целовать, быть эмоционально и физически доступным. Тогда романтические партнеры будут относиться к нему точно так же. Вернее, он сам выберет здоровых партнеров, а больными даже не заинтересуется – просто пройдет мимо.
Серия седьмая. Победа будет за нами!
Через полгода после нашего последнего общения по поводу «благородного Луиса» (от манипуляций которого нам все-таки удалось отцепиться) Надежда написала, что она съездила в Россию с ребенком. Жан по этому поводу очень нервничал, видимо, боялся, что она увезет ребенка насовсем. А Надя, приехав домой, стала чувствовать себя гораздо лучше. Она ходила по церквям, молилась, и родная земля (даже при том, что она жила на общей территории с нарциссической матерью) помогла ей восстановиться. Но когда она вернулась в Швецию, Жан опять начал нападение. Вот что написала Надя:
«Однажды он подошел ко мне ни с того ни сего (я вещи в шкафу разбирала), с ломом в руке, и сказал с издевательской улыбкой: «Я тебя сейчас убью!»
Между нами было где-то метра три. Я сразу же выбежала во двор, взяла кувалду, замахнулась, и с улыбкой, но уверенно сказала, что просто так убить меня не получится. Страха не показала. На этой «шутке» и разошлись. Больше не угрожал. Стал замуж опять звать и про второго ребенка разговор заводить».
Как видно, Жан почувствовал, что после поездки Надя набралась сил, стала уверенной в себе, и ему это не понравилось. Он бросил свои старания быть «пушистым» и опять приступил к попыткам сломать ее морально. Но Надя уже настолько потеряла страх, что ответила ему в его стиле – припугнула. И Жан опять стал шелковым. Нарциссы боятся силы и ретируются перед ее лицом. В этом их отличие от психопатов, которые ничего не боятся, а идут напролом. Тот же факт, что Жан стал ее звать замуж именно сейчас, когда она уже не хочет этого – это еще одна иллюстрация игры «прийди-уйди», «не дам-возьми». Когда она просила его жениться, он чувствовал себя на высоте положения – она от него зависела, он отказывал, и упивался своей властью. А вот когда Надя стала независимой и смелой, он стал делать ей предложение за предложением, стал предлагал родить второго ребенка – чтобы жениться и снова поставить ее в зависимость от себя. Надя не согласилась, и очень правильно сделала. Вместо этого она стала замышлять побег.
Хорошим Жан был недолго. Через какое-то время он подошел к ней с молотком: «А что, если я уроню тебе молоток на ноги?». Надя в этот момент готовила, и у нее в руках была большой нож-тесак. Она посмотрела ему прямо в глаза очень жестко и серьезно, и медленно отчеканила:
– Ты понимаешь, что у меня нож в руках? Если ты уронишь молоток, то я тебя зарежу. Я отрежу тебе руки, ноги и яйца, если будешь приставать. И попробуй убежать. Если ты украдешь ребенка, я тебя из-под земли достану. Я тебя найду на любом конце земли, и в живых тебя не оставлю. Ты ведь знаешь, что я это сделаю?
Он оторопел, в его глазах промелькнул страх, и он согласился:
– Да, я понимаю, что ты на это способна.
Угрозы и запугивания прекратились, хотя моральные издевательства продолжались.
Когда Надя приняла решение бежать, у нее все стало складываться чудесным образом: как будто вся Вселенная ей помогала. Сотрудница помогла с адвокатом. Сама она чудом нашла хорошую и дешевую квартиру, подписала документы. И когда Жан уехал в отпуск, за четыре дня она одна, совершенно самостоятельно, совершила переезд. Ну не совсем одна: ей стали помогать случайные люди, буквально с улицы. Последние вещи она вывезла перед самым приездом Жана. Сердце колотилось, все было просто на грани провала, но она совершила невозможное, успела и справилась. И это правильно: убегать от тирана надо, пока его нет дома. Иначе можно проиграть в борьбе с ним.
Надя убежала так, что Жану придраться было совершенно не к чему, не за что было ее укусить и не в чем упрекнуть. По совету адвоката и полиции она обезопасила себя со всех сторон. Написала ему письмо, где сказала, что ребенка она забирать не собирается, он может с ним встречаться 50% времени. В доме оставила половину детских вещей и игрушек, забрала только свои личные вещи, и даже оставила ему большую часть совместно нажитого.
И сейчас Жан, лишенный возможности ее в чем-либо обвинить, ведет себя очень корректно: выполняет все обещания, платит за секции и продленку, за питание сына в школе. Он создает образ законопослушного и положительного папы. Ездит с ребенком на встречи с друзьями, где демонстрирует себя образцовым отцом. Правда, проговорился общим знакомым, что хочет отобрать ребенка и объявить ее сумасшедшей.
Надя очень хотела бы отсудить ребенка, потому что Жан по-настоящему опасен и эмоционально неустойчив. Но моральное насилие ей доказать не удастся – нет свидетелей и доказательств. Вот если бы были полученные от него эсэмэски с угрозами или аудиозаписи конфликтов, то это можно было бы использовать. В полиции Наде посоветовали записывать его угрозы на диктофон, если он будет повторять попытки давить на нее. И еще ей посоветовали, что, если Жан будет пытаться отсудить ребенка и выставлять Надю сумасшедшей, то ей следует согласиться на психиатрическую экспертизу с условием, что и он ее пройдет. Тогда, возможно, и выяснится, что Жан – психически нездоровый человек. Зато Надя уже вылечилась, и у нее по любым экспертизам все должно быть в порядке.
Когда Надя уехала от Жана, то сразу почувствовала огромный прилив энергии. Ей казалось, что она готова была марафон пробежать! Настроение стало отличным, ни следа от былой депрессии и тревожности не осталось.
А вот когда Надя увидела, как сын разговаривал с Жаном по скайпу, она была поражена. Это было жуткое зрелище. Жан был мрачнее мрачного, как будто вся тяжесть мира лежала на его плечах, и у него не было никакой энергии. И Надя поняла, почему у нее самой так часто было такое же состояние. Жан сбрасывал на нее эту тяжесть, а сам забирал ее энергию. Теперь Жану жрать некого, и ему приходится плавать в своем токсичном болоте. Жалко только, что теперь он может использовать ребенка в качестве эмоционального ресурса.
Пока что на уровне закона Надя не может справиться с увертливым нарциссом, чтобы защитить ребенка. Остается только эмоционально-энергетический уровень. Как показывает моя практика работы с женщинами, судящимися с тиранами за детей, непрямая психологическая борьба помогает выиграть суды. И суть этой борьбы – в отказе от борьбы. Если вы спокойны, уравновешены, если нет ни страха, ни обиды, ни вины, то он не сможет вами манипулировать, выводить вас на эмоции, запугивать вас. Вы просто становитесь отражающим экраном. Пространство вокруг вас очищается, все зло тирана отражается от вас и летит к нему. И он начинает прокалываться и с головой выдавать сам себя.
Ошибка жертв тирана в том, что они либо запуганы, либо пребывают в гневе. Ведут себя как истерички, и в суде создают неблагоприятный образ. Не все судьи знают психологию жертвы, не всегда понимают, что это тиран их довел до такого состояния. Они принимают решение в пользу «спокойного», «очаровательного» и «искренне заботящегося о детях» нарцисса. Если же вы совершенно не вибрируете и не поддаетесь на его манипуляции, не заводитесь, не истерите, сохраняете ясность мышления, то вся ситуация решается в вашу пользу. Его туман не работает. Он не распространяется на вас, и не перекрывает зрение судьям. Все становится чисто, ясно, и понятно. И вам вдруг все начинают помогать. Вы закручиваете воронку позитивных событий – и выигрываете дело.
Надя сейчас работает над собой, над своими страхами, и тренирует ассертивность поведения. Я уверена, что и она сможет защитить своего ребенка. А Жан долго удерживаться в роли хорошего папы не сможет, дети ведь нарциссам нужны только для манипуляций вами. Скоро он начнет проявлять свою сущность – и сам себя сдаст. Победа будет за нами!
Норвежский нарцисс. Как приструнить нарцисса из Европы?
(видео 263)
Есть волшебные слова, которые безотказно действуют на нарцисса, воспитанного на Западе – в европейских странах, США или Канаде.
Мне пишет Оксана. Она родом из Украины, но уже больше десяти лет живет за границей, и сейчас ей приходится жить со своим мужем-нарциссом в Норвегии.
Оксана училась в аспирантуре в одном из западных вузов. Со своим будущим мужем она познакомилась в Интернете, и после скоротечного романа (как это всегда бывает с нарциссами) она отказалась от интереснейшей стажировки в университете и взяла в аспирантуре академический отпуск.
«Мой муж – пишет Оксана, – очень интернациональный товарищ. Ему тесно и плохо в рамках Норвегии, ему нужен международный простор. Жена-норвежка прогнула бы его под себя и не позволила бы себя контролировать; а вот иностранка, да еще из страны третьего мира, ему в самый раз. Я долго собирала по кусочкам пазл этой истории, пытаясь понять, почему же он меня выбрал, и в конце концов поняла, что немаловажную роль сыграл национальный фактор: ему нужна была украинка, говорящая по-русски. Мы с ним познакомились на украинском сайте знакомств».
Страсти бушевали, бурный роман развивался, любовь расцветала. Оксана быстро забеременела и родила сына. У мужа осталось двое детей от первого брака, и Оксана стала заниматься не только их общим сыном, но и детьми мужа, которые живут «пятьдесят на пятьдесят», то есть половину времени должны проводить с отцом, а половину с матерью. Поскольку муж все время был на работе, то отцовские 50% приходились на ее долю. А он еще, приходя домой, упрекал ее – неправильно разруливает детские конфликты.
Когда Оксана приехала в Норвегию, в ее жизни началась черная полоса: возникли проблемы с видом на жительство, с паспортной регистрацией, со здоровьем, с поиском работы. В конце концов, не найдя работы и не урегулировав как следует свои паспортные дела, Оксана стала работать в фирме мужа без официальной регистрации. Это привело к тотальному экономическиму контролю с его стороны.