– Ничего не поделаешь. – Он снова усмехнулся. – Да, все пытаются первыми сообщить о моем браке.
– Полагаю, это большая новость. – Она не забыла, как обходительны были с ней кутюрье и ее помощницы. – Они ожидали увидеть на моем месте другую женщину? Ты планировал на ком-нибудь жениться?
– Нет, – сухо ответил он. – В полночь выходит пресс-релиз, в котором говорится, что я тайком ухаживал за бизнес-менеджером своей бабушки и наконец женился на ней.
– В это никто не поверит. А также в то, что я ее бизнес-менеджер. – Она подумала о дворецком, который старался поиздеваться над ней при любой возможности.
– Не важно, во что они верят. Пока ты наряжалась, я получил доступ к резервным файлам и сделал несколько отчетов. Ты вносила много мелких корректировок, которые имеют большое значение. Ты управляла ее делами как настоящий менеджер.
– Мэй хотела, чтобы я была бдительной.
– Но ты оформляла большую часть своей работы в электронном виде. Я видел скрипты, которые ты сделала, чтобы получать предупреждение, если кто-то пытается обойти твою кодировку.
Да, она так и сделала, но Габриелю не следовало раздувать из мухи слона.
Им принесли другое блюдо: ножка голубя с ярко-зеленым горошком и пюре из репы. Блюдо было украшено потеками соуса чили и фиалками.
– Если ты зашел так далеко, – сказала она, сцепив руки на коленях, – то можешь восстановить все файлы из резервной копии и заблокировать меня.
– Я мог бы. Но я отказываюсь идти легким путем. Я не позволю тебе одолеть меня.
– Потому что я женщина?
– Я не сексист, – сказал он. – Я просто люблю конкуренцию.
– Как ты научился кодировать программы?
– В начальной школе у нас было три внеклассных занятия: компьютеры, искусство и легкая атлетика. Я не хотел идти домой, поэтому мне пришлось выбрать одно из занятий. Я могу выступить с речью, если понадобится, но у меня нет актерского таланта или склонности к творчеству. Я добился приличных результатов в легкой атлетике, но меня не интересуют командные виды спорта. Однако работа наедине с компьютером была моей мечтой.
– Почему ты не хотел идти домой?
– Мой отец был постоянно пьяным.
– Мне жаль, – сказала она.
– Это не твоя вина.
Она не могла не заметить, как напряглись мышцы на его груди, хотя Габриель говорил безразличным тоном.
– Я читала, у тебя черный пояс в кунг-фу.
– Это хорошая тренировка, она прочищает мозги.
– Когда ты начал заниматься?
– Когда парни постарше стали обзывать меня узкоглазым. Я пошел в ближайшее додзё и предложил свои компьютерные навыки в обмен на уроки. Это была еще одна удобная отговорка, чтобы не возвращаться домой.
– Ты проучил тех парней?
– Я научился не заботиться о том, что они говорят.
– Ты ни разу не дрался с ними? – Она не понимала, зачем он получал черный пояс.
– Однажды я повалил одного парня на землю, когда он попытался надо мной подшутить, – сказал он. – Его друзья были рядом, планируя ему помочь. Но после этого они от меня отстали. Затем я продал свою компьютерную программу, и все захотели со мной подружиться.
– Тебе было двенадцать? Ты разработал игру, да?
– Вот почему я никогда не говорю о себе. Вся информация обо мне выложена в Интернете. – Он дожевал мясо и отодвинул свою тарелку.
– Я знаю только, что ты выиграл государственный конкурс среди молодых предпринимателей и привлек внимание Силиконовой долины. Они заплатили тебе миллион долларов?
– И именно этим я привлек внимание своей бабушки. Она предупредила меня, чтобы я не позволял отцу подобраться к этим деньгам. А тот сказал, чтобы я не доверял бабушке. Они поссорились, и я больше не общался с ней, пока она не пришла на его похороны.
– Она не пыталась тебе помочь? Она понимала, что твой отец алкоголик?
– Я думаю, понимала, учитывая, как она злилась на мою мать. Но я не хотел ее помощи.
– Почему нет?
– Наверное, у меня особенная форма стокгольмского синдрома.
Подумав, она спросила:
– Ты контролировал свои деньги?
– Более-менее. Я нанял опытного консультанта и уговорил отца погасить нашу ипотеку – по совету бабушки.
– Она отлично разбиралась в недвижимости.
– И я тоже. Я вложил большие средства в недвижимость, когда продал новые программы. Мне было легко их писать. Когда мне было пятнадцать, я нанял репетитора, раньше времени окончил среднюю школу и получил диплом в области бизнеса до того, как мне исполнилось двадцать лет. Я предсказал финансовый кризис и был одним из тех немногих, кто получил от него выгоду.
– А твой отец? – спросила она.
– Он допился до почечной недостаточности. Я поддерживал его, несколько раз отправлял на реабилитацию. Но он все равно пил.
– У него была другая семья? У тебя есть родственники?
– Горстка людей, которые не хотели знать отца при жизни. Но они периодически появляются, чтобы попросить у меня стартовый капитал. Кто-то добивается успеха, кто-то становится банкротом. Это еще одна причина, почему я держался подальше от своей бабушки. Трудно отказывать родственникам, но и потакать им глупо. А у тебя есть семья, кроме матери и отца? Они еще живы?
– Об отце я не нахожу сведений в Интернете с тех пор, как он сел в тюрьму за коррупцию через пару лет после того, как я уехала в Сингапур. У него были сыновья – мои сводные братья, но я ни разу не встречалась с ними. – Она озадаченно наморщила нос. – Я полагаю, они очень похожи на него. Семья моей матери была очень бедной; она никогда не говорила о ней. По-моему, мне незачем общаться с родственниками.
Ей было непривычно говорить о себе. Много лет никто не спрашивал о ее жизни и не интересовался ею.
Их тарелки убрали. Взамен принесли миски с теплой душистой водой для того, чтобы помыть руки.
– Мы должны потанцевать, – сказал Габриель, когда послышалась музыка, и Лули посмотрела на пианиста.
Она покачала головой:
– Я занималась балетом много лет назад, но только ради грации и осанки. Я ни разу не танцевала по-настоящему.
– С мужчиной? Сейчас хороший повод для этого, не так ли? – Он встал и протянул ей руку. – Оставь сумочку здесь, ее никто не украдет.
Она нервно положила сумочку на стул, поднялась и взяла Габриеля за руку. Ее словно пронзило током.
За ними следили посетители ресторана, но Лули продолжала смотреть на мочку уха Габриеля. Ей вдруг захотелось прикусить ее. Интересно, ему понравится?
К пианисту присоединились виолончелист и скрипач. Словно в кино, Габриель вывел Лули на танцпол и прижал к себе. Как только они начали двигаться, ей показалось, что она плывет.
– Ты идеально танцуешь, – сказал он, ведя ее в танце со спортивной грацией.
Легкая юбка приподнялась и упала на ее обнаженные ноги в чувственной ласке, пока Лули наслаждалась силой и уверенностью прикосновений Габриеля. Ее окутал радостный трепет, и она знала, что навсегда сохранит это новое переживание. Она сомневалась, что когда-либо чувствовала себя такой беззаботной и счастливой.
Ей казалось, она вскоре проснется в своей комнате в крыле для прислуги в доме Мэй.
– Это место располагает к романтике, – произнес Габриель, и Лули сбилась с такта.
– Ты привел меня сюда неспроста? – спросила она.
– Я не могу отрицать, что хотел увидеть реакцию посетителей.
– Зачем? – Она смутилась и заставила себя сосредоточиться, чтобы снова не сбиться.
– Они привыкли к красоте. Ты выше и лучше всего, что они когда-либо видели.
– Разве? Я как произведение искусства, которое ты купил? – Наверное, поэтому он ничего не говорил об их поцелуе.
– Нет. – Он перестал поджимать губы.
– Что тогда: проект, выгодное вложение денег?
– Я понятия не имею. Ты не похожа ни на одну из моих бывших женщин.
– Но ты хочешь показывать меня и говорить: «Смотрите, что я нашел!»
– Я хочу обнимать тебя, – ответил он низким и глубоким голосом.
– Ты ничего не сказал с тех пор, как я рассказала тебе о том, что у меня не было мужчины, – напомнила она ему.
– Разве обязательно что-то говорить? – спросил он.
– Я призналась тебе, потому что понятия не имею, как вести себя с тобой, – нервно произнесла она, потому что все сильнее чувствовала дискомфорт.
На его щеке дрогнула жилка.
– Я не знаю, можно ли тебе доверять.
– Зачем мне лгать тебе? – спросила она.
– Вероятно, ради двадцати миллионов, которые я только что потратил на твою одежду и обувь.
– Это неправда. – Она перестала танцевать. Все вокруг нее закружилось. Ей показалось, что она сейчас упадет в обморок. – Неужели ты потратил так много?
– С кольцом почти тридцать миллионов. Это Париж, Лули. А ты как думала?
Покрытые блестками бикини и шикарные вечерние платья, которые она надевала прежде, были дорогими, но необходимыми для конкурсов, и стоили как билет на самолет. Они не равнялись по стоимости нескольким квартирам. Что она наделала? Она вцепилась в рукав Габриеля, чтобы удержаться в вертикальном положении; перед ее глазами встала пелена, когда она поняла, что никогда с ним не расплатится.
Он обнял ее за талию:
– Что с тобой?
– По-моему, я сейчас упаду в обморок.
Если Габриель хотел шокировать публику, то ему это удалось. Теперь все будут обсуждать его жену, а также ее возможную беременность: она неспроста побледнела и прижалась к нему.
– Сядь. – Он повел ее обратно к столику.
Она взяла сумочку и, держа ее под столом, проверила, на месте ли паспорт.
– Выпей воды, – приказал он. – И скажи, что тебя расстроило. – Он не жаловался на то, что заплатил за ее одежду кучу денег. Он лишь указал, что эта сумма – веский повод для манипулирования его эмоциями.
– Зачем ты это делаешь? – На ее глазах выступили слезы. – Мне никогда не расплатиться с тобой.
– Я не жду, что ты со мной расплатишься.
Официант принес следующее блюдо, и она повернулась лицом к окну, чтобы скрыть эмоции. Габриель отказался от новой порции вина.