Тушеная отбивная из ягненка с кресс-салатом и цукатами была украшена веточкой розмарина, жемчужным луком и точками из апельсиново-мятного соуса. Габриель решил, что блюдо выглядит аппетитно, но Лули взглянула на свою тарелку с горечью. Он не отважился сказать ей, что свежая ягнятина была доставлена этим утром из Новой Зеландии, а шесть наименований марочных вин, которые они пробовали, стоили по несколько тысяч евро за бутылку.
Пару минут назад Лули была веселой и довольной. Ее настроение стало ухудшаться после того, как она спросила, является ли для него проектом.
– Лули. – Он положил руку на стол ладонью вверх, желая, чтобы Лули посмотрела на него. – Я говорил, что не плачу за секс. Я не покупаю женщин. Ты мне ничего не должна.
– Мне по-прежнему кажется, что я сплю и проснусь в своей прежней комнате. – Она ущипнула себя за руку. – Мне не надо было в это ввязываться. – Она в отчаянии покачала головой. – Я хотела контролировать ситуацию. Я думала, что справлюсь, даже если мне будет трудно. Когда я приехала в Сингапур, мне было очень тяжело, но все получилось. Я сильный человек. – Она говорила так, словно хотела убедить себя. – Но на этот раз я не справлюсь.
Она с отчаянием посмотрела ему в глаза, и у него екнуло сердце.
– Ты думаешь, что сможешь сделать из меня другую женщину, но я не изменюсь. – Она взглянула на окна, потом в противоположном направлении, затем на потолок, словно пыталась сбежать, и поняла, что загнана в угол. Ее грудь тяжело вздымалась.
– Лули. – Он пошевелил пальцами. – Дай мне руку. У тебя просто культурный шок.
– Культурный шок! – Она моргнула, и слеза покатилась по ее скуле. Она держала руки на коленях.
– Это от непривычки, – сухо уточнил он. Ему следовало предвидеть такой поворот. Даже его топ-менеджеры нервничали, мельком увидев, как он живет. – Хочешь уйти?
– А разве имеет значение, чего я хочу? Почему я думала, что должна так упорно бороться и достигать такого высокого уровня? Ничего не изменится, если я надену новую одежду и выйду на улицу. Я по-прежнему никто.
– Пошли. Нам надо уединиться. – Он помог ей сесть в машину, а через несколько мгновений сказал своему водителю: – Отмени вертолет. Мы едем на квартиру.
– Куда ты собирался отвезти меня на вертолете? – спросила она двадцать минут спустя, когда Габриель вышел к ней на балкон своего современного пентхауса.
Красочные отражения в Сене были нечеткими. Эйфелева башня выглядела такой большой, словно Лули могла протянуть руку и прикоснуться к ней.
– Я собирался отвезти тебя в свой замок. Ты хочешь чего-нибудь? Я могу заказать лапшу и жареную свинину. Такая пища для тебя привычна.
– У тебя во Франции дом и квартира?
– Я восстанавливал замок с тех пор, как купил его два года назад. Я никогда не жил там. Его построили в начале семнадцатого века для любовницы короля. Мне надо было куда-то вложить деньги. – Он оперся локтями о перила и стал разглядывать город внизу.
– Зачем ты хотел отвезти меня туда? – Ей стало любопытно, хотел ли он соблазнить ее.
– Там красиво. Я думал, тебе понравится. По крайней мере, я так думал несколько часов назад, когда вызвал вертолет, а ты веселилась, тратя мои деньги.
– Почему ты позволил мне тратить их? Я не понимаю, чего ты хочешь от меня, – произнесла она с трепетом в голосе. – Я для тебя скорее проклятие, чем благословение. Кто я: красивое украшение? Я должна спать с тобой, потому что ты спас меня? Потому что мы женаты?
– Так или иначе, тебя надо было спасти. Мы оба это знаем, Лули. – Его голос был твердым и сильным, но печальным. – Я просто ускорил события.
– Зачем?
– Потому что ты загадка, – ответил он. – Мне нравятся головоломки.
– Я хочу быть женщиной. Самостоятельной женщиной.
Однако Лули понимала, что выход из дома Мэй и начало новой, независимой жизни – два совершенно разных поступка. Ей следовало преодолеть огромную пропасть, но для этого у нее не было навыков и ресурсов.
Он вздохнул:
– Если я отнесусь к тебе как к женщине, то захочу переспать с тобой.
Она потерла руками свои предплечья, хотя ей не было холодно. На самом деле ей стало жарко оттого, что Габриель желал обнять ее, поцеловать и подарить ей сказочные ощущения.
– Что в этом плохого? – спросила она.
– Ты сказала, что хранишь свою девственность, – напомнил он. – Для кого?
– Я не знаю. А ты? Ты должен ждать брачную ночь?
Наступило долгое и напряженное молчание.
– Я ее не жду, – ответил он.
Она вздохнула:
– Я думала, это может что-то значить для кого-то. И чего-то стоить. Если бы я попала в отчаянное положение…
– Твоя девственность не товар, Лули, – отрезал он. – Твое тело не продается. Сохрани себя для особенных отношений. Для особенного мужчины.
Она сглотнула:
– Ты не хочешь меня, потому что я девственница?
– Ты смотрелась в зеркало? Конечно, я хочу тебя. Я просто говорю, не занимайся сексом с первым мужчиной, за которого ты выйдешь замуж.
Она задохнулась от смеха.
– Ты говорила, будто планируешь стать трофейной женой, и я поверил, что ты опытная. Учитывая, что ты неопытна… Мы не должны этого делать. Ты захочешь того, чего в конечном счете желает любая женщина, а я не смогу тебе этого дать.
– Дети? Я не хочу их.
Помолчав, он хохотнул:
– Я говорил о любви, но ты продолжаешь меня удивлять. – Он выпрямился и прислонился бедром к низкой стене. – Почему ты не хочешь детей?
– Я даже о себе не могу заботиться! – Она беспомощно махнула рукой.
– Ты не видишь очевидного. – Он слегка потянул пальцами прядь ее волос. – На мою бабушку работало двести человек домашнего персонала, не говоря уже о десяти тысячах работников ее компаний. И кто все это контролировал? Она? Нет.
– Это было связано с ее деньгами. А у меня даже нет пижамы. Я буду спать в одежде, которую ты дал мне в самолете.
Ей стало любопытно, почему Габриель не может любить ее.
– Дурочка, – сказал он. – Шесть контейнеров с твоей одеждой стоят в комнате для гостей. Разве ты не видела, как их доставил консьерж?
– Шесть? Габриель, я не могу это принять!
– Перестань паниковать! Я хочу показать тебе кое-что. Тебе понравится. – Он взял ее за руку и втащил в комнату.
Каблуки ее туфель стучали по паркетному полу зала. Пентхаус был больше нижнего этажа огромного особняка Мэй, хотя располагался на вершине небоскреба.
– Твоя комната, – сказал он, открывая дверь в затемненную комнату, где у изножья широкой кровати стояло полдюжины чемоданов. – Но пойдем в мою.
Ее сердце забилось чаще.
Он не включил свет, когда они вошли в огромную комнату с массивной кроватью. Ее внимание привлек аквариум от пола до потолка.
Затаив дыхание, она стала любоваться синими, ярко-розовыми, красными и желтыми рыбками.
– Тебе нравится? – Он обнял ее за талию, и она наклонилась к нему.
– В пруду твоей бабушки были только карпы. Они красивые, но не сравнятся с этими рыбками.
– Ты видишь ванну с другой стороны? – спросил он. – Я приготовлю тебе ванну, и ты сможешь наблюдать за рыбками, а потом всю ночь тебе будет сниться, как ты плаваешь с ними.
Ей хотелось отшутиться, но в объятиях Габриеля было так хорошо, что она инстинктивно обняла его.
– Меня так давно никто не обнимал… – Она расплакалась.
– Тише. – Он погладил ее бока. – Перестань, Лули. Меня не разжалобишь слезами.
Но, когда она громко разрыдалась, он крепко прижал ее к себе и тихо произнес, зарывшись в ее волосах:
– Все хорошо. У тебя новая жизнь. Ничего не бойся.
Глава 7
Хотя Лули долго лежала в ванне, ночью ей не снились рыбки. Она грезила об объятиях Габриеля, его успокаивающем голосе и сильной руке, поглаживающей ее по спине. Ей снилось, что он рядом с ней в постели и ласкает ее.
Но его рядом с ней не было. Лули проснулась в поту, смущенная эротическими видениями.
Выходя из своей комнаты, она боялась смотреть в глаза Габриеля, но тот разговаривал по телефону за закрытой дверью своего кабинета. Лули почувствовала странное разочарование.
Служанка пригласила ее к столу, освещаемому лучами утреннего солнца, с видом на Сену. Она принесла Лули привычный завтрак: рисовая каша, тосты и яйца в мешочек. Поев, Лули решила выпить вторую чашку кофе на балконе, слушая городские шумы.
– Доброе утро!
Голос Габриеля испугал ее и пробудил воспоминания о ее фантазиях. Она покраснела.
– Доброе утро! – застенчиво ответила она, повернулась и увидела, что он оглядывает ее облегающие джинсы и футболку. Под его взглядом она неуверенно провела рукой по бедру. – Я думала, мы пойдем на выставку, поэтому не стала наряжаться.
– Планы придется изменить, – сказал он с печальной улыбкой и цокнул языком, когда у него в руке загудел телефон. – Я уже пожалел, что спровоцировал такой переполох.
– И чем мы займемся? – Она сложила руки на груди.
– Обычно молодожены отправляются в свадебное путешествие. Меня тысячу раз спросили, куда мы поедем.
Она затрепетала и покраснела еще сильнее, стыдясь своих мечтаний.
– То, что я сказал прошлой ночью, останется неизменным. – На его щеке дрожала жилка. Он отвел взгляд и поджал губы. – Но за неделю вдали от всех ты сумеешь привыкнуть к своей новой жизни. – Его телефон снова загудел, и Габриель выругался. – Мне надо ответить. Наши вещи собирают. Мы скоро уезжаем.
– Куда мы поедем?
– Сафари. – Он провел пальцем по экрану телефона, чтобы ответить на звонок.
– Сафари! Где?
– В Африке. Где же еще?
Через восемь часов сверхзвуковой самолет Габриеля приземлился в Танзании. Потом они с Лули еще час летели на вертолете. Она сидела, прижав нос к иллюминатору, рассматривая сверху стада зебр и антилоп гну, слонов и жирафов.
Приземлившись, они уселись во внедорожник и поехали к водопою, где лежали и зевали грязные бегемоты.
Их водитель почти все время разговаривал. Габриель был в зеркальных солнцезащитных очках-авиаторах, он положил руку на спинку сиден