– Он обещал вернуться к позднему ужину, – сказала экономка, обеспокоенно глядя на Джоу.
– А вы уверены, что у него другая женщина, – с трудом произнесла Джоу.
– «Моя Мейв» – так сказал ее отец, – продолжила миссис О’Рейли, цитируя гостя. – «Вы с детства вместе. А теперь ты титулованный богач и хочешь уйти от ответственности… Ты вернешься домой и женишься на ней, или я приведу ее сюда, даже если мне придется связать ее по рукам и ногам».
И снова прозвучало это слово «дом».
Такое короткое, но емкое слово, горько подумалось Джоу. А люди им просто разбрасываются.
Он упоминал, что у него была девушка, но Джоу не стала расспрашивать. Это не ее ума дело. Но как же он мог заниматься с ней любовью, имея такую подоплеку?
Женщина по имени Мейв.
Ребенок.
– Я приготовлю вам ланч, – озабоченно предложила миссис О’Рейли. – На сытый желудок многое кажется проще.
Джоу вдруг страстно захотелось уехать домой.
Домой?
Ее дом – ее мотоцикл. Ее дом – Австралия. Ее дом там, куда принесут ее колеса.
Ее дом не в роскошном замке и не там, где Финн.
– Мне нужно забрать гобелены из ручья, – сказала Джоу, радуясь, что ее голос звучит ровно. – Я раскладываю их в овальной гостиной, там обычно много солнца. Вы могли бы их перевертывать, пока они будут на просушке? Это нужно делать каждые два-три часа. Они сохнут на полу, но их нужно встряхивать, чтобы они проветривались снизу.
– Почему вы сами не можете этим заняться? – испуганно спросила экономка, догадываясь об ответе.
– Потому что я здесь чужая, – ответила Джоу. – И мне пора возвращаться… домой.
Поездка в Дублин была долгой, день насыщенным, а возвращение в замок утомительным.
И почему они не могли разобраться без его помощи? Но наконец-то все кончено. Этот Стивен большой зануда, решил про себя Финн. Он был еще большим слабаком, чем Мейв. Неудивительно, что они до смерти боялись предстать перед ее отцом. Финну надо было заняться этим месяц назад. Но лучше поздно, чем никогда. Теперь Мартин знает правду, и хотя все еще негодует, но Финн уже вне игры.
– Теперь я могу заняться приготовлениями к свадьбе, – рыдая, сказала Мейв, и Финн улыбнулся. Он знал Мейв. Успокоившись, что отцу все известно, беременная или нет, она отберет себе как минимум дюжину подружек невесты и с упоением будет выбирать цвет шифона для платьев.
Джоу ни за что не нарядится в шифон. Мысль была приятной, и Финн улыбнулся, заходя в замок. Улыбнулся в предвкушении увидеть Джоу и ее ответную улыбку…
Но не тут-то было.
– Она уехала, – сказала миссис О’Рейли и подала ему письмо. Прошествовав мимо него на кухню, она так громко хлопнула дверью, что замок, казалось, завибрировал.
Финн остался стоять в холле, с недоумением рассматривая письмо.
«Прочти», – приказал он себе, удивляясь, как долго он не решается вскрыть конверт.
Письмо было коротким.
«Я должна была расспросить тебя о прошлом. Теперь каюсь, что не сделала этого. Ты все обо мне знаешь, и я была так счастлива, что ничего не хотела знать о твоей прошлой жизни. Миссис О’Рейли сказала, что у тебя есть женщина по имени Мейв и она на пятом месяце беременности. Счастливые семьи? Я не знаю, что это такое. И пожалуй, не хочу знать. Я знаю одно – в мире нет ничего постоянного и ничего правдивого. Я знала это всегда, и какой же нужно быть дурой, чтобы забыть об этом, чтобы надеяться, что можно что-то изменить.
Финн, я знаю, что ты мечтаешь возродить ферму на земельных угодьях замка. Я хочу, чтобы твоя мечта сбылась. Ты лорд Гленконейл, и твое место по праву здесь. Я знаю, что ты не сможешь содержать замок без состояния. Но мне не нужно наследство. Это чистая правда, Финн. Я не мученица. У меня есть мотоцикл, и я умею варить хороший кофе. Я свободна и такой хочу оставаться.
Я напишу адвокату из Австралии. Я не такая уж тряпка. Мне нужна некоторая сумма, чтобы приобрести жилье, если вдруг свалюсь с мотоцикла и мне нужно будет где-то осесть. И еще я хочу обновить свой мотоцикл, на это тоже нужны средства. И это все. Остальное – твое. Так и должно быть. Ты часть семьи, Финн, а я ей никогда не стану. Да и не хочу. Семья – это ответственность, которую я не знаю, как нести.
Вот, пожалуй, и все. Не вини себя за случившееся между нами. Для меня уже все в прошлом. Я привыкла к смене мест. Береги коров. Да, и я найду тебе надежного человека, который сможет заняться реставрацией гобеленов.
Несмотря ни на что, я искренне желаю тебе всего самого наилучшего сейчас и навсегда.
Джоу».
Он стоял в холле, уставившись на письмо невидящим взором.
Навсегда.
Он так громко выругался, что миссис О’Рейли выскочила из кухни.
– Мне срочно нужно в Дублин, – прорычал он.
– Напрасный труд.
– Что вы имеете в виду?
– Я слышала, как она забронировала билет по телефону на вечерний рейс до Сиднея. Поэтому она так поспешно уехала. – Экономка посмотрела на часы. – Ее самолет только что взлетел. Бедная девочка.
Кухонная дверь снова с треском захлопнулась. Финн так и остался стоять на месте. Эмоции бурлили в нем, как лава в жерле вулкана, и ему казалось, что голова его вот-вот взорвется. Он выскочил из замка и быстро зашагал в сторону поля, где паслись коровы. Теленок сосал мать. Сумерки быстро сгущались. Вдалеке синели в дымке очертания горных вершин.
Это было райское место на земле. Оно манило его к себе с непреодолимой силой. Никто и ничто его так никогда не притягивало.
Кроме Джоу.
Он должен был ей все рассказать, поделиться своими проблемами. Несмотря на то, что между ним и Мейв все было кончено и это была его частная прошлая жизнь, он должен был посвятить в нее Джоу.
Можно ей позвонить, когда она доберется до Сиднея.
У него есть номер телефона? Нет.
И-мейл? Тоже нет.
Полететь за ней следующим рейсом? Взять ее и привезти домой?
Домой? А где дом?
Дом мог бы быть здесь, на земле, веками принадлежавшей роду Конейл. На земле предков. Он мог бы все прекрасно устроить. И навсегда хранил бы верность этой земле.
Но Джоу…
Как Джоу вписывается в его понятие дома и верности земле предков?
Он мог бы взять ее и привезти куда угодно.
Но хочет ли он этого?
Ему вдруг вспомнились похороны отца двадцать лет назад. Он сидел в украшенной цветами комнате, обнимая плачущую мать. Он был старшим и самым умным сыном. Его хотели послать учиться в университет. Но после смерти отца все изменилось.
– Пожалуйста, не бросай нас, – рыдала мать. – Я не подниму одна младших. Останься на ферме. Это наш дом.
И он возродил ферму, и теперь гордился ею. Он даже думал, что любит ее, но сейчас…
Финн стоял в тишине, задаваясь вопросом: а ферму ли он любил или живших на ней людей? Он ведь подумывал о ее продаже и переселении в замок. Следовательно, его любовь не так уж и глубока.
А Мейв? Любил ли он ее или она была воплощением отчего дома? Она была его другом. Их чувства зиждились на его преданности земле и любви Мейв к своему отцу. Но все перекрывала непоколебимая верность отца Мейв своей ферме.
Отец Мейв поощрял его ухаживания с ранней юности, надеясь в будущем объединить оба фермерских хозяйства. И из-за этого чуть не потерял дочь.
Мысли роились в голове, как потревоженные пчелы в улье.
От мыслей о Мейв он постепенно перешел к мыслям о замке и Джоу.
Он запал на них обоих и понял, что не сможет жить ни без того, ни без другой. Как только он увидел замок, сразу почувствовал какой-то первобытный зов остаться и работать на этой земле. И Джоу была частью этого зова. Он понял это только сейчас, когда ее не было рядом. Все казалось пустым и заброшенным.
Он думал, что замок может стать их домом. И он сможет хранить верность замку. Он подумал о Джоу, которая летела сейчас в Австралию, где у нее не было дома.
Ее дом должен быть здесь.
А потом он подумал, почему здесь?
Какова плата за преданность?
Финн молча смотрел на очертания далеких гор. В голове царил хаос.
Джоу.
Дом?
Глава 10
Три недели спустя Джоу работала в прибрежном кафе на южном берегу Нового Южного Уэльса. Она не вернулась на работу в Сидней. Зачем? Ей не хотелось отвечать на расспросы коллег о поездке в Ирландию. Поэтому она отправилась на юг в небольшой курортный городок. Владельцы кафе, недавно ставшие родителями, отдавали все свое время малышке, страдавшей от колик. Они фактически переложили всю работу в кафе на плечи Джоу, чему она была несказанно рада. Девушка поселилась в комнате над кафе и стала привыкать к новой жизни.
И все-таки она скучала, хотя запрещала себе думать о прошлом.
Джоу работала от рассвета до заката. Вечерами она доставала свой неоконченный гобелен, изображавший Финна рядом с коровой и теленком на фоне замка. Она хотела бы его закончить, но не могла долго над ним работать.
Джоу пыталась убедить себя в том, что не может работать над гобеленом из-за усталости от многочасовой работы. Но в глубине души понимала, что причина другая – ей было просто невыносимо смотреть на гобелен.
Джоу последнее время спала урывками и видела одни и те же сны.
Сегодня она проснулась на рассвете с таким чувством, будто всю ночь не сомкнула глаз. Но работа звала. Она знала, что, несмотря на столь ранний час, местные жители ждут открытия кафе. Она уже знала их всех в лицо, и они относились к ней как к другу.
Но она не была их другом.
– Не привязывайся к ним, – бормотала она себе под нос, спускаясь по лестнице. – Я бродяга, мне нужно носить значок с надписью «Вечная скиталица».
Внезапно Джоу остановилась. Она увидела за стеклянной дверью не только завсегдатаев. Среди них выделялся высокий, зеленоглазый шатен, от которого глаз оторвать невозможно.
Это был Финн собственной персоной.
У Джоу перехватило дыхание, сердце учащенно забилось.
Ее первым импульсом было бежать. Она хотела было броситься наверх, схватить сумку, спуститься по водосточной трубе и скрыться.