– Тогда не надо, – произнесла Мел, ее голос звучал как будто издалека, а стук в ушах стал оглушительным.
Росс вошел внутрь, скользкий жар от ее оргазма облегчал ему путь, несмотря на ее тугое нутро. Наконец он вошел глубоко, так глубоко, что, казалось, заполнил ее.
– Все в порядке? – спросил он.
– Да, – пробормотала Мел.
А потом Росс начал двигаться, медленно и нежно. Вскоре огонь разгорелся снова, еще быстрее и жарче, чем раньше. Кармел вцепилась в его широкие плечи и отчаянно сосредоточилась на звуке их скользких от пота тел. Волны удовольствия накрыли ее. Росс закричал, и Кармел почувствовала, что он становится еще больше внутри ее, касаясь каждой ее клеточки. Вскоре она распалась на тысячу крошечных кусочков.
В этот момент Кармел испугалась, что теперь Росс покорил не только ее тело, – эмоции от близости с этим человеком укрепились в ее сердце.
Глава 8
Ничто не могло остановить громоподобную пульсацию в ушах Кармел, когда Росс откатился от нее, затем встал с кровати и, не говоря ни слова, прошел в ванную комнату. Ее страстный взгляд скользнул по его красивому телу. Она укрылась одеялом, сохраняя жар его прикосновений.
Она только что сделала что‑то феноменально глупое, потому что, несмотря на два ошеломляющих оргазма менее чем за десять минут, эмоции все еще бушевали в ее организме – слишком грубые, слишком настоящие, – и страстное желание нисколько не уменьшилось. Она слышала, как в ванной комнате льется вода. Должна ли она встать? Одеться? Когда ее тело все еще гудит от его ласк… Но сильнее, чем приятная разбитость, в ее теле было разрушительное чувство близости. Она думала, что больше не почувствует этого. Несмотря на недостаток опыта, она больше не была девственницей, и теперь у нее появились новые важные приоритеты в жизни. Но почему‑то там, где надеялась лишь на удовольствие, она получила нечто гораздо более опасное. Забота и внимание вернули так много воспоминаний с той первой ночи. Тогда он тоже был сосредоточен в первую очередь на ее удовольствии, и это заставило ее желать гораздо большего.
Росс появился в дверях с полотенцем, обернутым вокруг бедер. Неизбежный румянец разлился по груди Кармел и залил щеки.
Возможно, ей следовало подумать об этом раньше, пока она не решила прыгнуть к нему в постель. Потому что легкий выход – раствориться в сексе – теперь не казался легким. С другой стороны, она была совершенно уверена, что перестала мыслить здраво в тот момент, когда он схватил ее за запястье, целеустремленность и страсть в его взгляде обожгли ее кожу.
– Как ты? – спросил он.
– Великолепно. Пожалуйста, мне стоит заняться работой, – сказала Мел, надеясь, что Росс поймет намек и уйдет. Ей нужно было привести мысли в порядок. Это была просто физическая связь. Ни больше ни меньше. Почему это должно мешать их цели? В конце концов, прежде чем они набросились друг на друга, Росс пошел на серьезную уступку, наконец‑то признав, что ему хочется наладить отношения со своим сыном. Это был прорыв.
Однако вместо того, чтобы понять намек и уйти, Росс прошел по роскошному ковровому покрытию комнаты и сел рядом с ней на кровать.
– Ты ведь художник, верно? – спросил он.
Кармел сглотнула и кивнула, удивленная не только силой его пристального взгляда, но и тем, что он заставлял ее чувствовать. В тот вечер она рассказала ему обо всех своих надеждах и мечтах – в то время она была на первом семестре в художественной школе с грандиозными планами стать следующей знаменитостью на ирландской художественной сцене, – и Росс слушал с тем же вниманием. С тех пор прошло много лет – после того, как ей пришлось отказаться от этих мечтаний, или, скорее, превратить их во что‑то более полезное, – и в ту ночь она отвергла его интерес. Вдумчивые вопросы, восхищение в его взгляде, когда Мел описывала свои страсти, стали просто эффективным средством залезть к ней в трусики… И его техника сработала идеально, потому что ничего не может быть более соблазнительным для девочки, которая потеряла отца в возрасте шести лет и была в ссоре со своим братом с тех пор, как умерла ее мать, чем чудо мужского внимания.
– Так ты нашла свою мечту? – спросил Росс, снова удивив ее.
Он это помнил?
Кармел издала грубый смешок:
– Ну, не совсем так. Мне пришлось бросить Центральную школу искусств Святого Мартина. И когда я вернулась в профессию после рождения Мака, мне пришлось зарабатывать на жизнь. Но мне нравится то, что я делаю.
Он нахмурился:
– Что ты рисуешь?
– Портретная живопись. Вообще‑то я специализируюсь на собаках. Я люблю их. Люди готовы платить довольно много за хорошее изображение своего питомца.
Брови Росса приподнялись, но лишь чуть‑чуть.
– У вас с Маком есть собака?
Сердце Мел билось о грудную клетку, ребра сдавливало. Несомненно, это был первый конкретный вопрос, который он когда‑либо задавал об их сыне.
– Мак обожает собак, но мы пока не можем себе это позволить. Так что он счастлив тусоваться с двумя собаками Имельды и Донала. Я думаю, он был бы рад однажды встретиться с Рокки, – рискнула она.
Росс кивнул:
– Я уверен, что это можно устроить. Хотя боюсь, что Рокки может сбить его с ног. Рокки довольно большой, Кормак довольно маленький, и я все еще работаю над манерами пса.
Это было сказано вдумчиво и тактично, поэтому Мел не смогла удержаться от вопроса:
– Откуда у тебя Рокки? Он собака‑спасатель, верно?
– Да. На самом деле я не выбирал его… скорее, он выбрал меня.
– Как так? – спросила она, заинтригованная ярким румянцем на его щеках и пытаясь не смотреть на его грудь, чтобы не поддаться страсти.
Росс вздохнул и отвел взгляд:
– Его выбросили в мусорный бак в задней части жилого дома еще щенком. Кто‑то довольно жестоко избил его. Я слышал его крики. Отвел его в приют. Две недели спустя я позвонил, чтобы узнать, пристроили ли его. Но он все еще был в приюте. Он не самый красивый пес, как ты, наверное, заметила, но у него большое сердце.
Росс пожал плечами, как будто его связь с собакой была незначительной, хотя Кармел подозревала, что эта связь была огромной.
– Я не сентиментальный человек, но мне показалось обидным позволить псу умереть после того, как он так упорно боролся за жизнь.
– Я понимаю, – произнесла Кармел, глубоко тронутая этой историей.
Росс де Кортни мог верить, что не способен на эмоциональные привязанности, но Рокки доказал обратное.
– Так вот почему ты назвал его Рокки? Потому что он боец?
– Да, – сказал Росс, но затем его пристальный взгляд снова остановился на ее лице, и он сменил тему:
– Отметины у тебя на животе, откуда они?
Румянец снова вспыхнул от неожиданного вопроса, когда Мел вспомнила, как Росс провел пальцами по растяжкам, когда они занимались любовью. Находил ли он их уродливыми?
– Это растяжки. Появились, когда была беременна, – прямо сказала она, отказываясь смущаться из‑за изменений, которые его ребенок внес в ее тело, – что бы он о них ни думал.
Его кадык дернулся, лицо напряглось. Росс выглядел пораженным, и она понятия не имела почему.
– Живот был довольно большой на поздних сроках, – сказала она, не в силах прочитать его реакцию, внезапно почувствовав необходимость заполнить тишину, и убрать этот пораженный взгляд из его глаз. – Мак был крупным ребенком, почти пять килограммов. И, ну, я мазала живот всевозможными кремами, но это не…
– Это было очень больно? – спросил он, прерывая поток информации.
– Растяжки?
– Нет, роды.
– О да, шесть часов абсолютной агонии, – усмехнулась она. Но поняла, что ее попытка пошутить не удалась, когда Росс побледнел. Она инстинктивно коснулась его руки. – Росс, что случилось?
– Прости, – сказал он, слова ломались от ненависти к самому себе.
– За что?
– За то, что заставил тебя пройти через это. – Росс встал, все его тело напряглось от напряжения.
– Не нужно извинений. У меня есть ребенок, которого я обожаю. Боль того стоила.
– Дело не в этом. Я подверг твою жизнь риску.
– Мою?.. Что? Нет… – Теперь она была так озадачена, что не знала, что сказать. Он явно преувеличивал, но его лицо снова превратилось в безжалостную маску. – Я пошутила, когда сказала, что это была полная агония. – Мел сделала паузу, нуждаясь в том, чтобы быть откровенной сейчас с ним… – Хорошо, честно говоря, это было больно, очень больно, но к концу у меня были все обезболивающие, известные женщине. И моя жизнь никогда не была в опасности.
Росс снова обернул полотенце вокруг талии, заставив ее слишком остро ощутить его и ее наготу – волна ощущений прорвалась сквозь то, что осталось от ее самообладания.
– Мне нужно на работу, – произнес он, резко меняя тему. – Мы можем обсудить детали позже, правда, компенсация за твою боль и страдания из‑за моей небрежности не подлежит обсуждению.
– Ведь… это безумие. – Кармел зашипела, но затем Росс схватил ее за подбородок, наклонился и прижался поцелуем к ее губам, настолько собственническим, что мыслей в ее голове не осталось.
– Вероятно, нам следует установить некоторые правила на следующую неделю, – сказал он, отпуская ее. – С точки зрения секса.
Прагматичный комментарий вызвал румянец, вспыхнувший на ее щеках.
– Что… что ты имеешь в виду? – спросила она.
Одна темная бровь изогнулась, и его пристальный взгляд скользнул по ней.
– Из того, что только что произошло, ясно, что исключительное притяжение между нами все еще очень сильно, – пояснил Росс, прагматичный тон противоречил жару в его взгляде и жестокой пульсации между ее бедер. – Я полагаю, у нас есть два варианта. Мы можем либо рассматривать это как проблему, пока ты здесь, и в этом случае тебе, вероятно, следует переехать в отель. Или мы можем наслаждаться этим.
– Я… – Мел запнулась, не зная, что сказать или как реагировать. Неужели ему действительно было так легко полностью отделить секс от эмоций? – Тебя бы это устроило?