Ынтхак хотелось побыстрее стать для него хоть немного нужной. Она вполне могла жить и одна, но если бы ее спросили, зачем ей это надо – иметь ценность для Гоблина, то у нее был ответ на этот вопрос. С раннего детства ее самой долгожданной и единственной мечтой была семья. Чтобы нашелся кто-то, с кем эту семью можно было создать. Больше всего ей хотелось, чтобы кто-то был рядом. И если ее жизнь будет связана с вечно одиноким Гоблином, если рядом с ним она все равно будет одинока, то ей бы от этого стало еще тяжелее.
Никто из них не хотел уступать другому. И все же первым не выдержал Гоблин. Тяжело вздохнув, он сказал:
– Что ж, ты угадала.
Теперь уже сама Ынтхак почувствовала себя неловко от его честного признания. Если тебя пронзает мечом человек, которому ты верил, то это предательство. Как же он мучался, истекая кровью, пронзенный до самого сердца!
– Я всю свою жизнь просто хотел выжить. Были времена, которые не попали в историю. И хоть я пытался, но смерть моя тоже не была славной.
Глубокая скорбь, звучащая в его голосе, резала душу на части. В глазах стояли слезы. Ынтхак была поражена, ее несдержанность сослужила плохую службу. Похоже, она совершила большую ошибку, и теперь ей ничего не оставалось, как только молча смотреть на него.
– Я хотел подойти ближе к королю, это не дало бы ничего, но я все равно шел. И с каждым моим шагом гибло все больше и больше невинных людей. Мне не простили это преступление, и теперь этот меч – мое наказание за тот поступок.
Теперь она могла разделить его боль: у нее самой стало болеть в груди так, будто в нее тоже что-то вонзилось.
– Но даже если наказание справедливо, разве девятьсот лет – не слишком долгий срок для него?
– Нет. Это не может быть наказанием. – Ынтхак покачала головой и положила свою ладонь на его плечо. Из ее глаз потекли слезы. Слезы сочувствия. От вида ее слез у Гоблина, прожившего более девятисот лет, защипало в глазах. Он снова погрузился в пучину печали. – Ведь ваши волшебные способности – это дар богов. Если бы вы были плохим человеком… если бы вы и вправду были плохим человеком, боги навсегда бы превратили вас в Гоблина. Они бы сделали так, чтобы вы никогда не встретили свою невесту, которая сможет вынуть этот меч.
Ее белая рука нежно коснулась его щеки, вытирая падающую слезу.
– Я не знаю, кем вы были раньше. Но сейчас… сейчас вас любят. По-настоящему…
Гоблин не верил, что боги из любви послали ему Ынтхак в качестве невесты. Но от ее руки, прикоснувшейся к его щеке, исходило тепло. Такое сочувствие он встретил впервые. Ему показалось, что время в этот миг потекло медленнее. Жаль, что его нельзя схватить рукой и как-то остановить. Его почти тысячелетняя жизнь была наполнена одиночеством. В это мгновение он тоже был одинок, но все же оно было прекрасно. Ее еще по-детски неловкая нежность и улыбка ярким светом озарили Гоблина.
– Я когда про измену спросила, то думала, что вы полюбили женщину короля и вас за это в тюрьму бросили. Я не имела в виду, что вы были заговорщиком. Простите меня.
– Что ж, теперь можно и исправлением внешнего вида заняться, да? – чуть слышно спросил Гоблин.
Ынтхак теперь уже вытирала свои слезы, но они все текли и текли. Ей было так жалко несчастного Гоблина.
– Нет, пока нельзя. «Ах, это король во всем виноват». Вы же каждый день с этой мыслью жили? И все девятьсот лет каждый день терзались в отчаянии? Мне вас так жаль. Дайте мне сейчас немного поплакать. А ваша просьба… Вы все время просите, но одних слов здесь недостаточно. Вы не думали, что сами недостаточно стараетесь, чтобы свою внешность исправить? – Несмотря на слезы и на то, что ей действительно было жаль Гоблина, Ынтхак выполнять его просьбу не собиралась.
– Что?
– Вы все слышали. Я это знаю, потому что сама была несчастной. Но когда человек долго чувствует себя несчастным, то тогда ему нужна не жалость, а что-то более осязаемое. Все, мне пора.
– Эй!
– Я пошла на работу, а вы пока подумайте, чего я от вас хочу. Ведь вы еще более несчастны, чем я.
Я б за вас такое устроила…
Всхлипывая, Ынтхак развернулась, чтобы уйти. Гоблин побежал за ней следом.
– Так чего же ты хочешь? Деньги? Дом? Драгоценности? Что?
– Вы так это поняли?
– Нет? А, так может, это когда я сказал, что «если без этого никак, то пожалуйста». Ты про это?
– Вы про любовь? А вы не думали о том, как, купив за деньги дом, до отказа набитый сокровищами, наполнить его любовью?
Это было просто невероятно!
– Знаешь что, иди-ка ты лучше на работу! – Гоблин уже сам начал прогонять ее. Ишь, поначалу слезы проливала, а в результате так ничего и не вышло.
– Я уже вам говорила, но только вы, похоже, так и не поняли. – Надувшись, Ынтхак вышла за ворота.
Оставшись дома один, Гоблин лег на кровать в своей комнате и снова начал обдумывать то, что сказала ему Ынтхак. Она же сочувствовала ему, плакала вместе с ним, но меч вынимать не стала. Он не понимал, почему она так решила. Он снова прокручивал в памяти моменты, когда они с ней были вместе: такие короткие, но одновременно и такие длинные.
«Пока я живу в этом доме, будьте, пожалуйста, счастливы». Гоблину внезапно вспомнились строки из ходатайства, которое зачитывала Ынтхак. «Вы даже более несчастны, чем я», – так она сказала сквозь рыдания. Он мог лишь смутно себе представить, какие чувства на самом деле она к нему испытывала. Получается, из него не вышло идеального духа-хранителя без страха и упрека. Ее одинокий дух-хранитель был скорее сам похож на нее.
– А что, если она хотела… Нет, это было бы просто невыносимо!
Гоблин закрыл глаза, снова представил свое видéние в ресторане, когда Ынтхак было двадцать девять. Она радостно смеялась там, в своем будущем. Но без него. Ну что ж, ей – счастье. А ему достанется смерть, которую он так звал. Потому что так нужно.
– «Господин директор»? «Я здесь»? – Ха! – Все-таки мысль о том, что в будущем она будет улыбаться кому-то другому, а не ему, приводила его в бешенство.
На улицах уже чувствовалось приближение зимы, воздух был холодный. Нетерпеливо прохаживаясь у входа в какой-то переулок, Гоблин ждал Ынтхак с работы. Он, правда, убеждал себя, что никого не ждет, а просто решил немного прогуляться, но сам при этом все высматривал, не появилась ли она уже. Гоблин в очередной раз посмотрел на часы. В это время она уже должна возвращаться. Он снова нетерпеливо заглянул в проулок.
Наконец Гоблин увидел знакомую фигуру в сером полупальто и джинсах. В ушах у девушки, как всегда, были наушники, в руке – карточки со словами. Опустив голову и не глядя по сторонам, она не обращала внимания ни на что, лишь учила слова наизусть. Вид у нее был очень сосредоточенный. «Да так и до аварии недалеко!» – поцокал языком Гоблин, но губы у него при этом непроизвольно чуть дернулись в улыбке. Засунув руки в карманы, он ждал, когда она подойдет поближе. Погруженная в учебу Ынтхак шла медленно. Взгляд Гоблина затуманился:
Вот жизнь моя идет ко мне.
Вот смерть моя идет ко мне.
Станешь ли смертью, обернешься ли жизнью,
Без устали шагаешь ты ко мне.
И мне осталось лишь сказать:
«Я не жалею ни о чем.
На этом все. И хватит».
Он смотрел на Ынтхак, на его лице была еле уловимая улыбка. Девушка подняла голову. Их взгляды врезались друг в друга, как автомобили на трассе. Не сводя с него глаз, Ынтхак вытащила из ушей наушники, положила карточки в карман и быстрее зашагала в его сторону.
Звук ее легких, словно летящих шагов всегда отзывался в душе Гоблина. Они были похожи на ритмичный стук его сердца: он слышит «тук», «тук», «тук» – и, значит, еще жив.
– А что вы здесь делаете?
Ей было очень приятно, что Гоблин встречает ее по дороге домой. Во время работы она думала о нем, о его слезах, о том, как долго длятся девятьсот лет… Это очень долгий срок, особенно если терпеть боль приходится одному и плакать тоже в одиночку. Если бы дело было только в нем, то она, конечно, сразу бы вытащила этот меч. Но вдруг его настоящая невеста не она, а какая-то другая девушка? Прошедшие несколько дней она терзалась этими сомнениями.
Взгляд Гоблина был устремлен куда-то вдаль, в то место, откуда она появилась. Ынтхак на всякий случай помахала рукой у него перед глазами, чтобы убедиться, что он ее заметил.
– Не волнуйся, я просто смотрел.
– На что?
– На то, как ты идешь.
– Все это время? Так трогательно! – Ынтхак широко улыбнулась. По дороге домой они теперь шли вместе. – А скажите, когда вы так смотрите, ничего из моего будущего не видно? Просто раньше вы говорили, что не можете разглядеть меня ни в двадцать, ни в тридцать лет. А сейчас?
– Нет, пока ничего не вижу. Хотя обычно судьбу могу предсказать.
– Вот как? Наверное, это потому, что я в списке упущенных душ. Я всегда думала, что моя жизнь – самая заурядная, а тут, получается, вот какая я необыкновенная, сама свое будущее определяю.
Гоблин не признался, что видел ее в двадцать девять лет. К тому же это ведь произошло чисто случайно: он увидел будущее официанта, который спустя десять лет все еще работал в том же ресторане. И лишь из-за этого он смог немного увидеть и ее судьбу.
– Да не переживайте вы так, я ж не мучаюсь каждый день от боли. И вообще, я не по годам энергичная невеста Гоблина, которая смиренно принимает свою судьбу и пытается держаться молодцом.
Гоблин усмехнулся: она повторила его же слова. Ынтхак тоже чисто по-человечески было интересно, какой она будет в двадцать или тридцать лет. И если раньше ее судьба была покрыта абсолютно непроглядным мраком, то теперь появилась какая-то надежда.
– Ты будешь такой же…
– Какой?
– Такой же красивой.
Она была рада и немного смущена комплиментом. Ей вспомнились слова Гоблина, что он не ищет себе красивую невесту. Получается, она точно та невеста, которую искал Гоблин, а теперь еще он считает ее красивой.