– Что ж, ты всегда можешь умереть, как тебе и было изначально предначертано.
В ее глазах наконец появились слезы. Она запрещала себе плакать, но взгляд смотрящего на нее сверху мужчины был абсолютно равнодушным.
Поначалу, когда она впервые его увидела и когда они встретились взглядом, он показался ей красивым. Между ними возникала какая-то особая связь. Пусть выражение его лица и было обычно хмурое, но стоило ему слегка улыбнуться, казалось, что среди туч выглянуло солнце, и у нее становилось тепло на душе. Но сейчас его взгляд был холодный и злой.
– Вот как, значит? Хорошо. Тогда я повторю свой вопрос. Вы – Гоблин?
– Нет.
– Нет? А кто тогда? Кто вы такой, чтобы судить, представляю я для него какую-то практическую ценность или нет?
– Для нищего и пятачок в радость. И я – тот, который заботился о том, чтоб твоя горькая жизнь стала хоть немного лучше, пусть только и на пятачок.
Пусть вся ее жизнь была словно одинокое блуждание по чернющему тоннелю, пусть ей и являлись призраки. Она могла все это вынести потому, что жила только одной надеждой: «Я – невеста Гоблина, и, возможно, когда-нибудь моя жизнь станет счастливой». Теперь такой надежды нет: «Ты не представляешь ценности!» Все оказалось напрасным. Заботился он обо мне! А вообще – даже хорошо, что это не гоблин. Теперь нужно будет встретить настоящего гоблина и выяснить наверняка, невеста она ему или нет.
Ынтхак горько смотрела на него снизу вверх, и от ее взгляда выражение лица Гоблина невольно смягчилось. Да, нельзя было так неосмотрительно называть себя его невестой, но ругать девчонку за это не стоило.
– Живи настоящим. Не живи чужими слухами. Потому что ты – не невеста Гоблина.
Он отвернулся и взялся за ручку двери. В открывшийся проем хлынул яркий свет совсем другого мира. Мира, куда он собрался уходить.
– Я еще не закончила!
Пытаясь задержать Гоблина, Ынтхак выбежала за ним в дверь. Улица выглядела как-то странно. Она здесь была впервые.
Глава 4Я вас люблю
Гоблин не мог поверить, что за его спиной все еще слышится ее голос. Обернувшись, он увидел Ынтхак с таким же растерянным лицом и просто потерял дар речи: эта девчонка и раньше его удивляла, но в этот раз произошло просто что-то из ряда вон выходящее. А удивить Гоблина, который уже сам по себе существо необычное, – это надо было очень сильно постараться.
– Как ты сюда попала? Через ту дверь? За мной? Ты как сюда прошла?
– Взялась за ручку, потянула, прошла прямо за вами… А мы где?
«И чего он спрашивает? Есть дверь, вот и прошла». Ее сейчас больше интересовало то, что было за дверью. Ынтхак огляделась вокруг. Похоже на кампус «English Village» под Сеулом. Что-то подобное она видела в сериалах. По улицам, куда ни глянь, ходили иностранцы с голубыми глазами и светлыми волосами, азиатов практически не было, ну, может, пара человек. У Ынтхак от удивления округлились глаза, и она на всякий случай встала поближе к Гоблину.
– Нет, серьезно, мы сейчас где?
– В Канаде.
– К-к-канаде? Это та, которая Страна кленов? И это прям Орора?[9] То есть это заграница?
Это точно была не Корея. Подними глаза – и повсюду увидишь красную листву кленов. Она вертела головой во все стороны и глубоко вдыхала незнакомый воздух, казавшийся ей каким-то особенно прозрачным и чистым.
Увидев возвышающийся вдалеке величественный замок, она окончательно поверила, что это заграница.
Пока Ынтхак разглядывала все подряд, Гоблин шел и думал на ходу. Понятно, что эта девушка – не его невеста. Да, оттого что он ее спас, между ними возникла какая-то устойчивая связь. Но как же она смогла пройти за ним в дверь?
Позади него раздавался бойкий стук ее шагов. Только что девчонка уже была готова расплакаться от тех резких слов, что он ей наговорил. И хотя она не была совсем уж беззаботным ребенком, но среди такой красоты было очень трудно оставаться грустной.
Ынтхак никогда раньше не бывала в других странах, и эти чужие улицы казались ей очень красивыми. Просто незнакомая обстановка, в которой ничто не напоминало ей о тех местах, где она родилась, выросла и испытала столько боли.
– Вау! А вы и такое можете?
– Да и ты, как видно, тоже. Да кто же ты на самом деле?
– Если это и правда Канада и если вы настолько крутой, то я решила.
– Что решила?
– Все решила.
Ынтхак на мгновение испугалась, что сейчас сморозит какую-то глупость: она зарылась носом в обмотанный вокруг шеи красный шарф так, что были видны только ее румяные щеки. К удивлению, так она стала выглядеть еще симпатичнее.
– Я выйду замуж. За вас.
Гоблин был так шокирован этими словами, что смог лишь цокнуть языком. И, пока он не успел разозлиться и сказать, чтобы она не говорила чепухи, Ынтхак быстро добавила:
– Я все-таки думаю, что вы Гоблин. И я вас люблю.
И девчонка, которая только что призналась в любви, расцвела, словно цветок гречихи.
Гоблина сильно разозлили ее слова. Он же говорил ей, что ей не следует жить мечтами и она не его невеста. И с какой легкостью она их сказала! Он прожил уже девятьсот тридцать девять лет. Что может девятнадцатилетня девчонка такого, что не мог сделать он? Но когда у него в ушах снова зазвучало: «я вас люблю», время будто остановилось. Ынтхак лукаво улыбнулась застывшему в растерянности Гоблину:
– Можно подумать, вы такое в первый раз слышите.
– Прекрати!
– Ага, как-то вы не очень активно возражаете. – Ынтхак игриво хлопнула Гоблина по руке. Он хотел собраться с мыслями и что-то сказать в ответ, но она уже чуть ли не вприпрыжку неслась вдоль улицы: рука, которой он пытался ее удержать, схватила лишь воздух.
Такую свободу Ынтхак ощутила впервые. Она никогда не считала, что живет взаперти, но сейчас ее наполняло какое-то чувство освобождения. Здесь повсюду было что-то манящее, роскошно мерцающее, и девушку влекло от одной улочки к другой. При этом она все время оборачивалась и восторженным голосом снова и снова звала Гоблина, тот даже уже со счета сбился. Теперь она радовалась опавшим листьям клена, устилавшим землю:
– Как будто для меня красную дорожку постелили!
С каждым порывом ветра красные листья падали Ынтхак на плечи и в капюшон. Она пыталась поймать их на лету, но не доставала даже в прыжке. У нее ничего не получалось, и она уже решила сдаться, но посмотрела на стоящего рядом Гоблина: у него в руке был кленовый лист.
– Это вы поймали? Сейчас? Скажите, что вам его дали!
Гоблин не понял, о чем идет речь, и недоуменно посмотрел на Ынтхак.
– Говорят, что, если поймать падающий лист клена, влюбишься в человека, с которым вместе идешь. Выкиньте его немедленно!
Она захотела отобрать лист, но высоченный Гоблин поднял руку так, чтобы она точно не смогла дотянуться.
– Признавайся, ты ж это только что сама придумала?
– Вообще-то нет. Не слышали про лепестки вишни? Если их поймать, то к тебе придет первая любовь. И здесь то же самое.
Она еще раз попыталась выхватить лист, но не могла допрыгнуть до его руки.
Глядя на то, как Ынтхак пыхтит и злится, Гоблин не сдержался и улыбнулся.
– А кто говорил, что меня любит?
– А вы Гоблин?
– Нет.
– Вот и отдайте.
– А ты его зачем тогда ловила?
– А я думала, что мы вместе вон с тем красавчиком вместе гуляем!
«Красавчик»? Гоблин удивленно приподнял бровь. И пока он, отвернувшись, смотрел, о ком она говорит, Ынтхак подскочила и выхватила у него лист. Там, куда она показала, стоял белокурый парень. Точнее, призрак белокурого парня. Вот уж точно: раз уж видишь призраков, то видишь их все время.
Здание, которое она изначально по ошибке приняла за замок, оказалось отелем. Внутри он был таким же замечательным, как и снаружи. Понятно, что в таком роскошном отеле она тоже оказалась в первый раз. И вообще, здесь многое для нее было впервые: и места, и ощущения. Она от всего просто закатывала глаза. В многолюдном лобби повсюду были расставлены кресла. На одно из них Гоблин и усадил Ынтхак:
– Жди меня здесь!
– А вы куда уходите?
– По делам.
– А по каким? А можно мне с вами? Вы с кем-то встречаетесь?
Вопросы сыпались как из пулемета, но рот Гоблина был плотно сжат: он и не собирался на них отвечать.
– А, так вы, наверное, с женщиной встречаетесь? Если аж до Канады добрались, то точно свидание. Теперь понятно, почему я не ваша невеста. Все ясно. Ну и идите себе. А я буду сидеть здесь: без денег, без паспорта, совсем одна… Пусть вокруг ни одной знакомой души, пусть у меня аж в горле дыхание перехватило. Ничего, буду тут одна вас дожидаться, если так надо…
Оставив Ынтхак канючить в фойе, Гоблин не говоря ни слова вышел из отеля. У Ынтхак дрогнули губы, когда она смотрела на его удаляющуюся спину.
Гоблин шел туда, где зеленая долина касалась синего неба. Здесь стояли в ряд могильные камни. Именно поэтому он был в строгом черном костюме и с цветами в руке.
«Ю Гымсон. Родился в Корё и уснул вечным сном на чужбине».
– Ну как ты там без меня?
Он пробежался взглядом по надписям на могилах. Они были сделаны иероглифами и выглядели чужими на канадском кладбище.
«Ю Совон. Пусть земля тебе будет пухом», «Ю Мунсу. Здесь покоится добрый друг и хороший учитель».
– А у вас как, все ли благополучно? Я вот все еще жив и никак не могу обрести покой.
За спиной одиноко стоящего Гоблина открывался вид на отель и на весь центр Квебека. Когда он впервые ступил на эту землю, здесь еще рос густой лес. С ходом времени все менялось: и в Корее, и в этой стране. Неизменным оставалось лишь то, что он по-прежнему жил вечно. И такая жизнь, в которой каждое событие оставалось в его памяти, была для него жизнью в аду. В самом его пекле.
Гоблин уже пытался покончить с этой долгой и тоскливой жизнью. Он неоднократно пробовал вытащить меч из своей груди. Он молил богов о прощении, но тщетно: боги не слышат молитв, и меч не сдвигался с места, ибо извлечь его могла только невеста Гоблина. И он ждал ее – ту, которая сможет подарить ему смерть. И ожидание это было долгим.