Так просто было сдаться, сложить оружие и погрузиться в отчаяние, жалеть себя и не выступать против могущественных и богатых Годдардов, у которых везде свои люди. Но Кэролайн не сдалась. Слишком высоки были ставки, чтобы она могла позволить себе спрятаться в панцирь страха и депрессии. Ее совершенно не интересовало, во что ей обойдется эта борьба, сколько денег ей может потребоваться, через какие унижения ей придется пройти. Нет, она сохранит сына — или погибнет на поле боя.
Поэтому она на следующий день после возвращения из Лондона, уже в семь утра была в своем магазине на бульваре Окичоби. Кэролайн стала просматривать список клиентов — важных клиентов с именами, клиентов, наделенных властью, тех, которые могли бы помочь ей в борьбе за сына. Она не колебалась и не сомневалась, как раньше, когда ей нужно было обратиться к кому-нибудь, стоявшему выше ее на социальной лестнице. Теперь Кэролайн решительно взяла трубку и набрала номер — она не собиралась сдаваться и страдать в одиночестве. Ей нужно было действовать — и либо победить, либо честно проиграть.
Первый и самый важный звонок она сделала своей знакомой, Гвен Хардинг, чей муж, Дуглас, был известным в Палм-Бич адвокатом. Она настояла на встрече в тот же день, а потом, уже определив в уме стратегию борьбы с Годдардами, позвонила другим клиенткам, имевшим либо власть, либо влияние в обществе: Лесли Обермен — административному работнику, Робин Фолк — вице-президенту одной из компаний, Сюзанне Гюнтер — директору отдела по связям с общественностью региональной публичной библиотеки. Эти женщины определенно могли выступить в ее защиту на суде, и их мнение, конечно, должно было произвести впечатление на суд. Потом Кэролайн позвонила Мирне Лидиг — педиатру Джека, Кэти Нестер и Джилл Мосс — его учительницам. Кэролайн попросила их письменно подтвердить, что она была внимательной к воспитанию своего сына и указать, что для него может оказаться настоящей трагедией, если он будет отчужден от своей матери и насильно лишен образа жизни, к которому привык с самого первого дня. Не забыла она и своих настоящих друзей: Селму, Франческу, Сисси, Тамару, Фила… Все они обещали помочь, чем только смогут. Кэролайн позвонила отцу Дженни, преподобному Реверенду Армстронгу, который руководил церемонией их бракосочетания с Джеймсом. Они и так беседовали чуть ли не каждую неделю, и Кэролайн находила в этих беседах настоящее утешение, как и в своих ежевечерних молитвах, в которых она просила Бога простить ее отчаяние шесть лет назад, когда она по своей небрежности чуть не потеряла Джека еще до того, как он появился на свет, и впредь охранять и спасать ее сына.
Кэролайн позвонила также своей матери; Мэри Шоу все это дело возмутило, и она предложила свою моральную поддержку. Несмотря на запутанность их взаимоотношений, Мэри Шоу действительно любила Кэролайн и Джека и никак не могла взять в толк, почему Годдардам обязательно нужно вмешиваться в их жизнь. Даже Эл Шоу попытался предложить свою помощь, хотя он нисколько не изменился и его слова утешения, как всегда, содержали горькие тирады о том, как богатые тиранят и угнетают бедных.
— Я ведь говорил тебе, что эти Годдарды постараются побольше нагадить тебе в душу, — заключил он.
Дуглас Хардинг оказался честным и порядочным человеком, адвокатом с добрым сердцем, который воспринимал каждое свое дело как близкое, глубоко личное. Это был очень достойный человек с седой шевелюрой, очень приятный в общении, который тем не менее высказал Кэролайн всю горькую правду, хотя и знал, что это очень болезненно для нее. Он просто хотел дать ей понять, с чем ей теперь придется столкнуться.
— Конечно, любой подтвердит, что ты замечательная мать. Кроме того, твое финансовое положение достаточно стабильно и, конечно, гарантирует удовлетворение всех потребностей Джека. Нет никаких сомнений в том, что ты совершенно способна — как финансово, так и нравственно — вырастить сына, — сказал он ей, ознакомившись с рекомендациями и отзывами, которые ему предоставила Кэролайн. — Но есть и другая правда: то, что Чарльз Годдард — очень опасный противник. Это мы знаем, что собранные им фотографии — чистая ложь и что его частный детектив подтасовывал факты, составляя свои отчеты о твоем времяпрепровождении. Но у Годдарда есть деньги, власть, а самое главное — желание. Он хочет заполучить Джека, Кэролайн. Очень хочет. И он недвусмысленно дает нам понять, что не остановится ни перед чем, чтобы добиться того, чего хочет.
— Но ведь я тоже, — решительно заявила ему Кэролайн. — Я тоже!
— Очень хорошо. Кэролайн, готовься к тому, что тебе понадобится вся твоя решимость, все силы. Мы будем бороться, — сказал ей Дуглас Хардинг. — Но прежде, чем мы засучим рукава, я должен предупредить тебя, что ничего не могу обещать. Суд, несомненно, должен решить дело в твою пользу, но жизнь в большинстве случаев очень несправедлива. И судьи зачастую очень пристрастны и непредсказуемы. Я хочу, Кэролайн, чтобы ты понимала: не исключено, что ты проиграешь.
Кэролайн кивнула. Ведь она с самого начала понимала, что дело об опеке, возбужденное Годдардом, — не просто нелепое недоразумение и что ей будет трудно выиграть его.
Дуглас Хардинг откашлялся и продолжил:
— Мне также хотелось бы, чтобы ты поняла: что Годдард в основном строит свои обвинения на том, что ты ведешь легкомысленный образ жизни и встречаешься одновременно с несколькими мужчинами.
У Кэролайн просто перехватило дыхание, когда она подумала о Жан-Клоде, Клиффорде и Бретте. Надо же, она только что последовала совету друзей прекратить оплакивать Джеймса и начать встречаться с другими мужчинами, даже снова влюбиться! Неужели ей теперь придется расплачиваться судьбой Джека за то, что она попыталась наладить личную жизнь?
— Значит, вы утверждаете, что для того, чтобы сохранить моего ребенка, я должна остаток жизни прожить без мужа?
Дуглас Хардинг покачал головой.
— Я хочу сказать, что до тех пор, пока не будет закрыто это дело об опеке, ты не должна ни с кем встречаться. Ты должна вести себя как монашка, быть чище, чем сама святость. Если тебе захочется поговорить со своими друзьями, лучше всего это делать по телефону. Но никаких личных встреч, никаких писем, никаких тайных свиданий. Мне не хотелось бы вооружать Чарльза Годдарда и его сыщиков дополнительными сведениями. Надеюсь, это понятно?
— Понятно, — сказала Кэролайн. Да, ей очень будет не хватать Жан-Клода и Бретта. Что же касается Клиффорда, то стоило ей узнать, что он все-таки предал ее, как она прекратила с ним беседовать даже по телефону. Глядя прямо в глаза своему адвокату, Кэролайн сказала:
— Теперь, когда вы упомянули что-то насчет борьбы, скажите, с чего мы начнем.
Хардинг улыбнулся. Ему искренне нравилась эта его новая клиентка, и он очень хотел выиграть ее дело.
— Начнем с этого, — он похлопал ладонью по старым подшивкам «Лайф», «Лук», «Тайм», «Ньюсуик», «Форчун», «Бизнес уик» и еще каким-то. — Ты слышала когда-нибудь поговорку, что в основе любого огромного богатства кроется преступление? — спросил он.
Кэролайн кивнула. Она без конца слышала это изречение от отца… Впервые с тех пор, как она получила уведомление о судебном разбирательстве, перед ней замаячил огонек надежды.
— Я нанял одного помощника, который должен покопаться в истории семьи Годдардов, — сказал Хардинг. — Еще не знаю, что мы найдем, но могу поспорить, что где-то в далеком прошлом Годдарда есть нечто такое, что он не хотел бы обнародовать. Может быть, даже не один такой случай. И может быть, не такой уж и давний.
Все эти месяцы до суда Чарльз Годдард чувствовал себя как лев в клетке. Он постоянно находился в напряжении, нервничал, не мог найти себе места. Ему очень не нравились все эти отсрочки и препятствия, которые стояли на пути достижения того, что он по праву заслуживает: оформления опеки над своим единственным внуком. Все это ему страшно не нравилось. Шел месяц за месяцем, и Чарльз все больше сомневался в благополучном исходе дела. Каждый раз после разговора с адвокатом его сомнения возрастали. Свитцер, конечно, был широко известен тем, что выигрывал практически все дела, за которые брался, но даже он ясно дал Чарльзу понять, что в данном случае не может гарантировать стопроцентного успеха, не может вообще ничего обещать. То, что Свитцер не мог дать ему полной гарантии, очень нервировало Чарльза, он просто сгорал от нетерпения, и ему хотелось взять это дело в свои руки и побыстрее решить его.
И еще одно обстоятельство очень раздражало его — апрельская поездка Клиффорда Хэмлина в Лондон вместе с Кэролайн Шоу. Конечно, он попытался выведать, что стоит за всем этим, но его исполнительный директор хранил полное молчание, сказав только, что это был очень конфиденциальный деловой визит. Создавалось такое впечатление, что интересы этой женщины Клиффорд ставит выше интересов Чарльза и фирмы. Поэтому, когда Клиффорд отправился в Сан-Франциско на встречу с важными вкладчиками «Годдард-Стивенс» с Западного побережья, Чарльз организовал тщательный обыск в его кабинете. В результате были найдены финансовые расчеты и обоснование, которые Клиффорд составил для «Корпорации «Романтика любви»», готовясь к поездке в Лондон, а также доверенности от герцога и Дрю Дарлингтона — последний вскоре после того, как Клиффорд и Кэролайн предоставили данные, также решил вложить значительную сумму в «Корпорацию».
Чарльз был просто потрясен, ознакомившись с данными, подготовленными Клиффордом и Кэролайн для потенциальных спонсоров, тем, что «Корпорация» оказалась не просто краткосрочным успешным бизнесом — это была настоящая золотая жила. Его бывшая невестка не бедная мать-одиночка, с трудом добывающая себе кусок хлеба, как он полагал. Она оказалась основательницей довольно прибыльной торговой компании с практически неограниченным потенциалом. Согласно документам, хранившимся в кабинете Клиффорда, она планировала продлить аренду своего магазина в Вест-Палм-Бич и одновременно открыть еще один, более шикарный, на Ворт-авеню. Рядом с «Шанель»! Больше того, они с Клиффордом изучали возможность строительства фил