Вот здесь ночь взорвалась и спалила все живое в сердце Нели. Он любил ее. Валентину. Только ее. И выбор был лишь между этой любовью и всем остальным его существованием. В нем, через запятую, речь о «нерушимых привязанностях», одна из которых она, Неля. И напрасно она так тащила его к жизни из болезни. Он ослабел настолько, что не мог доползти до той, которую любил. И он захотел умереть. Так все объясняется. Кирилл — лучший мужчина на свете, ее единственный по-настоящему близкий человек, ушел сознательно, бросил ее, как эгоист и трус. Его не хватило даже на слово правды.
Нелина рука сама потянулась к телефону. Она набрала номер Нины и сказала;
— Я согласна. Можешь прийти за деньгами.
Валентина вернулась домой после трех суток отсутствия. Она была хирургической сестрой в городской больнице. Хирург Михаил Осипов, с которым она работала, решился на рискованную операцию девочки, попавшей в автомобильную катастрофу. Много часов сшивал внутренние органы, разорванные вдоль и попрек. Никто даже особенно не рассчитывал, что ребенок перенесет операцию. А девочка Маша выжила. Только выхаживать ее было некому. Сокращения, а профессионалы уходят из-за маленьких денег. Валентина оставалась три ночи практически одна в реанимации. В таких случаях она оставляла ключ от квартиры соседу по площадке, слесарю Васе. У него свободный график, и он гулял с Левой два раза в день, кормил его.
Она вышла из машины, тяжело прошла темень двора, которую совершенно не рассеивали три тусклых фонаря. Они просто светили для себя, как механические светлячки. Дверь подъезда была полуоткрыта. Обычная история: кодовый замок сломался или просто кому-то помешал. Валентина поднялась на несколько ступенек к своей площадке на первом этаже, открыла ключом дверь… Что произошло дальше, она сумела восстановить в памяти какие-то часы спустя. Кто-то с силой втолкнул ее в прихожую, она почувствовала ужасную боль в затылке. Падая, усилием воли пыталась сохранить сознание. В волосах зашевелились, как змеи, горячие струи крови. Потом были крики, визг собаки, сильно запахло бензином, стены и пол растаяли в дыму.
Очнулась Валя под сильной струей воды. Вдохнула запах мокрой гари. Встала на четвереньки, оперлась на чью-то руку, поднялась и лишь затем сумела рассмотреть то, что было вокруг нее. Рядом стоял сосед Вася со шлангом. В нескольких шагах от нее хрипло дышал лабрадор Лева, а между его лапами скорчилась Неля с неестественно вывернутой рукой. «Перелом», — подумала Валя. Вася рассказал, что случилось. За Валей в квартиру вломились два незнакомых типа. Они были с монтировками. Ее ударили, потом бросили в центр комнаты бутылку с зажигательной смесью, все загорелось. Собака рванулась к хозяйке. Вася метнулся к своей кладовке за охотничьим ружьем, которое, кстати, было незаряженным. Он вернулся, и ему удалось испугать налетчиков, они оттолкнули его и убежали. Вася побежал к себе — подсоединил шланг к крану с водой: вызывать пожарников было некогда. И лишь когда рассеялся дым, увидел рядом с лежащей собакой Нелю. Он понятия не имел, как она тут оказалась и что произошло.
Валентина попросила его открыть все окна и вызвать полицию. Сама намочила в ванной полотенце, обернула вокруг головы и склонилась над Левой и Нелей.
— Как ты сюда попала, Неля?
— Просто шла мимо, увидела огонь в окне. Прибежала, ты уже лежала, а один бандит ударил Леву ногой, потом поднял палку. Я хотела перехватить. Попал мне по локтю. Мне кажется, там все разлетелось. Тут Вася ворвался с ружьем…
— Понятно, — сказала Валя. — Сейчас приедет полиция, пусть все опишут, как есть. Расскажешь им. Давай я тебе помогу добраться до дивана. Потом посмотрю руку. Мне нужно Левушке помочь.
— Ты знаешь, он сейчас так странно всхлипнул, задрожал и затих… Я не чувствую, бьется ли сердце.
Валентина молча и умело помогла Неле, довела до дивана, встала на колени возле пса. Приложила ладонь к его груди, потом подняла веки. Прижалась лицом к его морде и резко поднялась.
— Он умер. У него был порок сердца. Вот теперь я точно найду этих тварей, подонков.
И она произнесла длинный ряд тяжелых мужских ругательств. А Неля в ужасе вжалась в спинку дивана и заплакала вслух, как ребенок.
Когда приехали три сонных человека из полиции, Валентина просто продиктовала им текст протокола. Показала, что нужно сфотографировать. Сказала, что сама вызовет «Скорую».
— Сначала мне нужно дождаться, пока приедет «ветритуал», собаку увезет.
Полицейские направились к выходу, но тут к ним подошла Неля. Она была смертельно бледной.
— Мне нужно сказать. Запишите. Я знаю, кто это. В смысле, не знаю, кто эти бандиты, но скажу, кто прислал. Это я виновата. Я заплатила.
Менты с изумлением уставились на нее, а Валя быстро сказала:
— Идите. Это моя соседка и пациентка нашей больницы. У нее на днях умер муж, и она наблюдается по поводу депрессии. Вот такие фантазии. Я вызову ее врача. Мы во всем разберемся, потом придем к вам, ответим на вопросы. Уходите же быстрее, у Нели болевой шок, мне нужно оказать первую помощь.
Валентина закрыла за ними дверь, разрезала ножницами рукав на свитере Нели, сказала:
— Сожми зубы изо всех сил. Я постараюсь вправить эту кость.
Вправила, зафиксировала бинтом, влила в рот Нели полстакана воды, в которой развела целый пузырек валокордина, и помогла лечь на диван.
— Слушай меня внимательно, Неля. Я все поняла. Оставим на потом разбор полетов. Мне завтра надо с утра быть на операции, больше некому. Сейчас позвоню своему хирургу, он поможет нам обеим. Только избавь его и меня от своих признаний. Не до тебя пока. Я потеряла сейчас очень дорогое мне существо. И мне так же больно, как тебе после смерти мужа, извини.
Михаил Осипов, лучший хирург района, грузный и мрачноватый человек с седой головой, приехал с полным набором для помощи. Он даже наложил Неле гипс. Валентине безжалостно срезал волосы с половины головы.
— Для меня это главная рабочая проблема — залатать как следует пробитую башку своей единственной помощницы. Сейчас обе примите эти таблетки и попытайтесь срочно уснуть. Проснетесь почти целыми людьми и начнете соображать. Я поехал, вы отобрали у меня два часа моего сна.
Леву увезли. Таблетки они обе запили спиртом из пробирки, который был у Валентины.
— Это мы простились с Левой, — сказала она. — Домой дойдешь одна или Васю попросить отвести?
— Одна.
— Хорошо. Я зайду завтра, посмотрю руку. Насчет твоих признаний. Все проще пареной репы. Ключевое слово «Нина». Тебя тупо использовали. Она мне давно угрожает. С тех самых пор, когда ее протухший муж полез ко мне и получил удар коленом в пах. Скулил от боли, пожаловался жене. Сначала по мелочи гадили, теперь пошли на преступление, а подставят наверняка тебя. Я так понимаю, ты деньги им давала. Надеюсь, не напрямую бандитам, а Нинке. Поэтому полиции ни слова. Я сама разберусь. С Левой палку перегнули. А ты пришла посмотреть или передумала?
— Я пришла убедиться, что они просто тебя испугают и предупредят. Для общего блага. Ты не поверишь, но я не думала, что это может быть таким… злодейством. Да, я бросилась их останавливать. Деньги передала мужу Нины.
— Тогда, прости за откровенность, ты заплатила не так уж и дорого.
— Спасибо за милосердие. Приходи завтра. У меня для тебя послание с того света. Ты должна прочитать.
Валентина не пришла на следующий день. Осипов оставил ее в больнице почти на неделю. Днем она стояла у операционного стола, а ночью он закалывал ее лекарствами, обрабатывал рану, гасил воспаление, инфекцию. Она спала несколько часов. К утру опять заряжал препаратами, чтобы работала с сотрясением мозга.
Нелю спасала только физическая боль. Отвлекала от куда более мучительных страданий, жестоких обвинений самой себя, горючего стыда, унижения и по-прежнему неудовлетворенной ненависти. Неля не могла себе ответить на вопрос: раскаивается ли она, жалеет ли в какой-то степени Валю? Все сводилось лишь к пониманию: она пошла на поводу у тупых ублюдков. Она с ними стала злодейкой. А Валентина так и осталась победительницей, разрушительницей, в которой ни капли раскаяния, ни намека на вину. Зачем Неля хочет, чтобы соперница прочитала эти страшные и прекрасные признания Кирилла? Да не хочет она! Ни в коем случае не хотела бы, чтобы та, которая украла ее покой и спасительный обман, узнала, что ее любили по-настоящему, как никого. Но Неля не смогла это уничтожить. Это было бы убийство. Так пусть послужит хотя бы проверкой. Перед лицом такой искренности их общего мужчины Валентина не сможет врать и притворяться. И, возможно, Неля поймет, насколько она недостойна чувств Кирилла. Он просто роковым образом ошибся. Он перепутал запоздалое подростковое влечение с любовью всей жизни. Неля была рядом с ним в его самые тяжелые минуты. Может, она сумеет понять его и в этой ошибке.
Валя позвонила в ее дверь однажды вечером. Вошла, не поздоровалась, даже умудрилась не взглянуть на хозяйку. С порога спросила:
— Где?
Они молча прошли в комнату Кирилла, Неля открыла «особую папку» и села в кресло, которое стояло в углу. Оттуда ей видно было лицо Валентины. Та начала читать. Через пять минут спросила, не отводя взгляда от монитора:
— Ты не выйдешь?
— Нет, — непримиримо ответила Неля.
Она читала не один час. Медленно, впиваясь взглядом в каждое слово. Часто возвращалась к началу. Ее глаза были сухими, Неля не услышала ни одного вздоха волнения. Спина прямая, голова с нелепо остриженным затылком застыла на стройной шее, как будто она налилась мрамором и стала памятником на своем и только своем пепелище.
Они обе были не только на земле во время этого молчаливого разговора с тем, кто бросил их обеих.
Наконец, Валентина оглянулась и посмотрела Неле в глаза:
— Могу тебя попросить переслать это на мою почту?
И тут Неля испытала настоящую сладость мщения. Вот оно, то, что следовало сделать с самого начала. Дать Валентине прочитать то, что на самом деле думал о ней, их отношениях Кирилл, и тут же, на ее глазах это уничтожить. Неля поняла, что для Вали эти записи стали открытием и откровением. Он же писал, что у них не было времени на слова.