Майор вставил в замок ключ, провернул трижды. Дверь распахнулась.
— Граждане, на выход, — скомандовал он громко.
Олег во сне дернулся, хотел повернуться и тут же упал со скамьи.
— Олег Петрович, ну как же так? — переполошился мужчина в штатском.
Попытался прошмыгнуть в камеру на помощь. Но майор остановил его, спросив с ухмылкой:
— Не терпится поменяться местами?
Мужчина в штатском отошел в сторону и затих.
— Ну пройдемте, граждане. — Майор вздохнул, дождался, пока они выйдут, запер дверь обезьянника. — Следуйте за мной. Будем разбираться.
Ой, как стыдно потом было Саше, когда все выяснилось. От стыда и бешенства, что Тося ей ничего не рассказала заранее, она чуть ожерелье бабкино не порвала, без конца двигая его по шее. Остановил мужчина в штатском.
— Вам следует поступать аккуратнее с такой дорогой вещицей, — предостерег он, алчно рассматривая крупные камни. — Очень дорогой вещицей.
Саша отмахнулась, внимательно прислушиваясь к тому, что рассказывает Тося и ее Коля.
— Понимаете, товарищ майор, все случившееся — это чудовищное недоразумение, — осторожно улыбался майору замечательный муж ее соседки. — Я не сказал своей жене, что прохожу курс лечения от бесплодия, которое у меня обнаружили полгода назад. А когда у меня случались процедуры, я просто говорил ей, что уезжаю в командировку. Вчера она не смогла до меня дозвониться и позвонила на работу. А там…
— А там ей открыли глаза на правду. Это закономерно, — пробубнил майор, поигрывая ключами от камеры.
У него был такой вид, будто он с радостью запер бы там всех. Чтобы не раздражали и не надоедали лишний раз — выдумщики хреновы!
— Она поначалу меня заподозрила в измене. Но потом кое-что вспомнила и догадалась, где я могу быть. — Коля нежно обнял жену. — И поехала ко мне. А по дороге перехватила Олега, с которым мы все вместе должны были минувшим вечером ужинать в ресторане. И вручила ему свои пирожные. Велела подруге передать. Говорит, это будет сигналом для Саши, что ты наш человек.
— А Саша ваша поняла все по-своему, — хмыкнул майор и неожиданно наградил Сашу теплой улыбкой. — А Саша решила, что ваш Олег — это тот самый грабитель, что держал женщин нашего микрорайона целый месяц в страхе.
— Да, решила, — нехотя призналась Саша. — Он явился весь растрепанный какой-то. Лицо расцарапано. Ничего не говорит. И Тоськиными пирожными меня угощает. Что я должна была думать?
— Логично, — неожиданно похвалил майор. — Проявили бдительность. А что же вы, гражданин, с порога ей все не объяснили? Рассказали бы, кто вы и что. Зачем пришли. Откуда коробка с пирожными. А то, понимаешь, засекретились. Вот и получили, пардон, по куполу.
— Да, нехорошо как-то вышло, — подал голос Олег.
Он сидел отдельно ото всех. За спиной его маячил дядя в штатском.
— Саша с порога принялась меня так жестко допрашивать, что я просто растерялся. — И он попытался пошутить: — А адвоката со мной не было.
— Я здесь! — тут же подал голос мужчина за его спиной. — И готов приступить к своим обязанностям, чтобы разрешить все недоразумения. И…
— Да нет никаких недоразумений, — протянул майор. — Хозяева ресторана писать жалобу отказались. Пострадавший, — он глянул на Олега, — тоже заявление писать не станет на обидчицу. А нахулиганившая бдительная гражданка отделалась синяком и легким испугом. К слову, того, кто нападал на женщин, мы поймали три дня назад. Так что вы все можете быть спокойны и свободны.
Минуту было тихо. Потом все разом поднялись, заговорили, задвигались к выходу. На улице расселись по машинам и поехали, странно, в одном направлении.
— Праздновать будем, — пояснила счастливая-пресчастливая Тоська. — Вечер не удался. Перенесем праздник на утро. Надо же всем все объяснить.
И потом Саша только и делала, что слушала и слушала. Сначала Гошку, который проклинал ее — не явившуюся ночевать. Потом Тосю, которая полушепотом рассказывала ей о прекрасных показателях анализов Коли. И у них теперь точно будет маленький. И они, наверное, возьмут Сашку крестной мамой. А у нее уже и распашонка для этого случая есть и полотенце.
С ума сойти…
Потом слушала Колю, который поведал им историю своего студенческого друга Олега — хозяина фирмы, где Коля работает.
— А как же троллейбус? — удивлялась Саша, сонно моргая одним глазом, второй безнадежно заплыл.
— А это барину приспичило детскую мечту в жизнь воплотить, — хохотал Коля. — С детства мечтал троллейбус водить. И решился. Сначала поиграться просто решил. Потом тебя увидел, Саша, и уже с маршрута не сошел.
С ума сойти…
Мужчины через час перебрались в кухню. Тося в свою спальню. А Саша, хоть ей и постелили в гостиной, засобиралась домой. Она замешкалась в прихожей, рассматривая свой синяк в зеркале. Решила, что на работу не пойдет. Позвонит и во всем признается Мише. Пусть он там что-нибудь за нее придумает. Какое-нибудь разумное объяснение. Он поймет и придумает. Он сам без конца шифруется.
— Олег, ты уж извини, что так вышло с Сашкой, — хмельным, заплетающимся голосом произнес Коля за дверью кухни.
Она, успев открыть дверь и сделать шаг за порог, настороженно притихла.
— Кто же знал, что она такая сумасшедшая!
— Эх, Коля! — протянул странный водитель троллейбуса, имеющий свою фирму и личного адвоката. — Саша, она такая… Она верная, она честная, бесстрашная. Я так долго искал именно такую девушку.
— Но праздник-то, праздник она сумела испортить. Она сумела превратить праздник в хаос. В кошмар! — воскликнул замечательный муж ее соседки Тоси и зазвенел стаканами.
Саша с досады на себя закусила губу и замерла, ожидая ответа.
— Это был лучший кошмар в моей жизни. Самый лучший, самый счастливый кошмар в моей скучной, обыденной жизни, поверь, — произнес Олег.
Потом он еще что-то добавил очень тихо. Из квартиры она выходила под их оглушительный хохот.
— Явилась, — проскрипел Гошка, сонно моргнул и трижды шагнул по жердочке.
— Явилась, Гошенька, — ответила она, разбирая постель. — Ты не представляешь, что со мной случилось. Я встретила человека, которого видела почти каждую неделю. Я не обращала на него внимания, а он ездил этим маршрутом, оказывается, только ради меня. Чудно!
— Чудно, чудно, чудно! — завопил Гоша, принявшись раскачиваться.
— И что теперь будет, Гоша?
Саша подошла к тумбе красного дерева, просунула палец сквозь прутья, погладила птицу по хохлатой голове.
— Шурка красивая, — похвалил Гоша.
— Спасибо, птица! — улыбнулась она. — Давай спать. Скоро утро. И будь что будет.
Она уже засыпала, когда Гошка неожиданно проскрипел:
— Будет счастье. Будет счастье.
Нет, наверное, ей все же это приснилось. Такого он никогда не говорил. Никогда прежде. Может, потому, что и счастья у нее прежде не было, а?…
Анна КнязеваЛюбовь по стечению обстоятельств
Антон включил телевизор и стал перебирать каналы, нашел про футбол и открыл банку с пивом. Дзынькнул телефон — на банковскую карту пришли отпускные. Антон поднес банку с пивом ко рту, но выпить не успел, телефон снова ожил и зазвучал привычной мелодией. Он ответил:
— Слушаю, мама.
— Здравствуй, Антоша, — сказала мать и спросила: — Ты уже в отпуске?
— Сегодня — первый день.
— У меня к тебе просьба…
Антон вздохнул и отставил в сторону открытую банку.
— Ну?
— Отвези меня в гипермаркет.
— Сейчас? — Он с тоской посмотрел на пиво.
— Мне ненадолго.
Заискивающие, покорные нотки в голосе матери заставили Антона устыдиться своего раздражения, но он все же спросил:
— У твоего Мясоедова машины, что ли, закончились?
— Машину давали, но я забыла купить креветки. Моя вина — мне исправлять.
— А без креветок Мясоедов подохнет?
— Тише… Телефон служебный. Прослушивается.
— Наплевать! — громко сказал Антон. — Я против того, чтобы моя мать на этого куркуля батрачила! И если он подохнет без королевских креветок — туда ему и дорога. Он только осчастливит и своих домочадцев, и лично меня. По крайней мере, ты вернешься домой.
— Антоша, прошу тебя…
— Жди, я скоро приеду.
Вырвавшись за пределы Москвы, Антон преодолел восемь километров пути и въехал на территорию Жуковки. Притормозив возле ворот, посигналил. Тяжелое полотно колыхнулось и двинулось в сторону. Со двора выехал такой же, как у него, черный «Лендровер», в салоне которого сидел мужчина лет сорока с усами и подстриженной бородой. Они встретились взглядами. Антон сдал назад и, немного подождав, въехал на территорию усадьбы Мясоедова, где его мать Валентина Сергеевна Герасимова работала старшей домоправительницей.
Она встретила сына на крыльце, со стороны хозяйственных помещений.
— Ну наконец-то! — Валентина Сергеевна обняла его и, находясь на пару ступенек выше, поцеловала в макушку.
Антон поднял лицо и нетерпеливо спросил:
— Едем?
— Что же ты не спросишь, как у меня дела? Как я себя чувствую?
— Поехали. В машине спрошу.
Валентина Сергеевна взяла лицо сына в ладони и укоризненно посмотрела в глаза:
— Не рад меня видеть?
— Неужели не ясно? Я против твоей работы в принципе. Тем более здесь. Терпеть не могу бывать в этом доме.
— Идем, — мать потянула его за руку. — Сначала покормлю тебя, потом поедем в магазин. Считай, что ты у меня в гостях.
Через прихожую они проследовали в комнату Валентины Сергеевны, где на столе было приготовлено угощение. Антон позволил себе выпить стакан чаю, но к еде не притронулся.
— Поехали? — напомнил он матери.
Валентина Сергеевна достала из холодильника бутылку минеральной воды, скрутила крышку, налила в хрустальный стакан, поставила его на серебряный поднос и положила туда же бокс для таблеток. Надев пальто, взяла поднос в руки:
— Идем со мной. По дороге занесем таблетки в кабинет Мясоедова.
Миновав кухню и подсобные п