я на меня как полный идиот под напором моего взгляда. Его глаза слегка округлились, рот вот-вот мог приоткрыться, но он хорошо владел собой и не показывал лишних эмоций. Громко сглотнув, Сигел поправил галстук на своей морщинистой шее и протянул мне руку.
– Хорошо. Я согласен с вашими условиями, мистер Максвон. Приступать можно, думаю, примерно уже в сентябре, если вам это угодно.
И я широко улыбнулся, когда пожал его руку. Смятение, едва заметно проскочившее на его лице, тут же исчезло окончательно.
– Что ж, меня вполне это устраивает, – откидываясь на спинку стула, сказал я. – И я очень рад, что мы договорились. Здорово, что нам удалось так легко найти общий язык.
Мне хотелось над ним поиздеваться, посмеяться, показать насколько высоко я нахожусь в сравнении с ним. Что я двадцатитрёхлетний мальчишка, который достиг гораздо большего, чем этот мешок с костями, интересующийся бдсм-практиками. Я хотел, чтобы он воочию увидел моё превосходство, мою гениальность, мои потрясающие способности.
Я сам успех, а он полный неудачник.
– Хотите, чтобы я угостил вас чем-нибудь? – спросил я, когда официантка подошла к столику Аники, чтобы забрать пустую чашку кофе.
– Нет, спасибо. – Сигел встал со своего места и подозвал своего помощника, который тут же подлетел с пальто в руках. – Я спешу домой. Думаю, что нашу встречу можно считать уже завершённой.
Я почувствовал страх, пассивность, осторожность, которые от него повеяли.
– Хорошо. – Я встал следом за ним. – Тогда не смею вас задерживать, мой мальчик.
На моё обращение лицо Сигела приняло бесформенность, утратило ту лёгкую улыбку, которая всего секунду назад орудовала на его тонких губах, еле обтянутых кожей.
– Удачи вам и вашей компании, – сказал он напоследок, а затем спешно ушёл из зала.
Я ликовал и зарядился той самой необходимой мне энергией, которой удалось отложить потребность в очередном убийстве.
Когда Сигел исчез, я повернул голову в сторону Аники. Она сидела, совсем не замечая ничего вокруг, глядящая в свой небольшой блокнот, в котором делала заметки. Прямо сейчас я мог бы сделать с ней что-нибудь. Ну, к примеру, сделать какой-нибудь слащавый комплимент, от которого растекаются как мороженое под солнцем все девочки.
Нет-нет. Аника не стала бы реагировать так же, как все те, кому я сладко шептал что-нибудь в ухо. Другие девочки обязательно бы захихикали, а как только я положил бы руку на их коленки, радостно согласились бы на предлагаемое мной продолжение. Они без проблем вошли бы со мной в мою спальню/номер отеля/туалет и долго стонали бы в моё плечо, пытаясь сдержать крики удовольствия.
А Аника вежливо бы отказалась. И меня это даже не разозлило бы.
Когда я вдруг это понял, она уже подняла свой взгляд.
– Будут ли у вас какие-нибудь поручения для меня, мистер Максвон? – спросила Аника, отложив блокнот в сторону.
Её любимый вопрос.
– Да, – кивнул я. – Два поручения: 1) я для тебя просто Энтони, мы ведь договорились обходиться без вежливостей и: 2) садись ко мне.
Аника встала, поправила свою юбку и села на стул напротив меня.
– Как всё прошло? Извини, я всё прослушала.
– Всё прошло намного лучше, чем я ожидал. Спасибо, что интересуешься.
Она держала в руках свой маленький кожаный блокнот и всё время смотрела вниз, на свои пальцы.
Я не мог понять её, даже внимательно изучая. Что значили её жесты, что она чувствовала, когда не глядела мне в глаза? В ней не было никакого ко мне сексуального влечения, это я понимал на все сто процентов. Наверняка её что-то очень тревожило. Возможно, её больной папаша, за которого я выпишу чек на огромную сумму. Подобными действиями я конечно не высказывал свою благородность, щедрость или милосердие, как Аника наверняка посчитала (но по моему, как раз-таки, плану так и должно было быть). Мне всего лишь хотелось расположить её к себе. Может таким способом это удастся? На мою привлекательную внешность или неземные богатства, по крайней мере, она пока не повелась.
– Хочешь чего-нибудь поесть? – спросил я, взглянув на время, показанное на моих часах. – Нужно пообедать.
– Нет, спасибо.
– Нужно пообедать, – повторил я. – К тому же я ведь не могу сидеть и обедать один, пока ты сидишь со мной. Так что сделай мне одолжение.
Я щелкнул пальцами и подозвал официантку. Она подошла сразу, с стервозным выражением лица, но своим появлением неожиданно разбудила во мне нечто неприятное. Её каштановые волосы, высокий рост и яркие глаза резко ввели меня в ступор.
– Я вас слушаю, – спустя несколько секунд моего молчаливого взгляда на неё произнесла она и постаралась улыбнуться.
Кровь, нож, перерезанное горло и вкусный привкус смерти на языке…
– Энтони? – На этот раз заговорила Аника. И только после её голоса я проснулся.
– Да, прошу прощения, – поспешно выдавил из себя я, затем взглянул на меню. От чувства растерянности я возненавидел всё вокруг, но я ведь всегда был первоклассным притворщиком. С этим я тоже справился. – Так, принесите нам, пожалуйста, ростбиф и к нему йоркширский пудинг. – Я поднял голову и посмотрел на Анику: – Что будешь ты?
Она думала недолго и быстро ответила:
– Мне хватит и чёрного чая с небольшой порцией «Итонской путаницы»5.
– Хорошо, будет сделано, – произнесла официантка, забирая меню со стола. – Сейчас всё принесу.
Она ушла, а я так и остался глядеть ей в спину и вдруг понял, что оно вернулось. Это желание, эта жажда чьей-нибудь смерти. Изощрённой, долгой, сладостной и избавляющей от тяжёлого бремени на моей душе.
Моё желание убивать теперь было больше похоже на ломку, какая бывает у заядлых наркоманов. Я нуждался в ней как в очередной затяжке драгоценной сигареты после долгого времени её отсутствия. Только сейчас я вдруг начал это осознавать.
– Всё в порядке? – откуда-то далеко донёсся до меня голос Аники.
Она не должна ничего понять, не должна просыпаться и вырываться из мира, который я так тщательно вокруг неё создаю. Не должна вдруг перелезть через стены, которые я медленно возвожу.
– Извини. – Я постарался отшутиться, чтобы она расслабилась: – Дел в последнее время прибавилось настолько, что мне кажется – ещё чуть-чуть, и я слечу с катушек.
– Я понимаю, – кивнула она. – Такое со мной происходило во время учёбы. Голова после каждого дня болела так, словно была готова взорваться.
– Не будем о плохом. Расскажи о своих увлечениях.
Она улыбнулась.
– Ну, оно у меня одно. Я люблю изучать психологию.
Мне едва удалось подавить в себе желание издать язвительный смешок.
Вау, это очень-очень интересно.
Психология человека всегда была моим инструментом для управления. Я был предрасположен для лёгкого её изучения с самой своей юности и в какой-то степени считал свои способности врождённым талантом. Я провёл большую часть своей жизни изучая людей, их реакции, их способы общения, их эмоции и чувства, которые они проявляли, и делал я это для того, чтобы не отличаться и вливаться в эту общую серую массу. Мне не удавалось понять в истинном значении большинство из того, что они из себя представляли, так что было совершенно очевидно, что я другой. Может быть, я не знал и до сих пор не знаю точного названия того, кем я являюсь, но разница между мной и всеми остальными всегда была довольно очевидной.
Психология же помогала мне в более искусном управлении людьми, чтобы получить желаемое в конечном итоге.
– И как успехи? – Я сел ближе к столу и внимательно посмотрел на Анику. – Достаточно ли ты разбираешься в людях?
– Думаю, пока я далека от той ступени, когда могу сказать, что хороша в этом. И ты живой тому пример.
Признаться честно, меня её слова неожиданно удивили.
– Я? – переспросил я. – Интересно… И что же ты пока обо мне можешь сказать?
– Пока ничего.
– Совсем ничего?
Аника несколько секунд на меня смотрела, пытаясь, наверное, собрать воедино все свои мысли насчёт меня.
– Я только знаю, что ты очень добр.
В душе я ликовал.
Понятие «доброта» такое же для меня непонятное как понятие «любовь» или «забота» или ещё что-нибудь из того же разряда. Я видел, как эти понятия выглядят в действии, когда человек их испытывает или проявляет. Я в деталях научился их изображать, никак совершенно не отличаясь от других людей. И это точно не то, что я чувствовал внутри себя по-настоящему. Нет никакого смысла в доброте, которое так пропагандируется везде и всеми. Она имеет смысл только когда мне что-то от кого-то нужно.
Ну, Аника Снелл как раз одна из причин того, почему я прибегнул к очередному притворству.
– Я не добр. Я просто делаю то, что считаю нужным.
– Я думаю, только доброта могла толкнуть тебя на то, что ты решил оплатить операцию моего отца, при этом совершенно ни его, ни меня не зная. Разве нет?
Разве нет.
– Ладно, давай поговорим о чём-нибудь другом? – перевёл тему я. – Например, о твоей жизни. У тебя ведь она есть?
Аника коротко улыбнулась.
– У всех нас она есть.
– И какая же она у тебя? К примеру, ты считаешь себя счастливой?
Наверное, мой вопрос показался ей очень сложным, потому что её светлые брови слегка нахмурились, а зубы вцепились в губы, когда она их сжала. Глаза изменили своё направление и смотрели куда-то вперёд, сквозь меня.
– Да. Моя жизнь вполне неплоха.
– Нет, ты не ответила на мой вопрос. И всё-таки, ты считаешь себя счастливым человеком?
– Этот вопрос так тебя интересует?
– Да. Мне хотелось бы знать это.
Она сложила руки в такой позе, которая очень часто означает, что человек достаточно закрыт и вряд ли говорит всё, о чём его спрашивают.
– Ты можешь не отвечать, если не желаешь, – поспешно добавил я при виде её зажатости, чтобы не отталкивать раньше времени.
– Пожалуй, так и поступлю.
Когда она это произнесла, к нам уже подоспела официантка с подносом с заказанным нами обедом в руках. Передо мной мигом появилась тарелка с запечённым куском говяжьего мяса и корзинка с йоркширским пудингом. Аника же получила свой десерт из ягод, безе и взбитых сливок и чашку чёрного чая.